Пролог
— Слышишь?
— Нет.
— Плачет кто-то.
— За окном только ветер завывает. Может, с калитки снова крючок слетел, вот её и мотыляет, — вполголоса проговорила подруга, тоже прислушиваясь.
— Нет, калитка скрипит, а из сада доносится то ли мяуканье, то ли плач ребёнка, — возразила, поднимаясь со старого, местами протёртого кресла.
— И ты собралась идти туда? — с недоумением пробормотала Наташка, тоже поднимаясь за мной следом, — там дождина такой зарядил и ночь уже на дворе.
— Ты можешь не ходить за мной.
— Ага, так я тебя и отпустила из дома одну, — фыркнула подружка, предостерегающе добавив, — бабка Соня на днях говорила, что в этой деревне лет сто назад жила страшная ведьма, которая завидовала юным девушкам и выпивала из них жизнь, чтобы омолодиться.
— Кхм… — подавилась смешком, надевая галоши, — ты себя к молодым приписываешь?
— Конечно, всего-то сорок годиков.! Я, может, ещё замуж хочу выйти, чтобы платье белое и принц на коне, — заявила Наташа, накидывая куртку.
— Угу, а Димку куда денешь? Он, между прочим, тебя уже более двадцати лет терпит, — рассмеялась я, запахиваясь в куртку поплотней.
— Так, за него и выйду, тем более выбора у него всё равно нет.
— Я просто восхищаюсь твоим мужем! Как он терпит тебя такую?
— Мучается и терпит, — хмыкнула егоза, тут же вздрогнув от пронизывающего ветра, который чуть не сдул нас назад в дом моей бабули, — что так холодно-то? Ведь июль месяц на дворе, может, и правда ведьма бушует?
— Ты бы поменьше слушала эту бабку Соню, сколько себя помню, всегда сказки рассказывала. Я часто у бабули гостила и ни разу здесь ведьм не встречала.
— Так, ты ж сама ведьма, — заливисто рассмеялась Наташка, — нельзя в сорок выглядеть на двадцать.
— Ага, ещё скажи на пятнадцать, — усмехнулась я, резко остановившись, — опять, слышишь?
— Да, кажется, оттуда звук идёт, но на плач непохоже.
— В том углу, кроме старой берёзы, и нет ничего, — пробурчала я, чувствуя, что куртка нисколько не помогла укрыться от дождя.
— Это та, что давно высохла? Ты её до сих пор не спилила.
— Жалко, — неопределённо пожала плечами, будто Наташка могла увидеть меня в этой кромешной мгле, — там столик со скамейкой ещё стоит, мы с бабулей и мамой частенько чаёвничали под ней.
— Угу, лет нцать назад… слышишь, громче, кажись стало?
— Да, немного пройти осталось, за яблоней та берёзка, — подтвердила, пробираясь через заросли кустов малины, выругалась, — колючая, паразитка.
— И высокая, щеку разодрала, дрянь такая.
У некогда раскидистой берёзы мы ненадолго замерли и не дышали, пытаясь расслышать сквозь шум дождя и завывание ветра тот самый плач, который так не давал мне покоя. Но шло время, а от берёзы, кроме стона покачивающихся на ветру сухих веток, ничего не доносилось.
— Пошли, если и был здесь кот, то уже сбежал, услышав наше приближение.
— Да, наверное, — рассеянно проговорила, нехотя поворачиваясь спиной к дереву.
— Нет, не сбежал, — сердито буркнула Наташка. Резко остановившись, она задрала голову, рыкнула, — и где ты, мелочь, прячешься?
— Вот он. Видишь серое пятно у самой макушки?
— Лестница есть?
— В сарае.
— Нет, до него ещё дойти надо, — заворчала подруга, — ладно, я лезу, а ты меня за зад придерживай.
— Ага, конечно, — возразила, выбирая, за что бы ловчее ухватиться, — уж прости, но я тебя не удержу.
— И не стыдно тебе?
— Ни капли, — хмыкнула, зная, что Наташка гордится своими внушительными габаритами, уверяя, что все мужики при виде её красоты дар речи теряют.
— Лезу я, а ты следи, чтобы серый не сбежал.
— Мокро и скользко, может, пусть его? Сидит же как-то.
— Жалко, — проговорила, подпрыгивая, и мысленно удивилась своему везению, что с первого раза удалось уцепиться за ветку.
— Эми, ты только осторожней, ладно? — обеспокоенно проговорила Наташа, расставив руки, словно уже готовилась меня ловить.
— Хорошо, — пообещала я, пыхтя карабкаясь всё выше.
А забираться пришлось высоко, берёза была старая, её ещё мой прадед посадил. Ствол большой — не объять руками, а животное, как назло, забралось на самую его макушку.
В одном месте веток не оказалось, и пришлось опереться на трутовик, но нога предательски соскользнула с мокрой шляпки гриба, а ветка, за которую я так уверенно держалась, с громким треском обломилась.
— Нат! Лови меня! — прокричала сверху, пытаясь ухватиться за пролетающие мимо меня ветки старой берёзы, но всё никак не удавалось зацепиться. Падая прямо на ругающуюся матом подругу, пискнула от прострелившей мой затылок боли, и прежде, чем меня покинуло сознание, перед глазами вспыхнуло ярким, ослепительным светом.
