Продавец и покупатель. Или как я научилась ненавидеть людей

Юлиана Стрелец

Почему продавцы бывают такими злыми? Всегда ли это зависит от характера человека? Или обстоятельства тоже имеют большое значение? В этой книге я расскажу, как добрая тихая девочка вдруг стала злобной мегерой. Книга содержит нецензурную брань.

Церковная лавка (храм)

И вдруг на тебе! Церковную лавку на рынке было решено закрыть, так как выручки от нее никакой, а меня перевести работать в храм.

Поначалу я торговала книгами, иконами и прочей церковной мелочью в фойе храма. Он был еще не действующим, но люди все равно приходили, чтобы поставить свечку за упокой или здравие либо купить что-нибудь из церковной утвари.

В храме работать было спокойней: не каждый подлец посмеет туда войти. Но мой муж был исключением. Он нередко являлся в пьяном виде и требовал деньги на алкоголь.

Однажды, когда я вновь отказалась дать ему деньги на пиво, он схватил меня за горло и стал душить. Я понимала, что он пьян и не соображает, что творит, но сопротивляться не могла: сил у него было много. Услышав шаги по коридору, он меня отпустил.

Как же я ненавидела его в тот момент! Мерзкие слова уже готовы были сорваться с моего языка, но я вовремя остановилась: мы находились не где-то, а в храме. От бессилья я опустилась на стул и заплакала.

В этот момент вошла женщина, одна из посетительниц храма, и, увидев меня в слезах, принялась меня утешать.

— Не нужно так отчаиваться, — сказала она. — В жизни всякое бывает. Но человек с божьей помощью все может преодолеть. Главное — молиться.

Она подумала, что у меня случилось горе. Знала бы эта добрая женщина, какие мысли посетили меня минуту назад в божьем доме.

Когда меня перевели в церковную лавку при храме, вход в которую находился с противоположной стороны здания, я стала получать почти в два раза больше. Но копить по-прежнему не удавалось: вырос долг за коммунальные услуги (мы с мужем переехали в его квартиру, которую до этого свекровь сдавала квартирантам), а в холодильнике давно мышь повесилась. У меня к весне даже обуви не было! А муж продолжал лежать на диване с пультом в руке, а по вечерам, когда я возвращалась с работы, требовал деньги на пиво и сигареты.

Матушка Маргарита пожалела меня: отдала мне совершенно новые демисезонные полусапожки, предложила мне и моему мужу дополнительный заработок при храме.

Я так радовалась, когда вечером рассказывала мужу об этом. А он, сволочь, напился в первую же смену вместе с рабочим, который делал ремонт в одном из помещений храма. Работу он, естественно, потерял, не успев ее получить. В этом он обвинил меня, и вечером, когда я вернулась с работы, он снова меня поколотил.

Но не только мой муж имел наглость войти в храм в нетрезвом состоянии.

Дело было вечером. Посетителей не было. Я спокойно сидела на стуле и читала одну из церковных книг, когда ко мне в лавку неожиданно ввалились два парня в абсолютно «свинячьем» состоянии и с бутылкой пива в руках каждый.

Как известно, трезвый пьяному не товарищ. Вежливого диалога у нас не получилось. Я попыталась выпроводить их, но куда там! Один из них чуть не снес шкафчик, на котором стояли церковные книги, а другой, не удержавшись на ногах, повалился на прилавок и уронил бутылку с пивом. Естественно, на полу образовалась пивная лужа с характерным запахом.

Меня всю затрясло от негодования, и, повысив голос, я потребовала покинуть помещение. Один из них, посмотрев на меня пьяным взглядом, пошатываясь, стал пробираться к выходу, а другой вдруг схватил меня за руку, которой я пыталась подтолкнуть его к двери, и неожиданно присвистнул:

— А ты че, бывшая наркоманка?

Я удивленно уставилась на него, а он кивнул на мою руку (я была в блузе с коротким рукавом): под бледной кожей тонкой руки четко проступали вены.

«Твои вены — мечта наркомана», — говорила в шутку моя родственница. В этот момент я вспомнила ее слова.

Я поджала губы и бросила на парня яростный взгляд.

— А что, это так заметно? — процедила я сквозь зубы.

— Заметно, во вены-то какие, — осклабился он, с любопытством разглядывая меня. — А че, вправду наркоманка?

— Наркоманка я или нет — это не ваше дело. Выходите отсюда, — я вырвала свою руку и снова подтолкнула его к выходу.

— Да ладно, че ты, бывает. Понятно тогда, почему ты в церкви работаешь, — сказал парень и, бросив на меня насмешливый взгляд, вышел.

Меня всю трясло от ненависти и злости, и я долго не могла успокоиться. Как же эти подонки вывели меня из себя!

Случались, конечно, и забавные случаи. Вот один из них.

Как-то раз зашла ко мне в лавку добротная женщина лет пятидесяти. Одета она была довольно богато (по моим меркам): длинная норковая шуба, меховая шапка, кожаные сапоги на высоком каблуке и сумка в тон. Умеренный макияж, аккуратный маникюр, сладковатый запах духов. И надменный взгляд. Куда ж без него! Этакая дама из высшего общества. Ухоженная, но очень неприятная.

Некоторое время женщина разглядывала иконы, затем начала перелистывать книги, стоящие на полке.

Вдруг она как-то засуетилась, заволновалась и, ничего не сказав, выскочила, хлопнув дверью.

Я удивленно посмотрела ей вслед.

«Странная какая-то, ни здрасьте, ни до свидания», — подумала я.

И тут до меня дошло! Точнее дошел до моего чуткого обоняния резкий запах то ли прокисшей капусты, то ли тухлых яиц.

