Порочные чувства

Юлия Гауф, 2023

– Почему ты хочешь работать на меня? Я жду правду, а не типичные фразы в ответ.– Зарплата хорошая, – выдохнула я.– Значит, только деньги. Ну что ж, – Марат опасно сверкнул черными глазами, – у меня к тебе предложение, Алика. Тебе нужны деньги, мне – любовница. Та, которая будет давать по первому требованию, и не делать мозг. Деньгами не обижу. Устраивает?– Любовница? – прошептала я.– Любовница. Можно назвать честнее и грубее. Никаких отношений, за ручки я держаться не собираюсь. Просто секс, а взамен – деньги. Согласна?Нужно уйти, мне нужно бежать отсюда. Раньше я бы так и поступила, еще бы и пощечину влепила, но… не в этот раз— Я жду!– Я согласна, – не верю, что произнесла это. – Согласна стать вашей любовницей.

Глава 7

МАРАТ

— Вкусно? — встревоженно спросила Алика.

Сама сидит, в тарелке борщ перемешивает, и даже не думает есть.

— Вкусно, — ответил честно.

— Думала, тебе такое не понравится.

— Почему ты так думала?

— Ну, — она замялась, смутилась, — ты же богат.

— И?

— Богатые не едят борщ.

— Кто тебе такое сказал?

Алика опустила глаза.

Забавно наблюдать за сменой выражений на ее живом лице.

Я привык иметь дело с женщинами иного склада — со сдержанными, знающими себе цену, и строго следящими за собой. Включая мимику. Лица холеные, холодные, и зачастую не понять — любят тебя, ненавидят, хотят, планируют убить, или же размышляют о новой сумочке.

Алика же не скрывает ничего. Попросту не умеет, даже не задумывается об этом. Испуг, паника, обида, злость — даже тени этих эмоций отражаются на ее лице, в глазах светятся.

— Девочка, я люблю простую еду. Чаще всего — грузинскую. Попробовал я всё, когда деньги появились, но предпочитаю не извращаться, а есть. И сплю я не на антикварной кровати из Версальского дворца, а на вполне себе обычной. Унитаз у меня тоже не золотой, кстати.

— Про унитаз за столом не говорят, — нахмурилась она. — И я не девочка, а Алика! Хватит меня так называть!

— Почему же? — спросил с интересом, насадил кусок мяса на вилку, и отправил в рот.

Вкусно.

— Мне странно, что такой большой человек не в состоянии имя запомнить. Глава огромной компании. Несолидно как-то, — съязвила Алика.

— Браво, — похлопал в ладони. — А если серьезно?

— А если серьезно, то, во-первых, имя свое я люблю. А во-вторых, девочкой, солнышком, зайкой и деткой я себя называть не позволю.

— Почему не позволишь?

Азарт во мне поднял голову. Кто-то пытается показать зубки, надо же.

— Других «девочек» называй девочками, — выдала Алика. — А меня по имени. Иначе я, знаешь, тоже могу называть тебя… ну… ладно, всё, — она сердито раскрошила кусочек картофеля в тарелке, но ни одной ложки так и не проглотила.

— Вообще-то, никого другого я девочкой не называл. Только тебя, — усмехнулся, глядя на эту непосредственную воплощенную сердитость.

Девочка она и есть.

— Я не хочу знать, как, кого, и в какие моменты времени ты называл.

— Ну ты и разошлась! Но называть я тебя буду так, как сам захочу. Имя свое ты любишь, я понял, — кивнул. — Не расскажешь, почему?

Алика удивленно взглянула на меня. В ее глаза смотреть невозможно — огромные, живые, и… добрые. Редко такое можно увидеть. Не красоту, а доброту, даже в таких малых проявлениях. Сразу совесть грызть начинает, и чувствую себя большей сволочью, чем я есть на самом деле.

— А почему тебе это интересно?

— Хочу поближе тебя узнать.

— Да? — еще сильнее удивилась Алика.

Тему я эту завел, чтобы про ее отца спросить. Начал издалека, но черт, мне и правда интересно, кажется. Не только наблюдать за сменой выражений на красивом лице Алики, но и слушать ее. Голос медовый. Не высокий, но и не низкий. Единственная ассоциация — мёд. Она говорит, и мёд льется — густой, янтарный, блестящий.

