Твоя любимая жертва

Юлия Еленина, 2023

Обычная учительница математики… Но обычная ли?Нет, я не обычная. Но умело это скрывала, пока за мной не пришло прошлое, которое, как я думала, давно умерло. И неожиданный неравнодушный гражданин, с которым я постоянно встречаюсь, то ли добавляет мне головной боли, то ли спасает меня. Но я его определенно видела где-то…И в этой математике, где перемешаны не только числа, но и чувства… Именно самый бесчувственный человек становится жертвой.

Глава 4

Я едва дождалась окончания уроков. И прошли они так себе, что не могло не радовать учеников. Кажется, я нескольким классам даже забыла дать домашнее задание. И ни у одного не проверила прошлое.

Меня больше занимала мысль, как связаться с Маратом Сергеевичем. И если со своей стороны я была уверена в безопасном звонке, то с его… На мобильный звонить не стоит. Позвоню в колонию.

— Екатерина Тимофеевна, мама просила поинтересоваться, как вы себя чувствуете.

Оторвав взгляд от окна, на которое я уставилась после звонка, перевела на девчонку. А Елена Андреевна, оказывается, любит поболтать.

— Все хорошо, спасибо.

— Тогда до понедельника.

— Конечно. Хороших выходных.

Что ж, полдня было тихо после моего ночного приключения.

"Ты знаешь, что надо делать".

Знать-то знаю, но это привлечет ко мне лишнее внимание. Ладно, этот звонок можно сделать из школы и со своего мобильного.

Найдя во всемогущем интернете несколько номеров подстанции скорой помощи, я набрала тот, где значилось"по вопросам трудоустройства".

— Отдел кадров, — ответили мне.

— Добрый день, — начала я уверенно, — на одного из ваших фельдшеров поступила жалоба. И вы знаете, кому он нахамил? Двоюродному брату жены мэра, — надеюсь, что мозг ошалевшей женщины воспримет только слово"мэр". — Мне поручено разобраться с этим инцидентом, чтобы в дальнейшем таких конфузов не происходило. Ваш фельдшер даже не представился. На вызове только слышали, как девушка, которая приезжала с ним, называла его Вадиком.

Дама на том конце провода явно растерялась от моего монолога. Думаю, даже забыла, о чем речь шла в начале разговора. Главное, чтобы в ее голове остались слова"мэр","жалоба"и"Вадик". В принципе, я речь так и выстроила, чтобы ее немного дезориентировать.

— Вы из мэрии? — наконец-то уточнила она?

— Точно. И знаете, если ваш фельдшер извинится сегодня же, то дело будет замято. Мэр тоже человек, он понимает, что у всех бывают плохие дни, переработки, недосып.

— Мы его уволим.

"И почему все люди так однобоко думают? Уволить работника, чтобы не полететь с более высоких постов".

— Девушка, — едва ли не в панике начала я, — вы что? У вас что, очередь из фельдшеров стоит? Недобор на подстанции.

Да, по вакансиям я тоже успела пробежаться.

"Мы вместе все просчитали. Мы же…"

— Заткнись, — тихо сказала.

— Простите? — услышала и чуть не чертыхнулась.

— Что? — спросила в трубку. — Так что там с этим Вадиком?

— У нас только один фельдшер по имени Вадим. Но он после смены, у него отсыпной.

— Пожалуйста, адрес, телефон — и мы забудем об этом конфликте.

— Да, конечно.

Правильные слова, правильная интонация, не дать человеку опомниться — и из него можно веревки вить.

Сразу Вадик, потом Марат Сергеевич. Чтобы было чем сравнивать.

"Без меня справляешься", — обиделся голос в голове.

— Это обычная логика.

Да видел бы меня кто со стороны, дурку вызвал. Впрочем, для меня это не в новинку.

Я занесла журнал в учительскую, вернулась за сумкой и хотела уже уйти, как в моем кабинете появился директор. Неожиданно. Мы встречались только на педсоветах, где я по большей части отмалчивалась, сидя в уголке. Да и ни с кем из коллег я близкой дружбы не заводила. Приветствие, прощание, пара слов о погоде.

— Екатерина Тимофеевна, — закрыв дверь, под моим недоумевающим взглядом начал Роман Олегович, — ко мне сейчас зашёл один из родителей…

Он сделал драматическую паузу, не понимая, насколько быстро обрабатываю подобные интонации и набрасываю несколько выводов. Классного руководства у меня нет — ко мне не пришли, потому что мой ученик поджёг кнопки в лифте или отобрал карманные деньги у первоклассника.

Кому-то не понравились оценки, выставленные ребенку? Вполне возможно, но почему бы не прийти сразу ко мне? Хотя тут ещё вариант со склочным родителем, который направился сразу к директору.

