Все к лучшему, поверь… Любовь не картошка

Юджин Петерс

Что есть измена? И что есть верность? Как зависит судьба человека от этих понятий? Что следует менять в жизни, чтобы найти гармонию с самим собой?

1

Прошло несколько лет

— Мама, отдай меня, наконец, в секцию, — Мишка, уже в который раз завел старую песню.

Вынь да положь ему секцию фехтования. Просто удивительно, как могла ему прийти в голову подобная мысль. Никто в семье никогда не интересовался этим видом спорта, а тут, вот на тебе. Другие оба ребенка так даже и помышляли о подобном. Один в компьютеры чуть ли не с ногами влез — компьютерный гений, да и только, а вторая все с музыкой да музыкой, даром, что девчонка. Лишь этот, средний по возрасту, целыми днями всякими палками да вицами машет, то просто так, то с кустами сражается. Единомышленников в ближайшей округе днем с огнем не найти, а он все равно — фехтование да фехтование…

— Может тебя лучше в какой-нибудь другой вид спорта отдать? — поднял глаза от книги Андрей, — в хоккей там, например, или тот же футбол, наконец?

— Да как же ты, папа, не понимаешь? — обиженно взвился сын, — я уже все для себя выбрал, а остальное мне совсем и не надо.

Андрей и Марина растерянно переглянулись.

— Да, и потом, — совершенно неожиданно продолжил Мишка довольно рассудительно для своего возраста, — если не заниматься фехтованием, то тогда и жить незачем.

Это прозвучало до того трагически, что Марина прижала голову сына к груди.

— Да ты что, маленький? Найдем мы тебе это фехтование. Занимайся, сколько влезет, если уж так хочется, — она обернулась за поддержкой к Андрею.

— Конечно, — поспешно согласился Андрей, — Глядишь, еще и великим спортсменом станешь. Вторым… этим… как его? — он вопросительно посмотрел на жену, — Ну его еще недавно по ящику, — он махнул в сторону телевизора, — показывали.

— Виктор Кровопусков, — мгновенно отозвался сын, и широкая радостная улыбка расцвела на мальчишеском лице.

— Вот-вот, именно он самый. Который кровь пускает. — Усмехнулся Андрей.

— Да ну тебя, папа, — обиженно протянул мальчик.

— Ладно, ладно, — Андрей наконец-то оторвался от книги и поднялся, разминая затекшую спину. — Сейчас и пойдем, пока не поздно.

— Правда? — обида мгновенно улетучилась из детских глаз, они счастливо заблестели.

— А чего тянуть? — Андрей мельком взглянул на жену. — Собирайтесь. Сейчас все вместе и пойдем.

Осенние улицы встретили их ярким, по-летнему жарким солнцем. Природа, казалось, не желала смириться с тем, что благодатное лето осталось уже позади, и стремилась порадовать людей прекрасными деньками. Глядя на еще зеленеющую листву, трудно было поверить, что это последние в году проблески летнего оживления. Пройдет еще совсем немного времени, и унылая слякоть закроет все это великолепие. Польются горькие дожди. Яркая, пока еще, листва поблекнет, сменит зеленую окраску на разноцветье золотой осени. Только в редкие тогда уже дни праздничный багряно-золотой убор деревьев ярко блеснет под стремительным солнечным лучом. Андрей с грустным восторгом всматривался в окружающее. В голове сами собой возникали красочные идеи возможных картин, которые он мог бы воплотит в жизнь. Внезапно его охватило властное желание вернуться домой за этюдником и начать творить, наполнить мечты реальным содержанием. Нестерпимо зачесались ладони, горя настойчивым желанием взять кисти и писать, писать, писать. Как давно уже он не мог заниматься любимым делом.

Непроизвольно шаги Андрея замедлились. Он внимательно огляделся вокруг. Перед мысленным взором явственно предстала спокойная неспешная работа над открывающимся на холсте пейзажем. В руках не стихал уже давно почти забытый творческий зуд…

— Пап, ты чего? — голос сына вернул Андрея к действительности.

Он наклонился к ребенку.

— Посмотри, Миша, — он широко развел рукой, — какая красота вокруг! Учись ценить каждый прекрасный момент, то, что ты имеешь.

Миша послушно повертел головой, смотря по сторонам.

