Доктор Проктор и его машина времени

Ю Несбё, 2008

Если вы уже знакомы с доктором Проктором, то знаете, что его хлебом не корми, только дай изобрести что-нибудь безумное (в хорошем смысле). Если вы уже знакомы с Лисе, то знаете, что у нее очень мало друзей. Говоря по совести, у нее лишь один друг – Булле из дома напротив. Если вы уже знакомы с Булле, то знаете, что это самый мелкий, самый рыжий, самый шустрый и самый неунывающий мальчишка во вселенной. Ах да, еще самый веснушчатый! А если вы с ними не знакомы, то это ничего, познакомиться не поздно и сейчас, когда вся троица вот-вот влипнет в историю. Точнее, в Историю. И не влипнет, а окунется, потому что так уж устроена машина времени доктора Проктора. Заодно вам представится редкая возможность узнать, почему на самом деле Наполеон проиграл битву при Ватерлоо, за что на самом деле хотели казнить Жанну Д’Арк и откуда на самом деле взялась идея Эйфелевой башни в Париже. Держитесь крепче, головокружительные гонки во времени начинаются! Впервые на русском языке!

Оглавление

Из серии: Доктор Проктор и всё-всё-всё

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Доктор Проктор и его машина времени предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2. Подвал доктора Проктора

Папа Лисе, комендант крепости, проснулся на диване из-за того, что почувствовал во рту вкус газетной бумаги и типографской краски. Как обычно, он заснул, прикрыв лицо газетой, а поскольку он храпел так, что даже шторы на окне шевелились, нижняя часть газеты — та, где обычно прогноз погоды, — при каждом вдохе заползала коменданту в рот. Он взглянул на часы и удовлетворенно вздохнул. Скоро можно будет идти спать. Но сначала хорошо бы проглотить бутерброд с курятиной, нет, лучше два. Комендант бросил газету на столик, перекатил свой большой живот через край дивана и таким вот образом оказался на ногах.

— Это что еще за дела? — удивился он, войдя на кухню.

Лисе возилась у кухонного стола, а на стуле рядом с ней стоял Булле, крохотный мальчонка из странной семьи, которая весной переехала в дом на Пушечной улице. На столе пыхтел чайник, из носика валил пар.

— А вам не рановато пить кофе, дети? — спросил комендант.

— Ай-ай, команданте, — сказал Булле. — Мы и не думали про кофе.

Только тут комендант увидел, что Булле прижимает пальцем кнопку, чтобы чайник не отключался автоматически и продолжал кипеть. А дочка держит над струей пара что-то напоминающее открытку.

— Что это вы тут делаете?

— Уйди, папа, — сказала Лисе.

— Вообще-то, командую здесь я! — сказал комендант. — И я хочу знать, чем вы тут занимаетесь!

— Мне очень жаль, команданте, — сказал Булле. — Это очень-очень секретно. Если бы мы рассказали вам, вы бы стали тем, кто слишком много знает. А вы ведь знаете, что делают с теми, кто слишком много знает, правда?

— И что же с ними делают? — спросил комендант, подбоченившись.

— Отрезают язык, чтобы не проболтались. И пальцы правой руки, чтобы им нечем было писать.

— А если я левша? — сказал комендант.

— Тогда вам крупно не повезло: придется отрезать вам пальцы и на левой руке.

— А если я умею писать, держа ручку пальцами ног?

— Придется отрезать вам обе ноги, команданте. Ничего личного, но сами понимаете: жизнь шпиона полна превратностей.

— Да, теперь понятно, — вздохнул комендант.

— Однако нет худа без добра, — сказал Булле. — Без ног можно валяться на диване хоть до Пасхи.

А еще не надо смазывать лыжи, стирать носки, завязывать шнурки на ботинках.

— Все это так, — сказал комендант. — Но ведь я могу взять ручку в рот. Или подмигивать азбукой Морзе.

