Лиссабон слезам не верит

Юлия Алейникова, 2013

Ася, старинная подруга Юли Ползуновой, оказалась в сложной ситуации, попала в беду в далекой Португалии. Она недавно купила шикарную виллу на берегу океана в надежде на то, что теперь-то ее жизнь будет похожа на сказку. И Ася не ошиблась: ее жизнь и правда начала напоминать сказку, хотя и довольно страшную. Каждую ночь в доме раздаются странные звуки, к тому же стали исчезать мелкие, не имеющие никакой ценности вещи. Не может же в самом деле Ася заявить в португальскую полицию, будто бы у нее украли зубную щетку и один старый чулок, а в огромном саду кто-то передвинул мраморную статую. Разобраться во всем этом, по мнению Аси, способна только подруга Юля, которая уже имеет солидный опыт в подобных расследованиях.

Глава 10

С добрым утром

— Я так и знала! Я так и знала! — как заведенная повторяла Аська, сидящая на диване в гостиной, с бешеной скоростью опиливая ногти. — Я так и знала, что все это плохо кончится.

На этот раз ни о каком кокетстве с полицейскими речи не было. Аська в халате, нечесаная, бледная, предавалась отчаянию, пока полицейская бригада обследовала окрестности, беседовала с прислугой и увозила тело.

Спустя полчаса в гостиной появился инспектор. Крупный усатый дядька лет пятидесяти со строгими карими глазами, которые так и говорили: «Со мной финтить бесполезно, я про вас все знаю!» Усевшись в кресло напротив подруг, он расправил широкие плечи и взглянул на них инквизиторским взглядом.

— Итак. За что вы убили дона Родриго Мартима Дуарте Кошта, вашего соседа?

— Что? — взвизгнула Аська, ушам своим не веря.

— Так. — Юля распрямила плечи не хуже инспектора и посмотрела на мерзавца не менее волевым и решительным взором. — Анастасия, немедленно вызывай своего адвоката, впредь мы будем общаться лишь в его присутствии. И еще мы немедленно составим письмо в газеты, в департамент туризма, в Министерство иностранных дел, в российское посольство, мэру города, президенту страны и в правозащитные общественные организации по поводу предвзятой, отдающей ксенофобией и непрофессионализмом манеры вести следствие инспектора Мейра Абреу Фонсека, — взглянула Юля на лежащую перед ней карточку.

Никогда раньше она не произносила по-французски столь длинных и сложных фраз. Восхищенная собственными лингвистическими успехами, она взглянула на присутствующих.

Аська сидела, приоткрыв рот, с зажатым в руке, застывшей на полдороге к носу, носовым платком. Инспектор сидел молча, неподвижно, с бессмысленным выражением на неприятном квадратном лице, словно все еще слушал ее пламенную речь.

За окном сияли искренним восхищением простодушные глаза Жуана, рядом с ним виднелась макушка Кака, лицо его до окна не дотянулось, а может, он присел от страха.

Наконец инспектор пришел в себя и прокашлялся, а Аська все же донесла платок до носа и шумно высморкалась.

— Хорошо, что я тебя вызвала, так и знала, что пригодишься, — спокойно по-русски заявила подруга Юле.

— Ну спасибо, — язвительно отозвалась та.

В Юле манера поведения инспектора вызвала вполне ожидаемую рефлекторную реакцию. С некоторых пор представители иностранной полиции повадились выдвигать против ее семейства надуманные, необоснованные, предвзятые обвинения, чем выработали в ней определенный рефлекс. Два года назад ее старшая дочь Вероника была взята под стражу по обвинению в убийстве на основании непроверенных и недостаточно веских улик, и Юля с Василием едва не получили по инфаркту от такого известия. А год назад и сама Юля стала жертвой полицейского произвола. Хотя, как потом выяснилось, этот произвол был скорее плодом ее собственной фантазии и следствием вызывающего поведения Василия Никаноровича. В результате вышеизложенного Юля завелась в мгновение ока.

Тем временем инспектор еще раз прокашлялся, попил водички из стоящего на столе графина и очень мягким, корректным тоном обратился к Юле, как к наиболее буйной и опасной из присутствующих здесь дам.

— Кажется, я не так выразился или был не совсем точно понят. И приношу свои извинения за излишне напористую и жесткую манеру вести допрос.

Юля лишь зло усмехнулась краешком губ. Аська презрительно фыркнула.

— Давайте попробуем сначала. Как хорошо вы были знакомы с покойным?