— Сейчас еще краски природы не поблекли и радуют нас, — вдохновлено продолжал Андрей. — А буквально через несколько дней эта красота сменится другой, более яркой, а потом и она пропадет. Листья скукожатся и пожухнут, затем и вовсе осыплются, оставив голые ветви. Нам же останутся только воспоминания об этом великолепии до тех пор, пока уже серебристо-зимние впечатления вытеснят этот образ из нашей памяти. Конечно, через год все это может повториться, но будет уже не то и немного не так. Цени каждый момент своего существования.

Вскоре показалось и приземистое здание, в котором, согласно объявлению, и находилась фехтовальная секция. Андрей заинтересованно, взглядом художника осмотрел обшарпанные кирпичные стены. Кирпич кое-где выкрошился, и это придавало зданию какой-то средневековый вид. «Словно руины какие-нибудь, — мелькнула совершенно неуместная мысль. Он внутренне усмехнулся, — Здесь только и проводить фехтовальные занятия». Вслух он, конечно, этого не сказал.

Внутреннее помещение было под стать внешнему виду. Старые стены с облупившейся зеленой краской еще советских времен. Это — просторный коридор. Из него ведет множество дверей без всяких надписей.

— И куда теперь? — Андрей недоуменно огляделся.

Мишка набрался храбрости и дернул одну из дверей. Та не шелохнулась. Андрей потянул за ручку дверь, находящуюся рядом. С противным скрежетом давно несмазанных петель дверь подалась. В маленьком кабинетике сидел неопрятного вида небритый мужик. Его пронзительные колючие глаза мутно уставились на пришедших.

— Чего вам, — неприветливо прохрипел он.

— Где тут у вас фехтованием занимаются?

Мужик окинул Андрея подозрительным взглядом.

— Там, — он неопределенно махнул рукой.

— Где там?

— Ну, я же тебе русским языком говорю, иди дальше. Может, услышишь.

Андрей захлопнул за собой дверь, успев услышать за спиной ворчливое: «Ходют тут всякие…». Затем послышались подозрительные звуки льющейся жидкости. Очень захотелось заглянуть обратно и посмотреть, чем это он там занимается.

Андрей махнул рукой и последовал дальше по коридору.

— Следуйте за мной, — через плечо бросил он жене и сыну.

В конце коридора показалась старая, в стиле всего здания, деревянная лестница. И только тут они услышали металлическое звяканье, доносившееся откуда-то сверху.

— По-моему пришли, — пробормотал Андрей.

Он осторожно поставил ногу на первую ступеньку. Против ожидания она не скрипнула.

Все трое медленно поднялись наверх. Ступени отзывались лишь глухим звуком опускавшихся на них ног. Мрачные исписанные стены тревожно провожали посетителей. Что-то очень неприятное охватило Андрея.

Вот и последняя ступенька. Ноги ступили на дощатый пол небольшой прихожей, наполненной небольшим количеством людей.

Один из них, высокий, смуглый с темными волосами, вопросительно обернулся на звук шагов.

— Вы куда?

— Да, вот сына в секцию хотели бы записать, — в голосе Марины послышались непривычные просящие нотки.

— А так это вам к Владу, — одобрительно отозвался незнакомец. — Сейчас у них тренировка кончится, и он к вам выйдет. А пока посмотрите, что и как.

Он посторонился, давая место для наблюдения. Андрей протолкнул сына вперед, а сам с Мариной остался позади, внимательно следя за происходящим в зале.

Там примерно с десяток мальчишек и девчонок старательно орудовали шпагами, выполняя какие-то странные движения.

— Меня Виктор зовут, — доверительно проговорил темноволосый, — моя дочь вон там, — он махнул в сторону зала.

— Как вы думаете, нас примут? — неожиданно спросила Марина.

— Да, конечно же, сейчас большая нехватка ребят, — с поспешной готовностью ответит Виктор. — Вот и тренировка уже заканчивается. Сейчас Влад выйдет и все вам расскажет. Кстати, его зовут Владислав Владимирович.

Прозвучали какие-то слова тренера, и ребята гурьбой повалили из зала в раздевалку.

Вслед за ними к родителям вышел и тренер. Андрей оглядел его цепким взглядом. Этот человек ему понравился. Стройный, со спокойной уверенностью во взгляде, он чем-то сразу располагал к себе.

— Вы ко мне? — сразу обратился он к Андрею.

— Хотелось бы сына к вам в секцию записать.

Андрей выдвинул Мишку вперед перед строгие глаза возможного тренера.

— Ну что же, — усмехнулся Владислав Владимирович, — пусть он приходит в… среду к девяти часам. Там посмотрим…