— Мне очень жаль, команданте. Значит, придется отрезать сразу всю черепушку.

Комендант рассмеялся, и весь его большой живот заходил ходуном.

— Перестаньте валять дурака, вы оба, — сказала Лисе. — Папа, уходи! Это приказ!

Когда комендант, качая головой, вышел, Лисе отвела открытку от струи пара. Они присели к кухонному столу, и Лисе чрезвычайно осторожно отделила марку от открытки с помощью пинцета.

— Получилось! — воскликнула Лисе. — Откуда ты знал, что марки нужно отклеивать паром?

— О, это же азы работы детектива, — сказал Булле, но было видно, что он приятно удивлен.

— Там, где была марка, что-то написано, но слишком мелко, не прочитать, — сказала Лисе и поднесла открытку поближе к свету. — Может, у тебя получится, ведь ты… э… не такой большой.

— При чем тут это? — Булле вскинул бровь.

Лисе пожала плечами:

— Невысокие покупают одежду меньше размером, машины поменьше. Может, вам и маленькие буквы подходят.

— Дай посмотрю, — пробурчал Булле, выхватил открытку и стал внимательно ее изучать. — Ничего. — Он, не глядя, протянул руку: — Оптику мне, пожалуйста.

Лисе подскочила к ящику кухонного шкафа, нашла мамино увеличительное стекло и сунула в руку Булле.

— Вот так-так, — сказал Булле, когда смог разглядеть написанное.

А разглядеть он смог вот что:

— Конечно понятно, — пробурчал Булле и передвинул увеличительное стекло вниз.

«В Париже ищите пансион „Пом Фри“[2]. Когда туда придете…

…ривет от доктора Проктора».

— Эй! — воскликнул Булле. — Что такое? Здесь есть пропуск. Многое стерто!

— Смыто водой, — испуганно прошептала Лисе, глядя из-за его плеча. — Есть еще что-нибудь?

Булле передвинул увеличительное стекло ниже.

«P. S. Ключ от лаборатории — в тайнике, а именно под ковриком у входа».

— Так чего же мы ждем? — крикнул Булле.

— Команды на старт! — крикнула Лисе.

— Старт! — крикнули они хором.

И вскочили со стульев. Лисе выхватила из нижнего ящика кухонного шкафа папин карманный фонарик, и они выбежали на Пушечную улицу, в тишину и темноту, затопившую сады и деревянные дома. Луна с любопытством смотрела, как Булле и Лисе преодолевают деревянный забор самого заросшего сада у самого маленького дома на улице. Они промчались мимо грушевого дерева к двери в подвал и подняли коврик у входа.

И в свете луны действительно блеснул ключ.

Булле и Лисе вставили ключ в замочную скважину старой некрашеной двери и повернули. Раздался угрожающий металлический скрежет.

Они застыли, глядя на дверь.

— Ты первый, — прошептала Лисе.

— Да легко, — сказал Булле и нервно сглотнул.

Потом глубоко вздохнул. И со всей силы пнул дверь.

Дверь медленно и скрипуче открылась. На них пахнуло сырым холодным воздухом подвала, над головами пролетела и исчезла в ночи то ли необыкновенно крупная ночная бабочка, то ли среднего размера летучая мышь.

— Жутики, — сказала Лисе.

— И кошмарики, — сказал Булле, зажег карманный фонарик и осторожно вошел.

Лисе оглянулась. Даже старое доброе грушевое дерево показалось ей сейчас ведьмой, протянувшей к луне длинные скрюченные пальцы. Лисе поежилась и поспешила войти в подвал следом за Булле.

Но его уже не было видно, внизу господствовала всепоглощающая темнота.

— Булле, — прошептала Лисе.

Она знала, что, если в темноте заговорить громко, от звука голоса станет только страшнее.

— Я здесь, — прошептал Булле.

Лисе пошла на голос и увидела конус света от фонарика, падающий на что-то на стене.

