И пойду искать края

Юлия Валерьевна Шаманская, 2015

Кто из людей заключал контракт с Богом на количество прожитых дней? Возможно, у нас есть еще время привести в порядок свои дела и приготовиться к переходу в иной мир. Но это не точно. Герою романа посчастливилось получить второй шанс.

Глава 3

Группа, состоящая из двух человек и двух неземных существ, наблюдала за тем, как на экране разворачивается жизнь Виталия Георгиевича Шолохова. Смотрели молча, лишь одно существо злобно хихикало в самых «остреньких» местах фильма.

Виталию казалось, что картина его жизни удивительно напоминает пошленькую голливудскую комедию. Главный герой ее, довольно мерзкий тип, не внушал ни капли сочувствия зрителям. Виталию казалась, что не мог внушать. С тех пор, как встал на свои едва окрепшие ножки, вся цель его жизни заключалась в том, чтобы урывать куски побольше, обманывать, наживаться и испытывать удовольствие как можно дешевле. Перед Шолоховым на экране предстал четырехлетний мальчишка, что-то мило лепетавший на своем, пока не понятном для взрослых языке. Но теперь он живо ощущал всю мерзость своего маленького умишка. Ребенок ударил девочку в детском саду, отобрал у нее игрушку, а теперь строит умильные рожицы, чтобы избежать наказания. То же чувство он испытывал и тогда, когда подставил под суд коллегу на работе, и когда пришел с цветами к жене, стараясь, таким образом, задобрить ее, после того, как всю ночь пропадал у любовницы. Вся жизнь Виталия с младенчества состояла из лукавых планов и страхов быть раскрытым. Всю жизнь он с удивительным искусством перекладывал свою вину на других. В этом и состоял, казалось, его талант.

С каждым кадром стоящий рядом Ангел Хранитель все больше сникал, дед мрачнел, а бесу становилось все радостнее. В тишине раздавались только его восклицания:

— Во дает! Ловко!

Человек в костюме пребывал в самом лучшем настроении, за весь фильм он расстроился только один раз. Только один день выбился из ровной череды позорных лет жизни Виталия — день его крещения.

— Отвези нас с ребенком в Соколовку! — как-то утром потребовала мама.

— Зачем это? — удивился папа. — Что тебе там смотреть? Хату продали, твои отец с матерью похоронены неизвестно где. И это не безопасно! Могут увидеть соседи, вспомнить, что ты дочь врагов народа.

— Поедем ночью! — решительно заявила мать. — Там духовник моих родителей живет, отец Андрей. Он вернулся из ссылки на родину. И именно он должен крестить Виталика!

— Ты с ума сошла! — выпучил глаза отец и затрясся мелкой дрожью.

В этот момент маленький Виталик, убедившись, что взрослым до него нет никакого дела, стащил со стола шоколадку.

Родители погрузили сонного Виталика в «москвич» и повезли в неизвестную даль. Мальчику было тогда шесть лет.

Папа ворчал, что мама такая же сумасшедшая, как и вся ее семейка, и так же плохо кончит, как и они. Еще и его, честного советского гражданина, за собой утащит в погибель.

— Подумаешь, приснился мертвый папа и что-то повелел!

— Он не приснился! — устало твердила мама.

— Вот увидишь, — не унимался отец, — нет там никакого отца Андрея. Попов давно всех расстреляли, как и твоих родителей.

–Увидишь, что есть! — повторяла мама. — И расспрашивать никого не будем, я знаю хату!

Путники постучали в двери темного покосившегося дома незадолго до рассвета. Дверь сразу же приоткрылась и раздался тихий старушечий голос:

— Москвичи? Проходите скоренько, батюшка ждет вас!

Даже Виталька, привыкший вечно хныкать и жаловаться, притих, с интересом разглядывая убогую обстановку горницы. Навстречу вышел согбенный старик в черном, как ему казалось, платье.

— Проходите, детки! У меня все готово!

Старушка, открывшая двери, раздела ребенка и обрядила в белую рубаху с вышитым крестиком. Старичок тихо и долго что-то говорил. Слова были мудреные, и никто их, кроме старушки, не понимал. Потом мальчика окунали в прохладную воду в корыте, стоявшем посреди горницы. Ребенок окунаться не хотел. Пытался протестовать, но старичок мягко и одновременно крепко удерживал затылок. После крещения Виталий почувствовал нечто удивительное внутри. В его душе возникло что-то теплое и светлое. Видимо, это отразилось на его лице.

— Смотрите, как благодать действует! — улыбнулся старик.

А она распространялась по всему телу. В голове будто зажглась лампочка, и пришел покой. Такого Виталик не ощущал никогда…

Дитя вновь переодели в костюмчик, напоили чаем с баранками. Дедушка побеседовал с мамой и папой.

Назад Шолоховы ехали молча. Мама плакала. Лицо папы сохраняло удивленное выражение. А Виталик был будто бы и не с ними. Боялся, что если произнесет хоть слово, уйдет то волшебное, что появилось внутри. Когда они подъезжали к своему московскому дому, папа нарушил молчание.

— Значит, мертвые все-таки живы?

Мама промолчала и отвернулась.

— Надо бы и мне крестится! — сказал папа…

И на этом эпизоде кто-то включил паузу.

