Не возвращайся

Юлия Гауф, 2023

– На что еще ты готова? – услышала голос мужа.– На всё, – последовал уверенный ответ.И я умерла в тот же миг, как увидела их. Сидящего за столом Пашу. А на его коленях – любимую девушку нашего сына, страстно целующую моего мужа.– Папа, – судя по шепоту Глеба он тоже не хочет верить своим глазам. – Ты… Я убью тебя! – выкрикнул сын, стоящий за моей спиной.Отодвинул меня и понёсся на отца.

Глава 2

Это просто фрагмент из кошмара. Самый жуткий, когда по спине пот стекает и ладони становятся влажными. Тот самый миг, когда я с криком проснуться должна, уткнуться в плечо мужа, ощутить на себе его руки…

Его рука летит в воздухе, блокирует удар сына. Но Глеб в бешенстве, и муж не рассчитал, он другую его руку пропустил — Глеб ударил отца кулаком в губы.

Это будто уличная драка, у сына не голос, а рев:

— Сука! Гандон!

У мужа губы в крови, красная струйка из уголка рта вниз ползет, до подбородка. Он перехватил руки сына, сжал — и Глеб ойкнул от боли.

— Паша, — шагнула в кабинет, позабыв о девушке, которая не просто вечер разрушила — жизнь мою сегодня сломала, я не вижу ее, вижу лишь, как больно моему сыну. — Ты в своем уме? — накрыла кулаки мужа ладонями, ногтями впилась в кожу, в попытке оторвать его руки от нашего сына. — Паша!

Муж отпустил Глеба. Сын покачнулся, но устоял.

Мне это снится, снится…

— Если бы я на отца поднял руку, — ровным голосом выговорил Паша. — Я бы уже в училище солдатскими сапогами землю месил.

— Ты девушку мою трахнул! — заорал сын.

У меня пальцы в кулаки сжались, ногти в кожу впились — больно, но что угодно, лишь бы не поднять ладони к ушам. Нельзя отгораживаться, это мой дом, моя семья.

Я должна это слышать.

— С вещами на выход. Такси сама себе закажешь, — муж распахнул дверь и шагнул из кабинета. — Тамила.

Девушка нашего сына с громкими воплями бросилась мимо него в коридор.

Совсем еще девчонка. Сколько ей, восемнадцать, как и Глебу? И уже такое откровенное, женское белье носит, она трусики снять успела — эта кружевная тряпка дикой кляксой белеет на полу возле стола моего мужа.

— Я с ней! — бросил Глеб. Машинально удержала сына за ворот футболки, потянула к себе.

— Глеб, успокойся.

— Успокоиться? — проорал сын мне в лицо. — Ты видела, что он с ней сделал, мам! Я у нее сам спрошу, мне надо, я должен, — он рванулся из моих рук и вылетел в коридор.

— Глеб! — побежала за сыном. У моего ребенка взгляд дикий, я никогда такого не видела. Выскочила на крыльцо и прикрикнула. — Глеб, не смей!

Он прыгнул в машину. И рванул прямиком к распахнутой калитке, за которой скрылась Тамила.

— Глеб, нет! — побежала по ступенькам. И остолбенела, когда машина сына с размаху протаранила калитку, вырвалась за наш участок, оставив после себя грохот железа и гул в ушах.

— Дыши, — прозвучал за спиной знакомый голос.

А я не могу, не хватает воздуха, открытым ртом его ловлю и не получается.

— На меня смотри, Ася, — потребовал муж и сдавил мои бедра толкнул на себя.

Впечаталась в него, тело к телу, и наша близость вывела меня из транса, оборвал приступ, я задыхаться перестала, полной грудью сделала вдох.

— Это не то, что ты подумала, — сказал Паша избитую фразу, я бы рассмеялась, звонко, по-настоящему, но не могу — в глазах слезы, и я не вижу его лица.

— Ася, что у нас за семья? Какого черта вы из-за этой шалавы кидаетесь на меня? Она мне не нужна. Не собирался я ее трахать. Успокоилась?

— А надо? — из меня вырвался нервный смешок. Сморгнула слезы, и влага на ресницах осела, я в упор посмотрела на мужа. — Ночью. В кабинете. С девушкой нашего сына. Паша… — мне противно с ним говорить. И смотреть противно на расстегнутый воротничок рубашки, узоры татуировки, что драконьим хвостом от шеи тянутся и прячутся в волосах, я видеть не могу массивную золотую цепь с крестом, каждое звено о его кожу греется горячую, он возбужден.