— Ты нашел мыло времени? — спросила она.

— Нет, — ответил Булле. — Но я нашел самого большого паука северо-восточного полушария. У него семь ног, причем ног давно не бритых. А пасть такая большая, что можно даже губы рассмотреть. Взгляни на зверя!

На стене подвала Лисе разглядела совершенно обыкновенного и даже не особенно крупного паучка.

— Семиногий перувианский паук-упырь, страшно редкий вид! — прошептал Булле в полном восторге. — Он высасывает мозг у насекомых, тем и питается.

— Какой мозг? — сказала Лисе и посмотрела на Булле. — Я думала, что у насекомых нет мозга.

— Вот поэтому-то семиногий перувианский паук-упырь так редко встречается, — прошептал Булле. — Попробуй-ка найди насекомых с мозгом.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила Лисе.

— Это написано…

— Не надо, — перебила она его. — В книге под названием «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было».

— Именно, — сказал Булле. — Если ты поищешь мыло времени и прищепки, я пока попробую поймать этот редкостный экземпляр паука. Договорились?

— Но у нас всего один фонарик.

— Ну так включи верхний свет.

— Верхний свет… — Лисе удивленно заморгала. — Что же мы сразу его не включили?

— Потому что тогда было бы не так страшно, — и Булле посветил фонариком на выключатель у двери.

Лисе повернула его, и в подвале изобретателя доктора Проктора вспыхнул яркий белый свет.

Он озарил котлы, автоклавы, ведра и полки, заставленные банками с самыми разными порошками и химикалиями, железные и стеклянные трубки и пробирки. На стене почему-то висело старое ружье с хоккейной шайбой на прикладе. Рядом с ружьем красовалась фотография, которую Лисе очень любила. Молодой доктор Проктор на своем мотоцикле во Франции. В коляске сидела она — красавица Жюльет Маргарин с длинными рыжеватыми волосами, его тогдашняя возлюбленная и вечная любовь. Они улыбались так счастливо, что у Лисе всегда щемило сердце при виде этого снимка. В первой открытке, которую доктор Проктор прислал им, говорилось, что он напал на ее след. Ту открытку он отправил из Парижа в июне. Интересно, как обстоят дела сейчас?

Взгляд Лисе продолжал блуждать по подвалу и остановился на почти пустой банке с землянично-красным порошком на дне. Но ее внимание привлек не красный цвет порошка, а этикетка.

Этикетка гласила:

Лисе сняла с полки банку и подошла к большому каталожному шкафу, железному и порядком проржавевшему. Открыла ящик с биркой «Незапатентованные изобретения», пробежала глазами все папки, дошла до буквы «Ф» и обнаружила там пожелтевшую папку с надписью «Французские носы-прищепки».

Она открыла папку, встряхнула ее, и оттуда выпали два синих, на первый взгляд совершенно обычных носа-прищепки. Инструкции не было.

Лисе сунула находку в карман куртки и крикнула:

— Нашла. Уходим!

Обернувшись, она увидела, что Булле стоит на скамейке, засунув руку в другую банку.

— Что ты делаешь?

— Хочу прихватить немного порошка ветронавтов, конечно.

— Булле! Это вещество опасно для жизни и к тому же запрещено законом!

— Ну так подай на меня в суд, — посоветовал Булле. — Кроме того, небольшое выделение кишечных газов полезно для здоровья.

— Небольшое? В прошлый раз ты проглотил всего одну столовую ложку этого порошка — и улетел в космос!

— Пожалуйста, оставь преувеличения мне. — Булле зачерпнул пригоршню светло-зеленого порошка ветронавтов, пересыпал ее в маленький пластиковый пакет, закрыл и сунул в карман. — Я взлетел всего на пятьдесят метров, а это совсем немного, если сравнивать с… мм… например, с Эйфелевой башней. Ты девочка и потому предвзято относишься к пуканью. Вам бы только шипеть.

