Темный мир, или В объятьях Тьмы. 2 часть

Юлия Александровна Фадеева, 2017

Жизнь порой жестока и крайне несправедлива! Ирина сбежала из плена жестокого Оэра Дакхара. Того, кто может легко убить, не прилагая особых усилий, превратив в пепел самого близкого тебе человека – маму. Кто издевается, насмехается, желая заполучить ту силу, что в тебе проснулась. Казалось бы, вот она – свобода! Наслаждайся! Но нет, сбежав от Дакхара, она снова попадает в неприятности. Ею начинает завладевать Тьма, которая каким-то образом оказалась в ней после схватки с демоном. Что теперь ждет девушку? Смерть? Или же придется как-то договариваться с Темной Богиней?

Дакхар

Камера. Ее камера. В ней нет ни света, ни свежего воздуха, ни магии. В ней нет ничего! Только она. Соэра Даара.

Дакхар стоял возле ее камеры и все никак не мог решиться войти — что-то не давало ему этого сделать. Но он же должен сообщить ей о брате, должен сказать, что ее ненаглядный сынок жив и теперь находится на стороне Арахсшарсцев. На стороне этих подлых ублюдков, которые безжалостно убили их отца! Брат. Да как он мог вообще подумать о том, чтобы предать нас? Меня?

Мужчина крепко сжал ладони в кулак, от чего суставы пальцев захрустели; несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и только затем толкнул дверь в камеру матери.

— Доброй ночи, Соэра. — поздоровался он с женщиной, что сейчас спокойно и грациозно сидела на небольшой каменной кровати без какого-либо покрытия.

— Я знала, что ты скоро придешь, чувствовала. Так же как чувствую, что сердце твое и душа находятся в смятении, что ты уже несколько ночей не можешь найти себе покоя. Что-то терзает тебя изнутри. — Даара смотрела на своего сына. На своего мальчика, который стал мужчиной. Безжалостным мужчиной. Как же он сильно изменился после гибели брата, а ведь был такой озорной, такой балагур и насмешник, теперь же… Как тяжело добиться от него чистой и искренней улыбки, наполненной любовью и нежностью, теперь в ней сквозило лишь злорадство и презрение.

— Да, ты как всегда права. — отозвался он, сложив руки за спиной и проходя вглубь камеры, где сейчас сидела его мать и выжидающе взирала на него. — Я не могу толком спать уже несколько ночей…

— Это все из-за девушки?

— И из-за нее в том числе. — кивнул Дакхар, останавливаясь напротив Соэры и внимательно наблюдая за ней. Женщина не шелохнулась, не считая лишь поднятой головы вверх, чтобы было удобнее взирать на сына.

— С одной стороны мне очень жаль тебя, Дакхар, что ты лишился этой чудесной девочки и теперь не можешь найти себе покоя, но с другой… Я рада, что она смогла ускользнуть у тебя из-под носа. Она не заслужила той участи, что ты ей уготовил. Она еще совсем невинное дитя, брошенное на произвол судьбы в нашем жестоком мире, сын.

–Ну да, невинное, как же. — хмыкну он, стараясь придать всему своему виду непринужденности, но во взгляде застыло напряжение. — Эта бестия умудрилась ранить меня своими ледяными клинками, а ты говоришь невинная. Ага, ну просто невинная овечка. Когда я найду ее, а я ее обязательно найду, то получу то, чего так жажду уже многие годы, а затем сверну ее тонкую, хрупкую шею.

— Это жестоко, Дакхар. Даже для тебя. — удрученно покачивая головой, промолвила Соэра. — Ты так сильно изменился после гибли брата…

— Не говори мне об этом предателе. Он не имеет ни малейшего права на твое участие и тихую душевную скорбь! — В голосе мужчины сквозила злость на грани бешенства. Он не мог стоять на одном месте, поэтому стал метаться в по камере, как раненный зверь в клетке. — Я проклинаю тот день, когда он отправился сразиться за отца! Проклинаю тот день, когда он предал нас и переметнулся на сторону тех ублюдков, что убили бывшего Оэра — моего отца!

Даара во все глаза смотрела на сына и не понимала о чем идет речь. Что случилось с ее сыном? Почему он находится в состоянии даже не гнева, а настоящего бешенства.

— О чем ты толкуешь? — неуверенно спросила Соэра, пытаясь заглянуть сыну в глаза, словно желала увидеть в них ответ.

— А то, что твой ненаглядный сынок Ратхар, мамочка, жив и здоров, и теперь сражается на стороне наших врагов — Арахсшарсцев!

— Что ты такое говоришь? Этого не может быть, Ратхар погиб! Погиб! Иначе он обязательно дал бы о себе знать!

— Да что ты говоришь, а ты в этом уверена? — злорадно спросил Дакхар, подходя ближе к матери и нависая над ней. — А где гарантии того, что он погиб тогда? Ведь его тела мы так и не увидели. Я должен был сразу же догадаться, что этот ублюдок предал нас! Сбежал как трус, оставив на поле боя свои доспехи, меч и щит. Ничтожество.

— Не говори, не говори так о своем брате! Если Рат и жив, то это провидение Богов, их милость! Это же чудо, что твой брат жив! — Голос Даары срывался от волнения, на глазах выступили слезы, а душу раздирало от противоречивых эмоций — неверия в случившееся и неимоверного счастье, что ее сын, ее Рат жив. Пусть и сейчас на стороне Арахсшарсцев.

— Провидение, как же. Скорее, их злая шутка. — буркнул Дакхар, пытаясь успокоиться.

— Я уверена, что он не по своей воле присоединился к нашим врагам. И если бы он мог, то давно уже вернулся бы к нам. — Уверенно произнесла Соэра, скрещивая руки на груди и прямо глядя сыну в глаза.

