Карпатский сонник

Юлия Горноскуль

Анджей грезит о женщине, жившей 4 века назад. Как отыскать свою любовь в водоворотах времени? В какой точке влечение становится одержимостью? Ведь мечты неотделимы от снов, а сны полнятся искушениями… Берите билет на поезд Краков – Львов и следуйте за ним. Но помните: его путь – всего лишь одна из нитей обширной паутины… Роман отличается ярким метафоричным языком. Слияние вымысла и исторических фактов, символизм, тонкие аллюзии и подлинные сновидения приближают его к жанру магического реализма.

10

…гул исходил из трубы, уходящей ввысь, в средокрестие, куда-то в башню собора и сквозь ее купол, все выше и выше. Он доносился словно из иного пространства — ледяного, межзвездного — вырываясь из трубы матово-белым свечением, точно звук был соткан из световых частиц. Домнишоара Ликуца разрывалась между сверхъестественным ужасом и желанием заглянуть в нее, встав под отвороты из начищенной меди.

«Гул в трубе — душа покойного пришла» — всплыла в моей памяти одна из сотен темных деревенских примет. Вздрогнув и перекрестившись, я заскользила дальше по сумрачному залу, в конце которого скалился черный орган и вздыхали голоса усопших менестрелей. Я шла, задрав голову, глядя на нервюрные своды³⁰, которые выпирали цепью пожелтевших костей — казалось, я ступаю по трубчатому скелету исполинской змеи, сквозь колоннаду ребер, считая ее позвонки. И стараясь не оглядываться по сторонам.

–…trei… patru… şapte… opt³¹…

Потому что вокруг возвышались надгробия. Слишком много надгробий. Они загромождали весь неф³² цоколями из черного мрамора, множась взлетающими ангелами, эпитафиями и черепами. На каменных саркофагах возлежали рыцари, они дремали с оружием в руках, оплетенные лернейской гидрой колючего орнамента. Иные покойники, изваянные из алебастра, замерли с молитвой на верхних этажах своих погребальных камер. Преклонив колена и сложив ладони, они творили посмертный «Te Deum»³³ Господу Богу, и аметистовый отсвет витражей лежал на их лицах синюшными пятнами.

В глубине нефа уже не было слышно торжественного трубного гуда, зато до меня донесся едва слышный стеклянный перезвон. За крестильной купелью виднелся очередной памятник. Высеченные из светлого камня пилястры мягко обрамляли плиту красного мрамора, а на ней был выгравирован спящий полководец в доспехах. Его надгробие отличалось аскетизмом от остальных, как будто было воздвигнуто в честь простого воителя, но я-то подспудно знала, что этот мужчина был самым высокородным и прославленным из всех тех черных рыцарей и их жен, что следили сейчас за мной пустыми глазницами.

Из середины надгробного цоколя била струя воды, растекаясь по плитам зеленоватым пятном. «Фонтан с мертвой водой…» — подумалось мне, и я стала рассеянно вспоминать про мертвую и живую воду, но мысль ускользала, гонимая тихим журчащим плеском. Брызги разлетались во все стороны; опустив голову, я увидела, что стою в луже, а вода расползается все дальше по проходу. Тогда я решила обойти надгробие, и среди лаконичного орнамента мне на глаза попался герб — три острых зуба на красном поле. Я еще раз внимательно взглянула на спящего, словно требуя представиться, но человек в латах мирно почивал, опершись на правую руку, с зажатыми в ладонях регалиями. Его высеченные из камня веки слегка подрагивали во сне.

— Невозможно понять эстетику сарматского портрета, не постигнув красоты надгробной скульптуры, — раздался мужской голос.

— Cine eşti³⁴?.. — пробормотала домнишоара Ликуца. Призрачное касание по волосам заставило ее обернуться. Позади нее стоял мужчина с желтоватым лицом, будто обкапанным воском.

— Ты узнала его? — спросил он и продолжил, не дожидаясь ответа: — Как ты думаешь, что он видит в своем посмертном сне: свою любовницу в Гродно или осаду Пскова?

Домнишоара Ликуца прижала руку к груди, чувствуя тошнотворные спазмы. Ужас втекал в вены неотвратимо, как вода, что захлестывала ее ноги.

— Ce³⁵?!

— Я говорю, давай лучше зайдем в «Löwenbräu». В этой пивной слишком воняет тушеной капустой.

Из правого притвора вышла фройляйн с невнятным лицом, облаченная в черно-белый дирндль³⁶. Она сделала пригласительный жест, но Морсус уже подталкивал домнишоару Ликуцу к выходу, к дверям, над которыми нависал величественный орган, сотни труб которого образовывали змеиную челюсть. Ее ноги были вымочены по щиколотку, она едва переступала обледеневшими ступнями, оставляя за собой мокрый след. Черные громады надгробий оставались позади, и по ее спине пробегала дрожь от пристальных взглядов, провожавших ее.

— Весь Мюнхен провонял этим капустным духом, — он выругался. — Уца, что ты там стрекочешь?

— Как хорошо, что такое бывает только во сне³⁷… — услышала домнишоара Ликуца свой ответ.

Примечания

30

Выступающие ребра крестовых сводов, образующие каркас потолка в готической архитектуре.

31

…три… пять… семь… восемь… (рум.)

32

Вытянутая в виде прямоугольника часть церкви, ограниченная с обеих сторон рядом колонн. Главный неф простирается от входных дверей до хоров. Характерен для церквей, имеющих форму латинского креста (романский стиль, готика).

33

Христианский гимн, исполняемый на большие церковные праздники.

34

Кто ты? (рум.)

35

Что? (рум.)

36

Женский национальный костюм в Баварии.

37

«Ce bine că toate lucrurile acestea se întâmplă în vis» (рум., пер. А. Старостиной) — цитата из романа «Domnişoara Christina» Мирчи Элиаде.