Сто лет тому вперед. Официальная новеллизация

Юлианна Перова (2024)

Одиннадцатиклассник Коля случайно обнаружил в школьной подсобке неведомый прибор Космион. Он позволяет своему обладателю путешествовать во времени! Ничего не подозревающий Коля активирует прибор и… переносится в будущее, на сто лет вперед, где знакомится с девушкой Алисой. Она много лет разыскивает маму, вероятно, затерявшуюся во времени. Вместе с Колей они отправляются на поиски. Однако на пути у ребят встают космические пираты — Весельчак У и Глот. Теперь перед Алисой и Колей стоит непростая задача. Им предстоит пройти через множество опасностей и попробовать спасти Вселенную.

Глава 3

Маргарита Степановна, заслуженный учитель физики, всеми уважаемая — от младших школьников до пожилых преподавателей, бежала по школьному коридору. И у всех, кто встречался ей на пути, подобное поведение вызывало всю гамму чувств — от недоумения до паники — но определенно не смех. Если всегда уверенная в себе, сдержанная учительница так себя вела, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Впрочем, так и было, потому что спешила Маргарита Степановна на место схватки, рисковавшей перерасти в расправу, чего она точно допустить не могла — туда, где вошедший в раж Витек волок по коридору отчаянно сопротивляющегося Колю, который и не думал сдаваться без боя.

— У нас-то тут, сзади, ничего не поменялось, — констатировал он. — Контакта с пришельцами еще не было. Меня все еще бьют, а я никак не сдаюсь.

Добравшись до дверей кабинета физики, разошедшийся Витек подхватил противника и с такой силой швырнул его, что одноклассник буквально влетел в кабинет на несколько добрых метров. Мирно читавший внутри Фима Королев аж подскочил от неожиданности, забыв про книжку и не понимая, как поступить дальше: вмешаться с риском тоже получить по шее, спрятаться, предав доверие друга, или позвать на помощь.

— Ребят, вы чего? — предпринял он робкую попытку остановить дерущихся. — Ребят! Не надо!

Больше всего его раздражала и вызывала недоумение реакция Насти Алтухиной, продолжавшей снимать происходящее на телефон, периодически отпуская язвительные комментарии. Он вовсе не удивился бы, если бы узнал, что она парней и подначила — может быть, не напрямую, но определенно приложила руку.

— Пока преимущество на стороне Виктора, — подражая спортивному комментатору, произнесла школьница. — Но Герасимов стоит на своем. Большая ошибка…

Витек мастерски провел захват, заломив руку Коли за спину, и проревел:

— Быстро стирай! А то я твоим лицом вытру!

Впрочем, Коля был не робкого десятка. Он продолжал сопротивляться и в какой-то момент сумел-таки оттолкнуть обидчика, хотя сам каким-то чудом смог устоять на ногах.

— Я предупреждал, — взревел Витек, побагровев от злости, швырнул противника на учительский стол с такой силой, что тот опрокинулся. Раздался звон разбитого стекла, разлетелись во все стороны осколки и обломки учебных пособий.

— Кукушкин — Герасимов: один — ноль, — продолжала комментировать Настя. — Минус оптическое наглядное пособие, плюс один разбитый нос. Но рано или поздно справедливость в лице Виктора должна восторжествовать…

Фима не знал, что и делать. Он пытался помочь другу, но безрезультатно. Витек успел схватить противника за пиджак и поволок к доске. Вдавил Колино лицо щекой в шершавый холодный пластик и принялся возить туда-сюда, как тряпкой, с яростью стремясь уничтожить выведенные там «постыдные» строчки, напоминавшие заготовку для стихотворения: «Второе октября. Классная работа. Настя моя по пятницам, а Витькина — по субботам». Конечно, на такое можно было бы обидеться обоим — и Насте, и Витьку — но решение проблемы с помощью кулаков, с точки зрения Фимы, было неудачным.

Неизвестно, чем бы закончилась история, если бы над головами дерущихся, как гром среди ясного неба, не прозвучал властный голос:

— Что здесь происходит?

Драчуны тут же замерли, Витек медленно обернулся. Школьники прекрасно знали, чем грозит неповиновение, поскольку узнали голос. В дверях стояла слегка запыхавшаяся и разъяренная, но все же не утратившая собственного достоинства учительница физики.

— Все под контролем, Маргарита Степанна… — выдавил Коля, которого крепкие руки одноклассника все еще придавливали к доске.

— А ну, прекратили! Оба! — рявкнула Маргарита Степановна, отчего у абсолютно всех присутствующих на мгновение возникло желание вытянуться по стойке смирно, как будто они на плацу, а не в школе.

Разумеется, дальше вся компания, которую никто и не думал распускать, оказалась в школьном медпункте. Медсестра молча осмотрела потрепанного Колю и, решительно «припахав» второго участника потасовки помогать (видимо, в воспитательных целях), принялась оказывать помощь «раненому герою». Свидетели схватки топтались в стороне, раздумывая над путями к отступлению.