Булле пустил ветры средней громкости.

— Слышала? — сказал он. — Теперь твой черед.

— Фи, — сказала Лисе. — Я так делаю, только если не могу сдержаться.

— Дорогая фрёкен Тихоня, — сказал Булле, пригладил вихор и спрыгнул со скамейки. — Спорю на тонну тянучек, что ты никогда не издашь звука, который способно услышать человеческое ухо. Оставь громкие звуки нам, мальчикам.

— Поживем — увидим, — сказала Лисе.

— Ты хотела сказать, поживем — услышим, — уточнил Булле и приложил ладонь к уху. — Я слышу… тишину!

Они выключили свет, заперли дверь, положили ключ под коврик, пробрались через сад, остановились под грушей и посмотрели на луну.

— Итак, мы летим в Париж, — сказала Лисе. — Одни.

— Одни, но вместе, — поправил ее Булле. — И это совсем недалеко.

— Дальше, чем до Сарпсборга, — сказала Лисе.

— Подумаешь, — хмыкнул Булле.

— Я должна отпроситься у мамы и папы, — сказала Лисе.

— Забудь об этом, — сказал Булле. — Тебя не пустят. Скажут, что надо обратиться в полицию в Париже. А мы-то знаем, что из этого получится.

— Да? — неуверенно произнесла Лисе. — И что же из этого получится?

— Ни-че-го, — ответил Булле. — Ни один взрослый не верит в изобретения доктора Проктора. «Мыло для путешествий во времени? — скажут они. — Что за вздор?» Поэтому профессор и прислал открытку именно нам. Он знал, что никто другой не поверит ему, ведь так?

— Может быть, — осторожно согласилась Лисе. — Но… Но ты уверен, что мы верим ему? Он очень хороший, но в то же время немножко… чокнутый.

— Конечно, я уверен, что мы ему верим, — сказал Булле. — А доктор Проктор совсем не немножко чокнутый. Он чокнутый давно и бесповоротно.

— Вот именно, — сказала Лисе. — Тогда почему же ты ему веришь?

— Элементарно, моя дорогая Лисе. Доктор Проктор — наш друг. А друзья всегда верят друг другу.

Лисе долго смотрела на луну. Потом кивнула.

— Это, — заметила она, — самое верное из того, что ты сказал за очень долгое время. Так что же мы делаем?

— Завтра пятница, да? Ты придешь домой и скажешь, что твоя подруга из Сарпсборга пригласила тебя провести выходные у нее. Тебе нужно после школы сесть на поезд, а там тебя встретят на вокзале.

— Это можно, — сказала Лисе и закусила губу. — А как ты?

— Я скажу маме, что поеду на выходные с оркестром в Арвику.

— С оркестром? Так вдруг?

Булле пожал плечами:

— Мама это проглотит, она всегда не в курсе событий. Она будет лишь рада избавиться от меня на пару дней. Когда пойдешь завтра в школу, положи в рюкзак кое-что сверх обычного, не очень много и только то, что начинается на «П»: паспорт, портмоне, пастилу и тому подобное. Мы оба идем в школу и делаем вид, будто все как всегда, договорились? А после школы едем в центр, в эту часовую лавку…

— Часовую лавку «Лангфракк», — сказала Лисе.

— Именно. Мы продаем там марку, едем на автобусе в аэропорт, покупаем билеты на ближайший самолет до Парижа, регистрируемся на рейс, и — р-раз! — мы уже в Париже.

Лисе пожевала нижнюю губу и обдумала сказанное Булле. Тут «р-раз», там «р-раз», подумала она. Булле имел удивительную способность говорить так, что некоторые очень сложные вещи вдруг становились простыми.

— Итак, — сказал Булле. — Что же у нас получается?