Девочка-мёд.

— Папа с мамой в Ялте познакомились, и… ну, меня там и сделали. В Ялте. Папа очень любил фильм «Асса», и в честь главной героини фильма меня и назвали.

— В честь той, которая жила с бандитом, а затем убила его?

Алика пожала плечами, не соизволив дополнить ответ. Владимир Веснин в своем репертуаре — «счастливое» имя дочери дал, ничего не скажешь.

— Я посмотрел твое рекомендательное письмо. Ты стажировалась в Бразилии, верно?

— Я там жила с одиннадцати лет, — Алика поморщилась.

— Что, не понравилось?

— Красивая страна, но… нет. Я ее не полюбила.

— А почему ты уехала в Бразилию? Расскажи, — спросил жадно.

Мне нужна чертова информация про Веснина. Детективы шерстили базы, пробивали вылетавших из нашей и соседних стран за нужный мне год, и не было среди них этого урода. Вся семья провалилась как сквозь землю! И как же так вышло?!

Алика растерялась. Глаза бегают, она молчит, смотрит то на меня, то в темное окно. А затем снова на меня с какой-то странной надеждой.

— Я… наверное, это уже не тайна, — заговорила Алика, замялась, и прикусила губу.

— Ну, продолжай.

— Я с бабулей жила. Здесь, в этой квартире. Такое часто бывает, когда детей бабушки воспитывают. Мама конным спортом занималась, она жокей, а папа сначала каскадером был, а потом в полицию пошел. Некогда им было меня в школу, в кружки водить. А бабуля с радостью меня забрала, я родителей только по выходным видела, и то не каждые выходные, и только на пару часов. Боже, — Алика прижала ладонь ко лбу, — зачем я все это рассказываю? Лишнее это. В общем, я из школы шла сюда, к бабушке. Я только четвертый класс тогда заканчивала. Два перекрестка не дошла до дома. Папа остановил машину, меня посадили в нее, чуть ли не затолкали. Мама напугана была, я тоже почему-то испугалась, атмосфера похоронная была, давящая. Мы поехали в какой-то другой город, в один из соседних — остаток дня и всю ночь ехали, а я даже плакать боялась. Все такими строгими тогда были.

— А хотелось плакать?

— Очень, — призналась Алика. — Я бабушку больше всех любила. Хвостиком за ней ходила, и… ну, я даже в школе на переменах ей звонила иногда, за пару часов без нее начинала скучать. В тот день мне толком ничего не объяснили, папа с мамой злые были, мама то плакала, то сердилась. Я телефон достала, а она из рук у меня его вырвала, и сказала, чтобы я спать ложилась. И я испугалась еще сильнее. Потом был аэропорт, и папа приказал мне молчать, никому ни слова не говорить. И я молчала. Было много перелетов, я даже не знала, куда мы, и на сколько.

— В Бразилию?

— В Бразилию, — выдохнула она. — Сначала не в Рио, а в какую-то деревеньку. Жарко, адское пекло, рядом джунгли. Мы в дом вошли, а в шкафу змеи — так меня Бразилия встретила. Я потом много раз дома змей находила, если порог забывали защищать. Пауки, жуки, сколопендры… не могу все это видеть! Сейчас даже если маленького паучка увижу, кажется, орать начну от ужаса. Наверное, поэтому я и не полюбила эту страну. И вот, только когда мы в этом доме оказались, папа сказал, что обратно мы пока не вернемся, и что имена и фамилии у нас теперь другие. Бабушке звонить запретил, сказал, что она тоже уехала. Телефон забрали, интернета не было, ни с кем не связаться, да и запрещено это было. Я в ужасе была. Ни друзей, ни привычного окружения, все на португальском разговаривают. Самый кошмарный год в моей жизни. А все из-за нескольких сволочей! — Алика вдруг сжала кулаки.

— Вам пришлось бежать и менять документы «из-за каких-то сволочей»? Из-за каких? — я сузил глаза, чтобы видеть только лицо Алики.

Мышцы напряжены, болят от натуги, а расслабиться не могу. Значит, Веснин заранее позаботился о документах, и свалил. Вот только почему? Не меня же он испугался, я тогда никем был. Да, помню, как в участок ворвался, и орал, что убью его, но мы даже не разговаривали. Я был не в себе, и в то время я не был для него угрозой.