Я рванула к двери и распахнула ее настежь. Чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, я решила постоять в коридоре, пока в лавке немного проветрится. К сожалению, окно находилось очень высоко, к тому же было перекрыто высоким шкафом, поэтому открыть его не было возможности.

После перенесенного около года назад острого двустороннего гайморита мой нос не только не потерял обоняние, а, напротив, стал в два раза чувствительней. Теперь любой запах, который для другого человека кажется вполне сносным, для меня становится резким до тошноты.

Одна из моих подруг как-то в компании пошутила по этому поводу:

— Ты рыгнешь, а Юлька расскажет тебе, что ты ела сегодня на обед.

Но вернемся в церковную лавку.

Насладившись свежим воздухом, я зашла обратно.

«Фу, тетя, какая же ты вонючая! А с виду такая напыщенная, вся из себя, — хихикала я вполголоса. — Испортила воздух и смылась! Не могла это на улице сделать».

Хлопнула тяжелая входная дверь храма, и я быстро сделала серьезное лицо. Подняла глаза: опять она.

Увидев открытую настежь дверь церковной лавки, женщина густо покраснела и, опустив голову, пробубнила что-то себе под нос.

Я скорее догадалась, чем расслышала, что ей нужны были церковные свечи.

Расплатившись, женщина пулей вылетела из лавки, а я лишь тихонько хихикнула ей вслед.

Пришла на ум еще одна похожая история, правда, не связанная с моей торговой деятельностью. Но тоже довольно забавная.

Как-то летом, а это было уже после развода с мужем, поехала я в большой город поступать в университет на филологический факультет. Да, попытки получить образование у меня все же были.

После очередного зачета я спустилась на первый этаж и зашла в туалет. Сделав свои дела, я вышла из кабинки и присела на скамью рядом с умывальниками.

Тут в туалет вошла, точней даже вплыла девица, вся расфуфыренная: короткая юбка, блуза с глубоким декольте, из которого грудь так и норовила выскочить, шпильки на длинных, от самых ушей ногах, макияж, слишком яркий для дневного света, немыслимое количество украшений на шее, запястьях и в ушах. Яркая, эффектная. Даже красивая. Но сколько высокомерия было в ее глазах, когда она медленно проходила мимо меня, окидывая взглядом, полным презрения. В тот момент, особенно на ее фоне, я почувствовала себя настоящей деревенщиной.

Я с досадой пожала плечами и подошла к умывальнику вымыть руки. На стене висело зеркало, и я взглянула на свое отражение. Да, выглядела я совсем не так, как большинство абитуриентов университета: простое летнее платье, белые босоножки без каблука, прямые волосы до плеч, минимум косметики и никаких украшений. Моя внешность была обычной, даже невзрачной.

Я вздрогнула от неожиданности, когда из той самой кабинки, в которую вошла девица, раздался вполне характерный звук. Да, дернула фифа от души. Как только под ней унитаз не взорвался!

Я снова присела на скамью и, вынув деревянный гребень, принялась расчесывать волосы.

Выходила девица далеко не царственной походкой. Согнувшись так, что на ее спине можно было документы подписывать, она быстро заковыляла к выходу на своих высоченных каблуках, чуть не подвернув ногу у самой двери.

Только чувство такта не позволило мне засмеяться ей вслед. Но стоило ей прикрыть за собой дверь, как я тихонько захихикала.

Меня всегда поражали такие люди, как эта девица и женщина в шубе, которые смотрят на других, на них не похожих, как на отбросы общества. Сколько надменности и презрения в их глазах.

Мы все одинаковы. Все выпали из одного места. И все окажемся в земле, независимо от социального статуса и толщины бумажника.

Но свое возмущение я могла выплеснуть только на бумагу. Я уже давно заметила в себе этот скрытый талант: мне очень нравилось писать. И чтобы работа не казалась каторгой, я начала себя развлекать. Наблюдала за покупателями, пыталась угадать их характер, манеру поведения и мысленно прорисовывала историю их жизни. А затем складывала всю информацию аккуратными стопками у себя в голове, чтобы когда-нибудь использовать в своем творчестве.

К слову сказать, в университет я так и не поступила: бюджетное место было лишь одно, и его заняла другая девушка, набравшая на один бал выше. Но я была очень удивлена, оказавшись на втором месте по количеству балов, а претендентов было не меньше двадцати.

Заведующий кафедрой, с усмешкой оглядев меня с головы до ног, предложил мне пойти на платное обучение. Под его пристальным взглядом я покраснела до корней волос и ответила, что у меня нет таких денег. И с позором удалилась. Но это совсем другая история.

Спустя какое-то время ко мне в церковную лавку привели еще одну девушку, и мы стали работать посменно.

Итак, звалась она Татьяной. Девчонка веселая, забавная, пухленькая, с очень аппетитными формами. Она очень любила короткие юбки и откровенные вырезы. Каково же было мое удивление, когда она сказала мне, что она племянница самого настоятеля храма.

По своей глупости девчонка принялась рассказывать мне такие вещи о церковнослужителях, что у меня волосы дыбом вставали. Оказалось, среди последователей бога такие интриги плелись, каких при царском дворе не видали! А я сидела и переживала, что снова обсчитала покупателя на целый рубль.

Честно признаюсь, я испытала досаду и разочаровалась в церкви. Точней не в церкви, а в тех людях, которые говорили нам о вере и которые настоятельно рекомендовали прихожанам покаяться в своих грехах. Хотя до сих пор надеюсь, что среди церковнослужителей все-таки остались честные люди. Но для себя я поняла одно: для общения с богом мне посредники не нужны.

В итоге, спустя полтора года, я ушла из церковной лавки. А после развода с мужем вернулась в село к родителям.