Виталий ощутил, как дедушка кладет руку ему на плечо.

— Но он так и не крестился!

— Странно, почему? Я так понял, что ты явился маме, наказал меня крестить. А потом, этот священник…. Это же чудо!

— Да, — согласился дед, — чудеса могут встряхнуть человека, но все проходит и забывается. И твоя благодать крещения отошла после того, как ты вернулся к привычной жизни. И родители забыли все чудеса, нашли им «разумное» объяснение и стали жить, как удобно. Ведь что двигало желанием твоего отца креститься? Обыкновенный страх перед смертью! Страх Божий — это хорошо. Это начало покаяния. Но на одном страхе далеко не уедешь. Да и не будет Господь постоянно пугать, чтобы спасались из-под палки. Тебе понятно это?

— Мне кажется, что я начинаю кое-что понимать, — сказал Виталий, опустив голову.

— Да поздно! — хохотнул бес. — Давайте, давайте смотреть дальше! Такое интересное кино! Дальше веселее!

Вновь замелькали кадры, и это было настоящим мучением. Виталий возненавидел главного героя фильма. До чего ж он был подлый и ничтожный тип! Как таких вообще земля носит?

В этом фильме, кроме своей жизни, Виталий увидел и жизни других, на которые он оказал влияние. Ему показали юную девушку, соблазненную им, еще в молодости. Он вскоре бросил ее. А девушка забеременела. Не желая навязываться человеку, который не любит ее, сделала аборт, а потом спилась и рано умерла.

Показали ему много девушек, которые, вспоминая, проклинали его за обман. Шолохов вдруг осознал, что эти проклятья действуют, что эта вереница никчемных знакомств для приятного времяпрепровождения и привела его к катастрофе, к смерти. Он понял, что обманывал каждую из своих подруг, каждая надеялась в его лице найти опору, мужа. Все надеялись, даже те, кто утверждал, что хотят просто развлечься. Обманывая одну за другой, он ранил и разбивал женские сердца, собирая над собой тучи, и они завершились в его судьбе цунами. Многим Виталий испортил жизнь. Живя в грехе с ним, женщины упускали возможность познакомиться с другим человеком и создать семью. Виталий чувствовал, что за каждую женскую слезинку ему еще придется ответить. Стоя на прекрасной лужайке, он понимал, что язык не поворачивается обвинять этих женщин. Да. Они тоже грешили, и ответят за свой грех, но он виноват вдвойне.

Еще одним страшным открытием для него было то, что он в ответе и за продажных женщин. До сих пор Виталий считал, что тут-то он никого не обманывает. Все честно: товар — деньги. Но, наблюдая за позорными сценами, он понял, что разделяет ответственность, и разделит ту же участь, как если бы он сам продавал свое тело. Удивительно, как раньше он не замечал, что платит не бездушной кукле, а покупает душу человеческую для ада, являясь посредником сатаны. Все честно! Нет спроса, нет предложения. Своим поведением Виталий способствовал распространению этого порока и губил свою и чужие души.

Он погубил и душу своей жены. Бедная мучилась с ним, терпела измены, терпела злую ревнивую свекровь, становясь все ожесточеннее. Если бы он не бросил эту женщину с ребенком! Если бы он сам изменился! Если бы они венчались! Если бы он стал ходить в церковь! Спаслись бы оба. Жена любила его, и готова была слушаться. Но Виталий сделал из жены современную женщину. После развода она занялась карьерой, она заводила бой-френдов, к которым относилась с долей презрения, а сын стал практически предоставлен сам себе. Ведь у мамы других забот хватает. И в этом виноват Виталий!

Никогда Виталий Шолохов не испытывал таких нравственных мучений. Он знал, что если бы с такой же ясностью осознал свой грех в собственном смертном теле, то немедленно умер бы от разрыва сердца, инфаркта или инсульта.

Совершенно точно, эмоций, испытанных при просмотре своей жизни, не выдержит ни один человек, если находится в смертном теле.

Последние кадры жизни Шолохова отличались своеобразной трагической красотой. Огромная волна цунами несется на белый песчаный пляж, корежа и уродуя облик сытой и комфортной человеческой жизни. Волна отрывает Виталия от стойки бара, подбрасывает вверх, будто мячик. Кидает, как разъяренный муж, застукавший на месте преступления свою жену, и оставляет плавать в куче мусора уже мертвую оболочку.

А затем, будто решив прибраться, уносит далеко в океан.

Эта картина оказалась последней. Экран свернулся. А Виталий так и остался стоять посреди поля, с горечью размышляя о том, что легко мог бы прожить иначе.

— У тебя будет много времени, чтобы обдумать свою жизнь! — вывел Шолохова из задумчивости дедушка. — Но пока забудь! Пойдем со мной, к нам в гости! Не стану больше обвинять тебя. Ведь тебя еще не раз обвинят, а пожалеют ли, — это вопрос.

Дед взял внука за руку и повел в сторону восходящего из-за горизонта солнца. Это было необычное солнце. Оно не слепило и наполняло сердце покоем. Ангел Хранитель отправился за ними. Человек в костюме, постояв немного в одиночестве, злобно плюнул, крикнул «До встречи», превратился в черный дым и исчез.