— Можно мы на урок пойдем? — наконец осторожно осведомилась Настя Алтухина, пряча телефон, но у разгневанной учительницы были явно другие планы на их счет.

— Никто отсюда не уйдет, пока мы детально не разберемся, — решительно постановила она и повернулась к медсестре: — Заканчиваете уже?

— Две минуты, — «отчиталась» та.

— А давайте я сэкономлю всем время, Маргарита Степанна, — встрял Коля, вежливо отодвигая медсестру в сторону и брезгливо вытаскивая из носа ватный тампон. — Ребятам действительно нужно на геометрию. Я коротко… Можно?

Разумеется, все взгляды — выжидательные, подозрительные, испуганные — тут же обратились на него. В самый раз было почувствовать себя звездой, но парню было не до того.

— Дело в том, — начал он издалека, старательно подбирая слова, чтобы лишний раз не злить учительницу, и без того пребывавшую сильно не в духе, — что я имел неосторожность проявить симпатию к небезызвестной вам Насте Алтухиной…

Фима смерил одноклассницу удивленно-оценивающим взглядом, та в ответ фыркнула, закатив глаза.

— И я считаю, что меня можно понять, — продолжал тем временем Коля, — многие в нашем классе желали бы встречаться с самой популярной девчонкой 11-го «Б», «Мисс Волейбол — 2024». И мне улыбнулась удача — а точнее, улыбнулась Алтухина. И это могли бы быть самые счастливые семь дней в моей жизни… если бы не оказалось, что меня тупо использовали для того, чтобы ее «бывший» обращал на нее больше внимания. Я имею в виду Виктора, конечно. Мне это не очень понравилось, и я решил оставить послание всем тем, кто, как и я, окажется под властью очаровательной, но хитрой и черствой Алтухиной… — при этих словах он бросил пристальный победный взгляд на Настю, на что получил людоедскую улыбку в ответ. Он так увлекся поэтичностью описания, что почти потерял и осторожность, и умение внятно излагать мысли в прозе. Ослепленный гордостью за самого себя, он позабыл об опасности снова ляпнуть что-нибудь не то и получить по шее еще раз. — Разумеется, моя поэзия… довольно остроумная, прошу заметить, не могла не тронуть душу такого тонкого ценителя, как Виктор Кукушкин, поскольку план Алтухиной к этому моменту уже сработал и они вновь стали прекрасной парой. И, разумеется, он был в корне не согласен с моими выводами об Алтухиной…

Маргарита Степановна слушала его излияния не перебивая, как будто и впрямь верила каждому слову. Какие на самом деле мысли скрывала сейчас эта маска — никому, кроме учительницы, было неведомо. Это таило в себе еще одну опасность, но Коля разошелся не на шутку.

— Ефим, кстати, вообще сидел в классе, — продолжал он, постепенно втягивая в историю все новых персонажей, совершенно не задумываясь, что тем самым не выгораживает друга, а подставляет под удар, — готовился к олимпиаде по физике и ни во что не вмешивался, — при этих словах он по-приятельски хлопнул одноклассника по плечу, но вызвал чувство не солидарности, а вины. — Молодец, Фим. Так и поступают настоящие друзья, — завершил он патетичный монолог и повернулся ко всем присутствующим: — Подводя итоги, я предлагаю признать виновным во всех злодеяниях — как всегда, впрочем — Николая Герасимова. Голосуем?

Едва он успел поднять руку сам, как к незапланированному собранию присоединился еще один человек. Кто именно догадался вызвать сюда Колину маму, сказать сложно, но было совершенно ясно, что случится потом.

— Коля! — испуганная мама хлестнула возмущенным взглядом по лицам молодежи (учительница и медсестра в ее списке подозреваемых изначально не значились) и кинулась к сыну. — Кто это сделал? — тоном следователя осведомилась она, но, поскольку внятного ответа не получила, перевела вопросительный взгляд на Маргариту Степановну.

— Я прошу всех, кто более не нуждается в медицинской помощи, покинуть помещение! — велела та, явно давая понять, что взрослым есть что обсудить без посторонних ушей. — Николай, тебя тоже.

Ребята поплелись к выходу. Последнее, что было слышно, перед тем как за ними захлопнулась дверь, это тихая угроза Витька, адресованная сопернику: «Мы еще не закончили».

— Даже не знаю, с чего начать, — заговорила учительница, старательно подбирая слова, убедившись, что ребята действительно ушли на урок, а не остались подслушивать под дверью. — Я, конечно, все понимаю: возраст, гормоны. Но такое поведение — это же ни в какие ворота… И Колино нарушение дисциплины — далеко не единичный случай. Я, честно говоря, не знаю, что делать, — развела она руками, демонстрируя полное бессилие.

Колина мама даже не пыталась притворяться: она чувствовала себя неловко под пристальным требовательным взглядом собеседницы. Она мялась, нервничала, не желая признаваться учительнице — да и самой себе — что давно потеряла общий язык с сыном и понятия не имеет, как проблему решить. Это сильно нервировало, огорчало и раздражало.