Юля с Аськой молча смотрели на инспектора тяжелыми недоверчивыми взглядами, не торопясь с ответами. Инспектор, который, по-видимому, все же не был последним болваном, уже горько каялся в том, что следовал вначале ошибочной тактике ведения допроса. Но всему виной была горничная Мария Жозе Барбоза Перес, двадцати шести лет, уроженка Лиссабона. Она, давая показания инспектору, отзывалась о хозяйке и ее гостье в насмешливо-презрительной манере, как о взбалмошных, пустоголовых, легкомысленных, капризных иностранных вертихвостках. Совершенно безмозглых и бесхарактерных. Из чего инспектор и сделал свой ошибочный вывод о том, что стоит ему немного припугнуть обеих, как они выложат ему все, что есть у них за душой преступного, вплоть до безбилетного проезда в общественном транспорте в годы глубокой, давно закончившейся молодости. И ошибся. Хотя первый беглый взгляд, брошенный им на сидящих в гостиной растрепанных женщин, лишь подтвердил полученную им информацию. Но, похоже, эта девица сама безмозглая и легкомысленная особа, и он с ней еще побеседует! А теперь надо выправлять ситуацию, пока международный скандал не начался, а то мало ему трупа.

Инспектор выжидательно-заискивающе смотрел на дам.

— Мы должны одеться и привести себя в порядок, — вставая, холодно ответила хозяйка дома, очевидно, уже полностью овладевшая собой, — и заодно посоветоваться со своим адвокатом, а потом мы, возможно, продолжим беседу. Вы, инспектор, можете подождать в гостиной. Мезе, сделайте инспектору кофе, — строго велела она, и обе дамы, гордо подняв головы, удалились.

Теперь вытянуть из них что-либо стоящее будет сложно, с горечью понял инспектор и вцепился в вошедшую в комнату Мезе, желая выместить на ней свое раздражение.

Мезе, поставившая перед инспектором кофе, с удивлением отметила разительную перемену, произошедшую с блюстителем порядка буквально за несколько минут, проведенных им в обществе ее хозяйки.

— Донна Перес, — холодным, жестким тоном обратился к ней инспектор, — я хочу, чтобы вы оставили мне телефон и адрес агентства, через которое вы были наняты на службу.

Вначале девица произвела на него положительное впечатление и он не включил ее в список подозреваемых, но теперь его отношение к ней изменилось. Если она ввела его в заблуждение по одному вопросу, запросто могла соврать и в остальном. И он вцепился в Мезе мертвой хваткой.

— Ну, что будем делать? — спросила Аська, едва за подругами закрылась дверь ее спальни.

— А что делать? Оденемся и пойдем чистосердечно признаваться.

— В чем? — пискнула Аська, прижимая ладошки ко рту.

— В собственной невиновности, конечно. Или это ты его прикончила? — спросила, прищурившись, Юля.

— Ты что, издеваешься? — не оценила шутки подруга.

— Просто старайся лишнего не говорить, своими домыслами не делиться, — посоветовала опытная Ползунова.

— А может, Анри позвонить и спросить, нет ли у него знакомого адвоката? — с сомнением протянула Аська.

— А может, лучше мужу? Ты его еще помнишь? Невысокий такой, с пышной шевелюрой и носом картошкой?

— Хватит юродствовать! Одевайся давай. А насчет адвоката, я думаю, все же стоит озаботиться, — вернулась к роли хозяйки Васильева.

— Конечно, конечно. Да и крепкое мужское плечо нам никогда не помешает, — жеманно ответила Юля, передразнивая подругу, и ушла к себе.

Когда они вернулись в гостиную, на обеих были надеты строгие летние костюмы, туфли-лодочки, а Васильева нацепила на нос очки для пущей солидности.

Скромные, но дорогие украшения должны были дать инспектору почувствовать, что он имеет дело с состоятельными, достойными и небеззащитными членами общества.

Инспектор это почувствовал. Сидящие перед ним дамы теперь разительно отличались от жалких, перепуганных теток, заливавшихся слезами всего двадцать минут назад. К слову сказать, теперь слезами заливалась Мезе. Проходя мимо кухни, Юля краем глаза заметила ее зареванное лицо, распухший нос и потерянный вид.

— Как близко вы были знакомы с погибшим? — вновь, но теперь очень вежливо и подчеркнуто почтительно повторил свой недавний вопрос инспектор.

— Мы вовсе не были с ним знакомы, — ответила Аська, на этот раз ровным спокойным голосом.

— Вам знакомы эти вещи? — Инспектор достал из-под дивана прозрачный полиэтиленовый пакет, полный всякой ерунды, среди которой Юля безошибочно узнала свою щетку, крем и расческу.

— Какая прелесть, моя расческа! — издевательски проворковала Юля. — Вы ее у преступника отняли?

— Отнюдь. Эти вещи мы нашли в комнате покойного, — не отреагировал на Юлин выпад инспектор.

— Так вот кто таскал у нас всякую мелочовку, — поджала губы Ася. — Оказывается, он был не только любителем подглядывать, но еще и мелким воришкой.

— Теперь понятно, кто шуршал по ночам, — согласно кивнула Юля.

— А вас не раздражала пропажа ценных вещей?

— Вы расческу имеете в виду?

