Парад Солнцу: повесть о почитателях, друзьях и любовниках Дикости

Юкатáн, 2020

Дорога ведет на остров Ки-Уэст. Прямиком в синюю гавань, обитель таинственного Лудо Гаринчо, которую ежегодно арендуют джанки, фрики и странники континента для своего дикого представления – Фестиваля Фантазий. Здесь с конца семидесятых легко затеряться от испуга, сойти с ума от счастья, прислуживать ради любви. Идеальный исследовательский пункт для медицинского сообщества и их случайного попутчика, писателя Юкатáна. Придется испытать солнце Флориды, прячась под зонтиками для коктейлей от местных преступников. Но кто помешает чудной погоде? Разве что нагрянувшие байкеры… Но не будем опасаться за будущее. Вокруг столько живности. Обещают неслабые проблемы и обильный клев!

2

Время безделья окончено, и я направился домой к Энджи. На одну восьмую пуэрториканка, наполовину европейка, с корнями навахо, что видно по черным как смоль волосам и гладкой коже. Пухлые губки, обрамляющие чистейшую улыбку. Слегка вздернутый носик, говорящий «нет-нет, тебе сегодня мало что светит». В общем, она хороша. Смуглая индианка модельной внешности, с которой я достаточно прожил вместе, чтобы называть ее своей женщиной. Джо ей нравился больше всех за презентабельность, да и знала она о Ки-Уэст не понаслышке, потому как родилась зажигалкой из Флориды, в отличие от меня. Действительно, что известно о Ки-Уэст? На что подписываюсь?

Город-остров, высокий чек, гей-парады и фрик-фиесты в первобытном стиле. И это все? Солидный кусок земли и прокаленного песка на самом юге страны, куда каждый год съезжаются состоятельные ленивцы и смельчаки, чтобы выплеснуть адреналин. Надеюсь, сушить морду не получится, особенно в октябре, когда проходит Фестиваль Фантазий. Еще одно безумно сомнительное и сомнительно безумное мероприятие для нудистов, фриков и джанки континента, где приключения сами найдутся, и нос лучше держать по ветру.

К счастью, мой нос был уже давно настроен, слегка подрихтован для нужной волны. Энджи часто подшучивала надо мной, когда выпускал дым через ноздри. А Клевер прекрасно ностальгировал по именам наладчиков моих волн.

Это произошло в Новом Орлеане. Из папы Алабамы к маме Луизиане рукой подать — никчемное расстояние для молодняка, кем я был, подрабатывая для независимой газеты. Удостоверение прессы всегда поможет приоткрыть дверь по тактике +1. Люди благоволили, и один коренастый тип с массивной челюстью пригласил вместе выпить. Я был не против провести ночь с городом.

Бар был полон огней и веселья. Неоновый свет не всегда бывает честен, но в его присутствии лампочки в голове накаляются, задействуют лицевые нервы и мелкую моторику. И в барах Диксиленда повсеместно встречаются такие посетители. Дерганые весельчаки с расплавленным мозгом. Этот наркотик давно скармливают населению, приносят праздник для зависимых и головную боль для педантов. Катализатор адреналина с вытекающими проблемами — неоновый драйв. Не стоит даже пробовать! Название хоть и безобидное, но это обман. Гипнотизирующие эффекты надолго просачиваются в душу, постоянно проецируются, вызывая ломку и поиски новых способов увидеть праздник перед глазами.

Мой новый знакомый был как раз из категории охотников за весельем. Правда, веселел он от женского внимания. Владел подвязанным языком, которым неплохо шерстил на разные темы, чтобы стянуть твой коктейль. Пара часов и столько же принятого на грудь сверх нормы, и наш любовник был готов к делу, а я к моральной поддержке. Уже изрядно накаченный, тот лавировал между танцующих девиц, лапая каждую в надежде найти подходящую на сегодня. Но ладонь дала осечку, и спустя несколько минут горячих танцев с, казалось бы, «той самой» его резко отдернула чужая пятерня. Мишень оказалась уже обстреляна, и между недругами завязалась беседа, а на кухне запахло жареной отбивной.

Я же спокойно делал долгие глотки, с умилением следя за происходящим. До тех пор, пока указательный палец одного из них не был направлен в мою сторону. Оба подошли ко мне.