— Мы… Мы с ним разговариваем, — наконец выдохнула она. Куда уж дальше-то скрывать? — Он готовится к экзаменам. Я слежу, — тут же поспешила оправдаться женщина. — До конца года мы исправимся, как обещали. И поведение, и оценки. Я не понимаю, почему в школе постоянно вот такое с ним. Вы бы видели его дома…

— Может, ему на домашнее и перейти? — вдруг предложила учительница.

Собеседницу будто током ударило, в глазах промелькнул страх. Переход на домашнее обучение для нее казался чем-то немыслимым, равносильным или тюрьме, или больнице. Для нормального ребенка это был не выход, а то, что с сыном может быть что-то не так, она и мысли не допускала. Ну, несдержан, ну, излишне романтичен — но не хулиган и не больной!

— Пожалуйста, Маргарита Степановна, — умоляюще произнесла она. — Дайте нам последний шанс.

В кои-то веки Колю никто не отвлекал, поэтому он мог заняться любимым делом — сочинением стихов. Получалось пока не слишком хорошо, но парень твердо верил, что его ждет большое будущее: надо только хорошенько потренироваться. В конце концов, главное — вдохновение (а его хоть отбавляй), а навыки — дело наживное. Поэтому он устроился на лавочке вдали от суеты, нацепил наушники, выбрал нужный трек и пустился в плавание по волнам рифм и ритмов. Трудно сказать, сколько он так просидел. Он настолько был погружен в себя, что не заметил, как подошла мама и опустилась рядом с ним, закрыв глаза и откинувшись назад, опираясь спиной на шершавую стену.

— Коль… — окликнула она сына после продолжительной паузы — никакой реакции. Ну конечно! Опять он витает в облаках!

Мама выждала немного, а потом решительно стянула с его головы наушники: это был единственный способ обратить на себя внимание.

— Колян, я очень за тебя переживаю, — настойчиво продолжила она, когда сын все-таки заметил ее присутствие. Конечно, наушники-то отобрали! Теперь придется выслушивать лекции на тему «Правильное поведение и воспитание». — Я понимаю, тебе нравится Настя. Да, красивая, эффектная, из хорошей семьи…

— Она физрука вчера насмерть мячом забила. Волейбольным, — мрачно брякнул Коля в ответ. Как и любой подросток, он терпеть не мог, когда кто-то не просто вмешивается в его жизнь, а еще и пытается опекать. Он уже не маленький!

— Что? — глаза мамы испуганно расширились.

— Шучу! — хмыкнул Коля, попытавшись разрядить обстановку.

— Дурак… — голос мамы звучал не иронично, как обычно, а осуждающе, и Коле это, разумеется, не нравилось. Похоже, на сей раз она сильно разволновалась и решила взяться за него всерьез.

— Давай я сам как-нибудь разберусь, ладно? — выдохнул парень обиженно, глядя в сторону. И кто вообще вызвал ее в школу? Неужто кто-то из одноклассников? Хуже, если сама Маргарита Степановна…

— Разобрался уже, — сокрушенно вздохнула мама. — Нам с тобой последний шанс дали. Прости, придется идти на крайние меры.

Коля знал, что значат эти слова, и каждая клеточка его творческого мозга противилась этому. Это было хуже, чем домашний арест, чем ограничение доступа в Интернет, чем невозможность играть в любимую игру. Поэтому он не питал никаких иллюзий, когда мама протянула руку и смерила его выжидательным взглядом. Парень хотел было ей все объяснить, но в итоге с негодованием отбросил эту мысль: все равно не поймет.

— Я этого не хотела, но ты по — другому просто не слышишь, — добавила женщина, будто стремясь найти себе оправдание. Она понимала, что подобные жесты не добавят теплоты в их отношения — они только сильнее отдалятся — но не видела другого выхода… по крайней мере, сейчас.

Коля медленно, с демонстративной неохотой извлек телефон и наушники и жестом трагика вложил их матери в ладонь, всем видом демонстрируя недовольство и отвращение к окружающему миру.

— Это для твоей же пользы, — продолжала оправдываться мама, чувствуя себя домашним тираном — не меньше. — Я просто… Я не знаю, что с тобой делать. Если так дальше пойдет… Ну, кем ты вырастешь-то, Коль? — прибегла она к типичному аргументу родителей подростков, который те частенько применяли к непослушным детям и который, по статистике, почти никогда не работал.

— А обязательно кем-то другим вырастать? — буркнул Коля угрюмо.

Мама осеклась на полуслове. У нее закончились аргументы, а разговор рисковал зайти пройти «точку невозврата», после чего можно будет забыть о доверительных отношениях в семье вообще… по меньшей мере, на ближайшие годы. «Надо выдохнуть, — убеждала она себя мысленно, — он исправится, образумится, нужно только время…»

— Мне надо на смену, — сообщила она, резко поднимаясь. — И да, мы договорились, что ты весь класс отмоешь от того, что натворил. Сам.

— Легко вообще, — фыркнул в ответ Коля, но его отстраненный тон не сулил ничего хорошего. — Хорошей смены, мам…