Но самое главное… Год я никому не была нужна. А тут уже и родителям. Совпадение?

Или… Конечно же!

— Дайте угадаю, — продолжила я за Романа Олеговича, — это отец Дениса Сенникова?

Директор сориентировался быстро.

— У вас какой-то конфликт с Денисом?

— Нет, что вы. Просто у мальчика талант к математике.

— Он ждёт в моем кабинете.

— Хорошо, пойдёмте.

Мы спустились на первый этаж и, пройдя приемную, вошли в кабинет директора.

— Добрый день, — кивнула я мужчине, садясь напротив него за столом, который стоял перпендикулярно директорскому.

— Здравствуйте! — ответил он. — Роман Олегович, — повернулся к директору, — вы говорили, у вас ЧП в актовом зале? Мы с Екатериной Тимофеевной немного поболтаем.

"Мы не любим ментов. Они глупые".

Взгляд Сенникова не казался таковым. Он был проницательным. И выглядел отец Дениса очень даже представительно. Не обычным рядовым ментом.

Когда за Романом Олеговичем закрылась дверь, Анатолий Егорович расслабленно откинулся на спинку стула и продолжил на меня смотреть.

Знаю я этот прием — не проберешь. Молчит, не начинает, чтобы я начала нервничать. Для этого же предпочел и директорский кабинет, а не мой.

Ладно, играть в гляделки мы можем долго.

Я сложила руки замком на столе и чуть нагнулась вперёд.

— Вы хотели со мной поговорить? — спросила ровно.

— Меня зовут Анатолий Егорович, — представился он и даже протянул руку.

Я нехотя ее пожала и ответила:

— Очень приятно.

Если бы я не понимала, зачем мы здесь, то голос бы очень сильно верещал о том, что внимание ментов нам не надо. Но сейчас он заткнулся, что не могло не радовать.

— Екатерина Тимофеевна, вы помните себя в шестнадцать лет?

Лучше бы не помнила, но, увы, я ничего не забываю.

— Конечно, — основываясь на наблюдениях за своими учениками, быстро ответила я, — первая любовь, а надо готовиться к экзаменам. О, ещё пробовала курить в этом возрасте, но у нас как-то не срослось.

"Да когда он уже начнет? А то такими темпами мы тут до вечера просидим".

Анатолий Егорович повторил мою позу. Да его как будто натаскивал хороший специалист. Неужели наша полиция ходит на тренинги к психологам?

— А ещё в таком возрасте, — продолжил Анатолий Егорович, — детям кажется, что они понимают все лучше взрослых.

Точно психолог натаскивал!

— Послушайте, — надоело мне ходить да около, — вы же хотите поговорить о материалах дела, которые мне вчера показал Денис.

— Да, я заметил, что бумаги кто-то просматривал… Впрочем, не важно. Сын сказал, что показал только вам. И обстоятельства дела он тоже вам изложил.

— Я вас поняла, — кивнула. — От меня эта информация никуда не уйдет. У вас все?

Сенников ещё немного посверлил меня взглядом, но в итоге кивнул.

— Спасибо, Екатерина Тимофеевна.

И к чему была такая длительная прелюдия? Я попрощалась и, поднявшись, уже дошла до двери, как Анатолий Егорович спросил:

— То есть к математике эти числа никакого отношения не имеют?

Я напряглась, но лишь на секунду. Развернулась и ответила:

— Это не формулы, не уравнения. Я бы вам посоветовала обратиться к другим сферам, где используются числа. Но и это явно не физика. Смотрите шире.

— Как странно, Екатерина Тимофеевна, учитель математики советует полиции смотреть шире. И в какую же сторону?

Я и так слишком много сказала. Если заикнусь о программировании, то ко мне будут вопросы.

И я знаю: если это он, то полиция бессильна, он обыграет всех, даже умнейших людей в этом мире.

— Анатолий Егорович, — я сделала вид, что задумалась. — Знаете, что-то подобное, кажется, выскакивает, когда загружаешь компьютер. Я в них не особо разбираюсь, — развела руками. — И я могу ошибаться. Ещё раз до свидания.

Не дожидаясь ответа, я выскочила из кабинета и только через несколько дворов от школы убавила шаг.

"Мы не можем ошибаться".

"В компьютерах мы разбираемся лучше многих".

"Давай хакнем полицейскую базу, вдруг они уже под нас копают?"

Подушечки пальцев даже начали чесаться. В груди поднялось знакомое чувство эйфории от одной мысли, что мои пальцы могут снова коснуться клавиатуры.

— Нельзя, Катя, нельзя.