— Ты знаешь этого парня? — спросил тот, кидая взгляд на нового знакомого.

— Да, уже знаю.

— Пойдем, выйдем с нами. Пообщаемся.

— Давай, я тоже хочу развеяться, — сразу ответил я.

Мы направились к выходу. В такого рода стычках всегда участвуют двое при наличии судей, справедливо и непредвзято оценивающих ситуацию по ходу. Я не относился ни к одному из боксеров, значит, моя участь решена: вовремя определить победителя, сидеть и наблюдать бой в первом ряду с правом досрочно его остановить.

На спуске с лестницы, приметив за спиной еще три или четыре тела, настроенных явно недружелюбно, сомнения относительно участия в мероприятии закрались в голову, проходя холодком по спине, почуяв агрессивные придыхания бизонов, что шли следом. Чистые фрики, думалось: пестрое тряпье и куча заклепок на плечевинах курток, татуировки и фетровые шляпы. И похоже, что новоиспеченный приятель меня хорошенько подставил. Но вариантов было ровно ноль — теперь придется помочь бедолаге.

Дальше все шло менее комично. Передо мной выросло тело огромной детины, по комплекции походившее на платяной шкаф. Главные заводилы стояли нос к носу, а остальные сдерживали девок, среди которых была потерпевшая, изначальный источник конфликта и последующего тет-а-тета.

Алкоголь в крови не давал чувству страха дать верх, поэтому, ухитрившись наглым образом обогнуть увесистую тушу взглядом, я следил за главным боем. А вдруг все уляжется и пронесет? Глупейший прокол.

После предупредительных «кукареку» зачинщики начали бодаться. Не успели они обменяться ударами, как боец в трусах моей команды уже валялся на газоне, скрестив руки в позе покойника. Как в схватке с медведем, он прикинулся мертвым и не издавал ни единого звука. Думаю, что парень попросту молился. Мне так казалось. И тут я понял, что впрягся за полного мудака, недостойного даже быть хорошенько отделанным. На вид были все признаки настоящего имбецила: жадность до чужой выпивки, неуважение по отношению к прекрасному полу, умственная ограниченность при выборе собственных действий и, наконец, полная недееспособность отвечать за содеянное. И если первые критерии весьма субъективны, то последний доказывает гипотезу и показывает тебя пустословом, чья работа должна заключаться в тестировании анальных свечей по критерию «вкус». Отвечать — самое мужское занятие из ныне существующих.

Но эта мысль пришла уже после того, как я сам попал под раздачу, и сымпровизированный кастет из железных колец впечатался в лицо. Нос пострадал больше всего, отдав частички мертвой кожи и целостность переносицы здешним краям. Затем последовал боковой, усадивший меня на землю. Не по своей воле отдыхая на траве, единственное, заботившее на тот момент, был оставленный блокнот с записями на стойке бара. Без них побег был бессмыслен. Но втаптывание моего тела мясистой громадной машиной в луизианские земли не сулило даже очнуться в здравой памяти.

Вдруг всех остановил боевой клич: «О, нет! Ты убил этого парня!». Я повернул голову и увидел белокурую потерпевшую. Слегка растрепанная и возбужденная, щеки румянились от страха, помада стерлась в уголках рта, что она старалась скрыть мягкими движениями кисти вдоль лица. Перепуганной, женственной и ветреной — такой мне запомнилась жертва домогательств. Шум стих, свора переправилась на другую сторону аллеи, где располагался живой молящийся труп напарника.

— Олдфилд! Ты убил его! — малышка слезливо кричала, жалея парня на земле.

— Не может быть такого, детка, — ответил парень, бросая косой взгляд на землю, — я даже не попал по нему.

— Ты убийца! Сраный мудак! Ты в своем уме?!

— Расслабься! И взгляни, Джанин, он дышит. Даже что-то бормочет. Эй, народ, поглядите на это!