Я просто был в бешенстве, и хотел убить эту тварь. И убил бы, выйди тогда Веснин из кабинета. Убил, и плевал бы на последствия в виде тюрьмы.

— Я истерить начала, проситься к бабушке, и папа рассказал мне все. Он, знаешь, хоть и с тяжелым характером, но хороший человек. Честный. Работал много, тяжело, и посадил кого-то из «неприкасаемых». Вроде, парня какого-то, который над девчонкой поиздевался. Этого парня другие заключенные побили, а потом явился к отцу в кабинет покровитель этого заключенного, большой человек.

— Покровитель, — повторил я, чуть ли не рыча.

Она ведь про моего брата сейчас говорит! Который «поиздевался» над девчонкой!

— Вроде как пришел замять дело, — кивнула Алика. — Тот парень с дочкой богатого папаши встречался, она не поверила, что он мог изнасиловать и убить, плюс этого подлеца немного в камере побили, и у моего папы проблемы начались. Якобы превышение полномочий, грозились не только тюрьмой, но и нашими с мамой жизнями и здоровьем. А папа-то в чем виноват? В том, что свою работу выполнял?

— Конечно, он ни в чем не виноват. Святой человек, — прошипел я. — То есть, у «насильника» была девушка из богатых, ее отец пришел разбираться, и виноватым выставили твоего папу?

Тварь! Поймал первого попавшегося парня, даже не стал искать эту дуру, которая просто загуляла. Лишь бы поскорее дело «раскрыть». Радует, что не все в нашей стране такие, как Веснин. Но и таких достаточно. И мой брат — не единственная жертва. Дела, которые Веснин вел, я потом изучал. Сколько же он людей погубил!

Но про то, что Яна за моего брата вступилась, я и не знал. Егор встречался с девочкой-мажоркой, я помню ее. И в больнице Янка сидела с ним. При мне ее охрана и утащила, когда сообщили, что если Егор выживет, что не факт, то останется тяжелым инвалидом.

Больше она не появлялась. Ни брат, ни я не осудили.

— Да, все так и было. Мы уехали, сначала в деревню, потом в Рио перебрались. Мама умерла, когда мне восемнадцать исполнилось, судорогой ногу свело, когда плавала, — Алика сжала виски пальцами. — А год назад папа пропал. Просто исчез. И ни полиция, никто не смог никаких следов найти. Я искала, что только не делала, а потом… вот. Вернулась. Может, папа здесь где-то? Папин знакомый, с которым он работал, помог паспорт получить на мое настоящее имя, уладил вопросы с недвижимостью. С бабушкой я успела попрощаться, уже в больнице ее нашла. Она меня узнала, хотя сначала думала, что я ей мерещусь, и все про какого-то мужчину рассказывала, который за ней ухаживал, — Алика произнесла это горько. — Наверное, один из соседей, нужно узнать, и поблагодарить. Родные бросили, а чужой человек помогал.

Как же взбесил меня этот рассказ о святом Владимире Веснине! Алика ведь не дура. Да, молоденькая, явно общения ей не хватало, опыта, но неужели несостыковки сама не замечает? Вгляделся в ее грустное лицо, и понял — нет. Не замечает. Её как отец научил думать о нём, так она и продолжает думать.

— Марат, у тебя ведь есть связи, и… можешь не давать мне деньги, но помоги в другом! Пожалуйста! Помоги найти моего папу. Мне кажется, что он здесь, у нас, и с ним что-то плохое случилось. А у меня только папа и остался, больше никого нет. Ты поможешь мне? — взмолилась девушка.

Я чуть в голос не расхохотался. Черт, ну какая же ирония! Недолго и такому атеисту, как я, в Бога поверить — только он может так шутить.

Помочь Алике найти Владимира Веснина?

— Я помогу тебе. Твоего отца я найду, где бы он ни был. Обещаю.

— Спасибо, — прошептала Алика, встала со стула, и опустилась на мои колени.

Обвила мою шею руками, и всем телом прижалась. Дрожит, девочка. И жмется ко мне, а меня и самого трясет от того, что я услышал.

— Спасибо тебе огромное, Марат, — она улыбнулась мне, и снова взглянула своими невозможными глазищами мне прямо в душу.

И в первый раз в жизни я опустил глаза.