— Серьезно? — усмехнулся Оэр, выпрямившись и глядя с высоты своего роста на мать. — Ты уверена в этом? — Мужчина заметил колебания во взгляде Даары, но она промолчала. — А тебя не смущает тот факт, что твой возлюбленный сынок Ратхар не просто в плену у наших врагов, но даже полностью их поддерживает и, что самое страшное, возглавляет их. — Соэра охнула и тут же прижала ладонь ко рту, не веря услышанному. — Да-да, именно так, дорогая матушка, он предводитель этих тварей — Арахсшарсцев.

— Не может быть… — на глаза Соэры навернулись слезы. — Он возглавил тех, кто убил вашего отца? Не может быть… Нет… Нет! Я в это не верю!

— Еще как может. И вот еще что, — он поднес свою ладонь к лицу Даары и приподнял его за подбородок, чтобы Соэра посмотрела прямо ему в глаза, — пару дней назад он был у нас во дворце с делегацией и, что немаловажно, помог сбежать Ирине.

— Тут?! Мой сын был тут и ты ничего мне не сказал? Почему? — Даара вскочила со своего импровизированного ложе и бросилась к Дакхару, схватившись за него руками и повисая почти всем весом — сил на то, чтобы держаться на ногах у нее практически не было. Все-таки рацион из одного кусочка хлеба и стакана не самой чистой воды в сутки — не такая уж и питательная снедь. Мужчина по инерции подхватил мать под руки, не давай ей упасть.

— Ты совсем ослабла, — взволнованно произнес он, помогая Дааре добраться до каменной кровати.

Женщина кое-как присела на свое ложе и, прислонившись спиной к холодной стене, тихо прошептала:

— Больно.

— Мне тоже больно от его предательства, мама. И я никогда не прощу его за то, что он причинил нам всем боль. — произнес он, следя за выражением лица Соэры.

Женщина была бледна, дыхание рваное, а губы немного посинели. Только сейчас Дакхар заметил как на самом деле выглядит его мать: тусклые растрепанные волосы, впалые щеки, темные круги под глазами, бледность и синева губ совсем не прибавляли Дааре здоровья, скорее наоборот, она выглядела совершенно измученной и подавленной всем случившимся.

Женщина поднесла свою изящную тонкую руку к груди и тихо, еле шевеля губами, тихо прошептала:

— Больно… — Дакхар внимательно следил за Соэрой, но ничего пока не говорил. — Больно дышать.

Дакхар нахмурился и произнес то, что, собственно, намеревался сделать, войдя в ее камеру:

— Вся боль уйдет, как только ты станешь одной из моих преданных Ищеек. Скоро, мама, ты станешь моим Псом Крови — самым совершенным созданием, ибо у нас с тобой родная кровная связь. Ты заслужила свою участь. Предав меня, ты подписала себе сей приговор.

Но Даара словно не слышала его слов, и все время только шептала:

— Больно… Не могу дышать… Больно.

Дыхание женщины стало более прерывистым, даже свистящим, ей явно не хватало воздуха, бледное лицо вмиг посерело, а глаза стали закатываться.

— Не стоит так реагировать на мои слова, Соэра. Твоя участь не самая ужасная… — тем временем продолжал Дакхар, не обращая на состоянии матери никакого внимания. Он не поверил, что женщине стало плохо до тех пор, пока она не начала заваливаться на бок, при этом сильно ударившись головой.

— Соэра Даара? — позвал он, но женщина лежала недвижима. — Соэра? Ну хватит уже, вставай. — Но она снова не реагировала.

Дакхар, насторожившись, подошел ближе в матери и, словно о чем-то догадавшись, взял Даару за руку — пульс отсутствовал.

— Нет, — неверяще прошептал Оэр, — не может быть. Мама? — позвал он ее, слегка встряхнув ее за плечо. Голова женщины запрокинулась назад, а руки безвольно упали вдоль тела — она больше не дышала.

— Нет, нет! НЕТ!! — взревел Дакхар, поняв, что его мать, пока он стоял и разглагольствовал перед ней, описывая ее дальнейшее будущее, покинула этот бренный мир. — Ты не умерла! ТЫ НЕУМЕРЛА!! — прокричал Оэр, принимая свой истинный облик. — НЕЕЕТ!! Как ты могла?! Как?! Ты снова предала меня! Как ты могла оставить меня?! НЕЕЕТ!!!

Мужчина бесновался в камере ее заключения; из рук то и дело вырывались вихри жаркого пламени и тут же исчезали. Дакхар носился из угла в угол, не зная куда себя деть: то стремительно подбежит к телу матери и прижмется головой к ее все еще теплой руке, то отпрянет, как ужаленный.

Забившись в самый дальний угол камеры, он, закрывшись своими огромными крыльями, сидел и, покачиваясь из стороны в сторону, тихо шептал:

— Ты не могла. Ты не могла. Не могла оставить меня. Это все ложь. Не правда. Нет. Все ложь. Ты просто спишь. Очень крепко спишь. — Он снова взглянул на бездыханное тело матери и, нахмурившись, прорычал: — Ты снова предала меня, Соэра, но это было в последний раз! Раз уж ты умерла, значит так тому и быть! Я не буду тебя оплакивать, ведь предателям не отдают почестей. Я забуду о тебе. Пусть твое тело останется здесь навечно! Эта камера станет твоей усыпальницей!

Поднявшись с холодного земляного пола, Дакхар принял свой обычный вид и, размяв шею круговыми движениями, направился к выходу, оглянувшись в последний раз:

Конец ознакомительного фрагмента.