В голове прояснялось, и, вытерев кровь с лица, я поднялся, чтобы приблизиться к вражеской толпе, разглядывающей «мертвеца» с уже развращающим хохотом. Они образовали круг, столпившись возле моего напарника, который продолжал мирно лежать на земле и тихим блаженным голосом проговаривать молитву:

— Ребята, не бейте меня, пожалуйста, прошу вас, ребята, не бейте меня, пожалуйста, ребята, не бейте…

И всем было смешно, за исключением меня. Обезображенный, я растолкал окруживших его с криком «ах ты ж срань очковая», чтобы отвесить смачную оплеуху ублюдку-товарищу, развернулся и направился вверх по лестнице, прямиком в главный зал за льдом.

Но потом прежние обидчики подсели ко мне поближе, чтобы угостить выпивкой.

— Слышь, ты вообще нафиг вступился за этого клоуна? — спросил тот, участник главного боя.

— Не привык бросать своих, — ответил я.

— Вы что с ним знакомы?

— Вместе служили на флоте. Он всегда был самым слабоумным из наших, — сказал я, чтобы хоть как-то оправдать этот позор.

— Серьезно? И что, дослужился он до кого? Какого звания?

— Воин, любовник, вор. Любое выбирай.

— А ты в таких типа разбираешься?

— Ну, с вами же я сижу.

Свора расплылась в улыбке, вспоминая личико блаженного «сослуживца», молящее пощаду на траве.

— А ты забавен. Но все равно, у нас так не принято. Каждый отвечает сам за свои слова.

— Черт! — не выдержал я, — Да я так и думал изначально. С чего было меня так уделывать?

— Он сам сказал, ты за него впрягаться будешь сразу же.

— Брехня это все.

— Ну прости, дружище, — он развел руками, — решили перестраховаться. Правда, Дент?

— Ага, Олди.

Я увидел лицо Дента, здоровенного амбала, краснолицего буйвола с потухшими глазами, оттирающего мою кровь с перстней.

— Как звать-то? Меня Олдфилд. Для друзей Олди.

Он протянул руку в знак полной лояльности.

— Макс.

— Ладно, Макс. Это народ. С Дентом ты уже знаком.

— Да уж, знакомство не из приятных. — Я прощупал распухшее лицо, попутно передавая рукопожатие от одного к другому, — Но ничего, может, еще будет второй раунд. Ты же Дент, сам любишь зуб точить.

Дент усмехнулся, дал краба и прижал по-дружески меня к себе со словами «я только за». Олди добавил.

— Вообще Джанин не совсем моя девка. Но сегодня так уж сложилось.

— Понимаю.

— Но ты все равно дерзкий парень. Мне такие нравятся. А ты что думаешь, а, Джанин?

Длинноногая блондинка в обтягивающих джинсах, она все так же поглаживала свое лицо, затем отпрыгнула от стойки и важно гарцевала в мою сторону через всех остальных. Уголки ее рта совсем потеряли тот алый оттенок губной помады, что был прежде, а глаза выражали не беспокойство, а легкое чувство вины. Еще секунда, и она стояла в полуметре от меня, застыла, растягивая паузу.

— Да, Олдфилд, настоящий рыцарь. — И приложилась губами к моим губам в знак, видимо, благодарности.

Дент сверкнул своими потухшими глазами и одобрительно хлопнул по моему плечу.

***

После этого случая я больше не видел «сослуживца». Возможно, он так и остался лежать на газоне, вымаливая прощение у всех проходящих мимо. С его же обидчиками я встречался еще много раз. Их группировка называлась «567», они частенько разрисовывали стены граффити на зданиях жилых домов и администраций, встречали званых гостей стеной дури, перекатывались между попойками в баре на скейтах, затем переквалифицировались в райдеров. И меня посвятили. После непродолжительных отношений с Олди у Джанин случился выкидыш, та больше не могла видеть физиономию несостоявшегося отца, отпустившего ее со всеми почестями восвояси. Дент отсидел два года за избиение при отягчающих обстоятельствах и больше старался не встревать в перепалки и мордобои. Но Олдфилд поговаривает, что тот до сих пор хранит пресловутые перстни в маминой шкатулке с драгоценностями на случай занятного «второго раунда».

А я же получил свою боевую рану, ангельское создание в покои и при любой возможности кладу в карман стаканы из баров, еду из магазинов, добродушие у простолюдинов. Звание оказалось переходящим.