Цена успеха

Юлия Кулакова, 2023

На пенсии сидеть без дела совсем не хочется. Предложили тихую, спокойную работу помощницей по дому, да еще и за хорошие деньги – конечно же, нужно соглашаться!Кто же знал, что работа окажется совсем не тихой и не спокойной?

Я так-то не хотела сначала. Но что на пенсии, скажите, одинокой бабке делать? Поэтому когда соседка сказала, что ищет, кто бы прибирался у ее свекра раз во сколько-то дней и, может, когда-то что-то сготовить да помочь бы, то я и согласилась. А что? Силы еще есть. Не так уж и далеко ходить. И заплатят.

Дом у реки, новый, всего два этажа, там все дома такие, за тем шлагбаумом. Мне выписали пропуск, прямо как на что секретное прохожу. В каких-то домах, говорят, целый этаж на семью, а то и весь дом. А в этом просто квартиры по несколько комнат. Видимо, считаются бедняками в своем районе.

Свекор соседкин — приличный такой мужчина. Думала сначала — вдовец, а он то сходится, то расходится с женой, все у них какие-то трения, ей все что-то не так. Молодежь. Смешно? Так для меня они и есть молодежь. Мне-то лет уж сколько.

Анна Ивановна, подруга моя, мне высказала: вот, уборщицей Галя стала на старости лет. А мне не зазорно! Приберусь, все чистенько вымою, если надо — наготовлю, деньги получу, «спасибо» услышу — выхожу во дворик посидеть. Красиво. Деревья, цветы…

Цветы-то я бы, конечно, по-другому посадила, маленько соображаю, но уж как им нравится. Речка, за ней лесок небольшой. Через речку мост есть до островка, резной такой, умелец какой-то делал. Я было подошла однажды — так ко мне консьержка бежит — руками машет. Обычно она меня редко жаловала разговорами, когда я с ней, грешным делом, поболтать пыталась, а тут аж бежит. Это, говорит, собственность жилицы вон из той квартиры, не трогай, только жильцам она разрешает — и то они не трогают. Ну вот надо же.

Да, такие тут люди живут, интересные. В одной квартире женщина жила — ярко накрасится и все куда-то ходит с таким видом, вдохновенным. Я сначала думала — какая поэтесса или художница. Это потом про нее узнала, но все по порядку. В одно время у нее ребенок появился, лет 12. У консьержки выпытала, что это племянник «поэтессы», отец бросил — а мать работает на двух работах, а там еще и ребенок маленький есть, и вот на няню чтоб хватало — она и пашет как проклятая. Ну и решила мать, что не уделяет она внимания старшему, не успевает. А сестра бездетная и забрала его. Помню, как она впервые его к себе вела. Вовка, кстати, звать. Он плачет, как ребеночек, и на себе прет большущий чемодан, а она налегке и ему какую-то ерунду несет: «Мы с тобой родственные души, творческие, мы сойдемся». Да разве ж так надо с мальцом говорить, если и отца потерял, и от матери забрали, пусть и в 12 лет. Но я как вмешаюсь? Покосилась на меня и дальше пошла. Хотя чего коситься, у нее и так, по-моему, косоглазие было.

Потом вижу — она его не только в школу возит. Но и нарядит в костюмчик, этаким принцем, и куда-то по вечерам. Думала я — в кружки какие. Но Рита, это консьержка-то, мне сказала (ага, иной раз и ей поболтать охота, но это по настроению), объяснила: на конкурсы чтецов она его таскает. Это когда стихи учат и рассказывают с выражением. Стихи знать — дело хорошее, мы в школе много учили. Вот только мальчишка-то и так бледненький, ему б гулять побольше. А я никогда не видела, чтоб он гулял. И чтоб улыбнулся хоть раз — тоже не видела.

Как-то они особо много стали ездить из дома. А потом смотрю — идут к еще одной жиличке. Вот как раз к той, для которой тут мостик строили. Вышли потом от нее — мальчишка растерянный, тетка торжествует, только что не скачет, как в лотерею выиграла. За руку его в подъезд затянула, на Катю ругнулась — и домой.

Катя, да. Это дочка в одной тут семье, из другого дома. Рита рассказала, что как начал Вовка выступать — так эта Катя услышала, как он стихи читает, и вроде как влюбилась. И ходит за ним. У него друзей нет, он бы и хотел с ней общаться — но тетка зорко следит, чтобы не было такого, чтоб не отвлекался, а на Катю кричит, чтоб уходила, а то, мол, в полицию пойдет. Она еще Катю как-то зовет… слово такое… сталкерша, вот. Преследовательница, значит. А там девчушка — в чем душа держится, беленькая, тоненькая. Рита говорит — родители богатые, да внимания дочке никакого, в школу отправили с шофером — из школы он же привез, и все тут. Вот эта тетка Вовкина — Света ее имя, Света — и к родителям ее вроде боится пойти, потому что понятно почему, и Катю не стыдится шугать, потому что знает, что ее родителям все равно.

Ребеночка маленького тоже она к себе взяла. Но с няней, няня у них круглосуточно поселилась. За няню, я так понимаю, мать Вовкина платила, а на что сама эта Света жила — да пес ее знает.

А жиличка с мостиком — Людмила она, и к ней клиенты приезжали гадать. А по виду не скажешь, костюмчик, прическа, молодая баба такая, пышет здоровьем, разве такие гадалки бывают? Рита сказала, что и колдовать она тоже колдует. Я никогда в такое не верила.

Один раз было странное. Как-то я припозднилась, с утра давление шалило, и приехала убираться к обеду. И допоздна проторчала. Не знаю, как так вышло. И говорит, значит, хозяин: не подумайте чего плохого, но предлагаю вам на ночь тут остаться, в свободной комнате. Сегодня, говорит, магнитная буря, сам как-то не очень себя чувствую, и мне б спокойнее было с вами, все-таки возраст… Какой, чуть не брякнула, у тебя возраст, по сравнению со мной-то. Да и чего плохого я должна подумать — что на старуху позаришься, что ли? Дурень. Но ничего не сказала и осталась. Легла, как была, в одежде, а не спится. В окно вижу — выходит эта Людмила на улицу. Идет к мосту. И вдруг чуть-чуть наступила носком туфли в реку. Речка мелкая, до самого островка точно не утонешь, у берега и цыпленок гулять может, а она как отскочит! Как взвизгнет! И тут же смотрит на дом, не услышал ли кто. Я спряталась, выглядываю. Не заметила.

Конец ознакомительного фрагмента.