Лисе посмотрела на банку. От лунного света землянично-красный порошок в ней мерцал красиво и загадочно. Потерялся во времени? Мыло времени? Ванна — машина времени? Просто бред какой-то.

— Знаешь, все-таки будет лучше, если мы покажем открытку папе, — медленно сказала она.

— Лучше? — сказал Булле. — Если бы так было лучше, доктор Проктор прямо попросил бы об этом в своей открытке!

— Я знаю, но будь реалистом, Булле. Взгляни на нас. Кто мы такие? Всего лишь дети.

Булле тяжело вздохнул. Он положил руку на плечо Лисе и впился в нее пристальным взглядом, потом сделал глубокий вдох и возвестил благостным голосом:

— Послушай меня, Лисе. Мы с тобой одна команда, нам безразлично, что говорят все прочие. Будто бы мы несчастные игроки из команды в самом низу таблицы, которые вот-вот вылетят в нижний дивизион. Но мы знаем то, чего не знают они. — Булле аж задрожал от вдохновения. — Мы, дорогая Лисе… знаем… ну, знаем… что мы… что там полагается сказать дальше?

— Мы знаем, — продолжила Лисе, — что если друзья помогают друг другу, то один плюс один плюс один будет не три, а гораздо больше.

— Вот-вот! — сказал Булле. — Ну? Так что? Твой ответ «да» или «нет»?

Лисе долго смотрела на Булле. Потом сказала всего одно слово:

— Прикрытие.

— Прикрытие? — ничего не понимая, повторил Булле.

— Я беру с собой прикрытие-зонтик. С собой можно брать только то, что начинается на букву «П», а насколько я знаю, в это время года дождь в Париже идет непрерывно.

Булле два раза моргнул. Потом до него дошло.

— И-и-и! — восторженно закричал он и запрыгал на месте. — Мы едем в Париж! Канкан! Шампанское! Танцовщицы! Елисейские Поля!

Он продолжал кричать обо всех парижских прелестях, пока Лисе не остановила его. Пора было ложиться спать.

Когда Лисе пожелала родителям спокойной ночи и папа закрыл дверь в спальню, девочка, как обычно, осталась сидеть на своей кровати, глядя на желтую занавеску на втором этаже дома напротив. Она знала, что очень скоро на занавеску упадет слабый свет лампы и начнется вечернее представление — театр теней — для единственного зрителя, самой Лисе. Крохотные пальчики Булле будут бросать на занавеску тени, их силуэты будут выглядеть как танцовщицы, выплясывающие канкан. И Лисе, глядя на тени, будет думать об истории, которую им рассказывал доктор Проктор, о таинственном исчезновении Жюльет много лет назад. Дело было примерно так.

Жюльет и доктор Проктор встретились в Париже и полюбили друг друга. В один прекрасный день несколько недель спустя Жюльет постучала в дверь его комнаты в пансионе. Он ужасно обрадовался, когда девушка спросила, не хочет ли он жениться на ней.

И в то же время ужасно удивился, когда она попросила его сейчас же сесть на мотоцикл и отправиться в Италию, в Рим, чтобы заключить там брак, причем как можно скорее. Жюльет ну никак не могла объяснить всю эту спешку, поэтому доктор Проктор аккуратно упаковал свой единственный приличный костюм и отправился в путь, ни о чем не спрашивая. Впрочем, он подозревал, в чем причина. Папа Жюльет был бароном. И хотя семья барона Маргарина перестала быть богатой семьей давным-давно, барон по-прежнему считал, что изобретатель-неудачник, да еще и норвежец по национальности, не слишком подходящая пара для баронской дочери Жюльет. И вот Жюльет и Проктор помчались на мотоцикле ночью через всю Францию, чтобы вступить в брак. Они только что заправились в одной деревне рядом с итальянской границей и подъехали к мосту. Тут-то все и случилось. Что именно случилось, доктор Проктор так и не понял. Перед глазами у него вдруг потемнело, а когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на асфальте и горло у него болит. Плачущая Жюльет стоит, склонившись над ним. За ее спиной виден приближающийся черный лимузин. Жюльет говорит, что это лимузин ее отца, барона, и ей надо поговорить с отцом наедине. Пусть Проктор едет дальше в Италию и ждет ее там. Доктор Проктор еще не вполне пришел в себя и вдобавок растерялся, поэтому безропотно подчинился. Но, обернувшись на противоположной стороне моста, он увидел, что Жюльет садится в лимузин, лимузин разворачивается и уезжает. Тогда доктор Проктор видел свою Жюльет в последний раз.