— Или зубную щетку? — поддержала Ася подругу. — Безумно. Приходилось открывать дверцу шкафчика и доставать новую щетку. Ужасно напрягало.

— Может быть, вы чем-то обидели дона Дуарте Кошта, и он таким образом сводил с вами счеты?

— А может, он просто старый извращенец, которому нравится следить за молодыми женщинами, а потом похищать принадлежащие им безделушки?

— Так вы объясняете обнаруженную у него коллекцию принадлежащих вам вещей?

— Я думаю, инспектор, это вы должны нам объяснить, как к покойному попали наши вещи, — строго ответила Юля.

— К тому же несколько дней назад я вызывала полицию и четко обрисовала происходящее на моей вилле безобразие — пропажу мелких, копеечных вещей. Поделилась с полицейскими своими подозрениями относительно проникновения на территорию посторонних, они даже обнаружили подкоп, который кто-то вел к моему дому! И если бы не этот подкоп, никто бы мне так и не поверил, что неизвестное лицо тайно пробирается в мой дом, угрожая моему и моих гостей здоровью и жизни.

— Но вы-то как раз живы, а погиб совсем другой человек, — не преминул вставить инспектор.

— Мне за это извиниться? — возмущенно спросила Васильева.

— Нет, конечно, — тут же пошел на попятную гадкий тип.

— В таком случае объясните, каким образом наши вещи оказались в доме этого человека, — нажала на него Юля.

— Дон Кошту страдал определенной разновидностью клептомании и проживал на вилле в компании сиделки, под домашним арестом. Днем сиделка бдительно караулила своего подопечного, но ночью она, как и всякий человек, нуждалась в отдыхе, чем и пользовался покойный. Мы обнаружили в ограде брешь, заросшую кустарником, через нее-то он и проскальзывал на вашу территорию.

— А как он попадал в дом? — беспокойно спросила Аська.

— У него был комплект ключей.

— Что? — в один голос воскликнули подруги.

— Очевидно, он утащил его в один из своих визитов. У вас не пропадали ключи?

— У меня нет, но вот кое с кем мне, наверное, стоит жестко побеседовать! — и Аська зло стрельнула глазами в сторону кухни. Садовникам ключи не полагались, но вот Мезе…

— А кто нанял эту сиделку? — задала Юля инспектору неожиданный вопрос, приведший его в сильное удивление.

— Его родственники.

— Покойный проживал в весьма большом доме, судя по тому, что я видела издали, ни в чем себя не ограничивал, хорошо одевался, очевидно, у него имелись деньги. Возможно, кто-то из родственников решил ускорить получение наследства?

— В вашем парке?

— А разве это не тонкий ход?

— Возможно. Но дон Кошта уже лет пять находится под опекой своих детей, и они сами распоряжаются его средствами, — с некоторым самодовольством пояснил инспектор.

— Тогда, возможно, — все больше увлекалась Юля, — его сиделка случайно встала ночью по нужде и решила проверить, как там поживает ее пациент, не обнаружила его в комнате, выглянула в окошко и увидела, как он скачет по чужим лужайкам. Бросившись в погоню, она настигла его, окликнула, резкий окрик в ночной тиши привел к трагическим последствиям. Сердце бедного искателя приключений не выдержало, и он скончался.

Аська одобрительно кивала, полностью одобряя выдвинутую подругой версию.

— Это могло бы быть принято за рабочую гипотезу, если бы не одно досадное недоразумение. Дон Кошту умер не от разрыва сердца, а от ножевого ранения. Разве вы этого не знали?

— А почему мы должны это знать? Мы к нему даже не приближались! — возмутилась Аська. Ей эти беспочвенные обвинения и намеки начинали действовать на нервы. — Может, вы намекаете, что это мы его убили?

— Мстили за украденную зубную щетку? — поддержала ее Юля, инспектор и ей действовал на нервы.

— Нет, конечно. Но ведь могли быть и скрытые мотивы, о которых мне неизвестно.

— Какие, например? — скептически приподняла брови Юля.

— Вот это мне и предстоит выяснить, — строго ответил инспектор, вставая. — Я проверю, поступал ли ваш вызов в полицию и что написано в представленном дежурным офицером рапорте.

— Будьте любезны, — сухо улыбнулась Аська, ее улыбка больше походила на волчий оскал. — Как он смеет? Мерзавец! — бушевала Аська спустя полчаса после отъезда полиции. — Что он о себе возомнил?

— Понятия не имею. Но, пожалуй, ты права, если других знакомых, кроме Анри, у тебя в Синтре нет, звони ему. Надо искать адвоката. Хотя я бы предпочла не впутывать его в эту историю.

— Это еще почему? — сразу насторожилась Васильева.

— Может испугаться таких проблемных барышень и исчезнуть из виду.

— Гм, — Аська нахмурила лоб и глубоко задумалась.