Отдайся искусству

Юлия Еленина, 2023

Гениальный художник, известный галерист и даже «о, боже, какой мужчина» – это то, что я о нем слышала. И да, Олег Вертинский свел меня с ума в первую же встречу. Настолько, что я готова собственноручно сжечь эту чертову галерею, лишь бы избавиться от его общества. Но работник я ответственный, да и гонорар обещали немаленький, поэтому приходится терпеть рядом этого несносного бабника с его музами и отрешенного от реального мира гения. Он превратил мою жизнь в хаос, но и он же может дать ответы, чтобы ее восстановить. Только услуга, которую требует взамен, никак не вписывалась в мои планы…

Глава 3 Олег

— Олег, черт возьми, когда я брался за галерею, то не думал, что мне придется заниматься таким…

Дима мерил шагами мою студию, шумно дышал, и даже волны его напряжения мешали мне сосредоточиться.

— Как тебе? — спросил я, кивнув на холст.

— Олег, ты сейчас издеваешься надо мной? — мне показалось, что Дима сейчас зарыдает.

Он остановился и, глядя на меня, только открывал и закрывал рот, наверняка подбирая в мой адрес какое-нибудь нецензурное слово. Возможно, даже не одно.

— Дима, — вздохнул я устало, — я тебя разве просил делать что-то незаконное?

— Тогда почему сам не обратился к частному детективу, а меня послал? — снова начал ходить из угла в угол, и это мельтешение уже начало напрягать.

— Возьми коньячка выпей, — предложил я, чтобы Дима остановился. — Ты нагнетаешь обстановку.

Когда Савельев подошел к бару и подрагивающими руками налил себе почти целый бокал, я взял папку, которую он принес с собой и оставил на диван. Не успел даже открыть, как Дима уже спокойнее сказал:

— Там ничего интересного. Эта девушка как робот. Каждый день похож на предыдущий, все по расписанию.

— Как скучно, — заметил я, просматривая отчет и фотографии. — А ты еще спрашивал, почему я сам не обратился. Думай логически, Дима. Я, конечно, не Никас Сафронов, но частный детектив мог узнать меня. И тогда представь, сколько бы он с меня стребовал, чтобы информация о том, что меня интересует работница страховой, не просочилась в СМИ.

— Олег, ты понимаешь, на что подписываешься, учитывая, что сам до конца не уверен?

— Это точно она, — я взял фото, где лицо было запечатлено крупным планом. — На отца похожа.

Возможно, это замечал только я, но определенно тот же разрез глаз, надбровные дуги, форма губ и ушных раковин.

Но больше меня повеселило совпадение, что она работает в той же страховой компании, которую когда-то выбрал Савельев. Судьба меня любит, иначе и не скажешь.

— И когда ты собираешься все провернуть? — спросил обреченно Дима, усердно налегая на коньяк.

— Мне пока надо подумать.

— Матвеева будем ставить в известность?

— Нет. Только попросим лучшего сотрудника.

— Если эта Анна так хороша, как говорится в отчете, то долго водить за нос ее не получится, — покачал головой Савельев. — И представь, как на нашей репутации скажутся страховые махинации. Господи, — схватился он за голову, а если нас посадят?

— Дима, иди отдохни, ты перенервничал.

— Ты меня в могилу загонишь, Олег.

Пусть он постоянно и ворчал, но человеком был надежным. И я, признаться, переложил на его нервные плечи почти все дела галереи. И, наверное, только впервые за несколько лет я принимаю участие в организации выставки, но она должна произвести фурор.

Все ради искусства.

Почти неделю я думал, как бы лучше и так, чтобы не вызвать подозрений, организовать нашу встречу с Анной. Вариантов было много, но вмешательство полиции в мои планы не входило.

В принципе с подходом директора, который пытался американизировать свою систему страхования, это сделать довольно просто. К расследованию страховых случаев он подходит основательно.

С самого утра я лично позвонил Матвееву и, кажется, чуть не довел человека до инфаркта. Пока все шло, как и надо.

Поддерживая образ художника, у которого случился форс-мажор, я даже оставил рабочую рубашку и поехал в галерею.

И, конечно, фотографии фотографиями, но при личной встрече она мне еще больше напомнила своего отца. Так же хмурилась, выглядела серьезной и непроницаемой, но при этом в глазах плясали черти. Как будто Анна мысленно иронизировала. Я иногда жалел, что не могу читать мысли, тогда портреты писать было бы намного проще. Передать не только внешность, но и внутренний мир человека. Правда, не каждый захочет увидеть на холсте свою сущность.

Дима сегодня выглядел еще хуже. Я понимаю, что ему вся эта ситуация не нравилась, но что поделать. Сам был не в восторге, но не придумал другого способа ненавязчиво познакомиться с Анной Валерьевной. Конечно, Матвеев своим присутствием немного спутал планы, но выгонять его из галереи я не собирался.

Искусство требует жертв.

— Итак, что случилось? — спросила Анна.

Я посмотрел на Савельева и кивнул, давая тем самым добро говорить. Только бы Дима сейчас не запутался, а то нервы у него в последнее время совсем ни к черту. И да, пожалуй, в этом есть и часть моей вины.

Но искусство требует и крепкой нервной системы.

— У нас картина пропала, — на одном дыхании выпалил Дима, наконец-то оставив в покое ручки.