Лисе вздохнула. Вторая часть истории профессора о юношеской любви была такая же грустная, как и первая.

Прождав Жюльет на границе три дня, доктор Проктор позвонил ей домой с телефона-автомата в приграничном кафе. Трубку взял сам барон. Он объяснил, что Жюльет взялась за ум и поняла, что никак не может выйти замуж за Проктора. Она очень сожалеет, но все это для нее очень тяжело, и она не хочет больше говорить с Проктором и видеть его. Так будет лучше.

Потрясенный и измученный доктор Проктор вернулся на мотоцикле в Париж. В пансионе его уже поджидал полицейский, он протянул доктору некий конверт и грубо предложил прочитать письмо. Там говорилось, что студента Проктора исключают из университета и выдворяют из Франции в связи с подозрением о его принадлежности к организации террористов, изготавливающих оружие массового поражения. Основой для подозрения стал случай, когда во время эксперимента в химической лаборатории студент Проктор и еще один студент-норвежец чуть не взорвали весь университет.

Доктор Проктор попытался объяснить полицейскому, что они с коллегой всего лишь допустили ошибку, работая над порошком для машины времени. И вообще, не было никакого «страшного взрыва», взрыв был совсем не страшный, ни капельки. Полицейский велел Проктору отправляться в комнату собирать чемодан. Проктор был готов поклясться, что за высылкой скрывался барон Маргарин. Но сделать ничего было нельзя.

Вот так и вышло, что много лет назад страдающий от несчастной любви молодой человек приехал в Осло и в конце концов осел в покосившемся и всеми забытом доме в самом конце Пушечной улицы. В основном потому, что дом был дешевым, без телефона, и туда вообще никто не приходил. Идеальное жилье для того, кто любит разговаривать только сам с собой и непрерывно что-нибудь изобретает.

Лисе сидела в спальне своего красного дома и смотрела на синий дом профессора. Ей пришла в голову мысль, что это она, Лисе, во всем виновата. Это ведь она настояла, чтобы доктор Проктор отправился в Париж на поиски Жюльет Маргарин, верно? Конечно она. И вот теперь он попал в беду, причем неизвестно, в какую именно.

Балет в театре теней, устроенный пальцами Булле на противоположной стороне улицы, закончился поклоном. Потом пальцы превратились в уши кролика, помахали, что означало «Спокойной ночи!», и свет погас.

Лисе вздохнула.

В эту ночь ей спалось плохо. Она думала о слишком темных подвалах, слишком волосатых перувианских пауках, слишком больших городах и о том, что дальше все пойдет наперекосяк.

А на другой стороне улицы сладко спал Булле и видел во сне, как он летает по воздуху благодаря ветрогонному порошку, расшифровывает тайные послания, спасает гениальных профессоров и все — ну совершенно точно все-все — идет прекрасно. Но главным образом ему снилось, как он танцует канкан на сцене парижского кабаре «Мулен руж»[3], а восхищенная публика и все танцовщицы хлопают в такт и кричат: «Бул-ле! Бул-ле!»

Оглавление

Из серии: Доктор Проктор и всё-всё-всё

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Доктор Проктор и его машина времени предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

2

Картофель фри (фр.).

3

«Красная мельница» (фр.), знаменитое кабаре в центре Парижа.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я