— Она девушка нашего сына, — повторила в пустоту куда-то, ведь муж прекрасно знал об этом, когда ее целовал.

— Она шлюха, Ася, — он взял меня за плечи и встряхнул, заставил смотреть на него. — Она мне сразу не понравилась. И ты об этом знала. Она полезла на меня — я проверял, как далеко она зайдет. Ты мне не веришь? А чему тогда веришь?

Он проверял! Она трусы сняла и верхом на моего мужа уселась, а он мне басни рассказывает про какие-то проверки?

— Веришь мне? — повторил Паша.

— Нет. Своим глазам, — отбросила его руки. Его взгляд поймала — и удивилась, что каких-то пару часов назад я к его плечу прижималась, тепло его кожи собирала губами. — На твоих презентациях куча женщин. Бери любую. За что ты так с Глебом? Почему с его девушкой?

Я спрашиваю спокойно. Ведь дело касается нашего сына. Паша не просто увел модельку с презентации в вип-кабинку, он в нашем доме, с Тамилой… Он прекрасно видел, как сын влюблен в эту девушку.

И целовался с ней.

Может, не впервые.

— Мне не нужны другие женщины, — муж сказал это так убедительно, словно с ума меня свести хочет, заморочить, внушить, что мне все это показалось. Жестокая игра разума, болезнь моего рассудка. — Ася, сколько мы с тобой вместе? Если бы я захотел переспать с другой — я бы не палился перед всей семьей, или ты считаешь меня идиотом?

Не считаю.

Но я видела. И наш сын видел.

— Ты не думал, что дочка войдет? — спросила и зябко повела плечами на ветру. — Ты не думал, — самой себе ответила. — Паш. Уходи.

— Ушел, — он шагнул в дом, отступил с прохода и потребовал. — Заходи, Ася, не мерзни.

— Я не замерзла, — спор глупый, мы оба видим, как я трясусь. Но причина не холод осенней ночи — он, мерзавец, стоит на пороге нашего дома. — Презентации, Паш, — повторила. — Я же помню, какие там ходят девчонки. И как ты пялился на этот силикон. Почему не они, почему Тамила?

— Я не пялился, — муж поморщился. И, показалось, дверью об стену готов шандарахнуть — такое у него стало лицо — рассеянное и злое. — А даже если пялился? — он шагнул ко мне на крыльцо. — Какая разница? Для чего они надевают платья с глубоким вырезом? Чтобы туда смотрели, Ася. Я смотрел. Что дальше? Это преступление? Ты серьезно? Из-за этого поругаться хочешь? Вперед.

— Чего? — я машинально шагнула ему навстречу, меня возмущение душит, я глотаю слова, но пока не кричу. — При чем тут это? Ты целовался в своем кабинете с этой девкой, — язык больше не поворачивается называть ту девчонку девушкой моего сына, я дрожь унять не могу, она захватила все тело. — Ты не только меня, предал, но и сына. Не понимаешь? Она залезла на тебя, оседлала, как… как… ты целовал ее, я же не слепая! Паш, просто уходи.

— Она сама на меня залезла, — повторил муж.

А у меня перед глазами картинка. Он и она, ее стройные ноги, ее гладкое тело — это молодость просто, она мимолетна, неужели возможно семью променять так легко, забыть обо всем, и какому-то ложному чувству отдаться, хотеть ее…

Да.

Он желал ее, не меня.

— Пошел вон отсюда, — выдохнула зло и схватила мужа за рукав рубашки, дернула.

— Успокойся и послушай, — Паша на меня подался, в охапку сгреб, лицом вдавил в свою грудь, а из меня уже рыдания рвались, мне захотелось во весь голос закричать ему это — пусть убирается.

У него сотовый зазвонил, и я дернулась, Паша не шевельнулся, лишь хватку усилил и шепнул:

— Ася, успокоишься — отпущу.

Музыка играет, играет, играет. Второй звонок, третий, четвертый — муж достал телефон.

И в наступившей тишине оглушающе громко в динамике прозвучал голос:

— Павел Рамзин? Это врач из 105 больницы. Ваш сын попал в аварию. Он сейчас у нас, приезжайте.