Алиса и чудовище

Юлия Лазенкова, 2022

У каждого в детстве был такой человек, который не давал нормально жить. Помните главного хулигана своей школы и двора? А как быть, если спустя годы этот самый хулиган вдруг снова становится твоим соседом? Сразу вспоминаются все обиды: жвачка в волосах, сорванные свидания и т.д. Алисе предстоит понять, что хулиган повзрослел и поумнел, но отставать от нее он не собирается до сих пор.

Глава 5

Утро субботы я потратила на оклеивание прихожей, а вечер посвятила сбору вещей. В воскресенье начинается переезд, приезжает машина, грузчики таскают вещи, а я слежу, чтобы ничего не утащили. Вадим не приехал помочь, видимо жена не отпустила.

Когда все вещи были в квартире. Один из грузчиков подходит ко мне.

— Ну, что милочка, мы провозились дольше оговоренного. Ты нам должна еще пять тысяч.

— Какая я тебе милочка? Какие пять тысяч? Сдурел что ли? — возмущаюсь я.

— Мы договаривались до 6 вечера, а уже 7.

— Если вы так медленно работаете, то это ваша проблема.

— Не наглей, — он схватил меня за локоть, больно сжимая его.

— Пусти, придурок!

— Я сейчас твои вещи с балкона прикажу выкинуть, — грузчик толкает меня в стену.

— Ну-ка, руки убрал от нее, — Стас вылетает из лифта и прижимает к стене грузчика. — Чего ему надо? — этот вопрос адресован уже мне.

— Говорит, что провозились на час дольше, и я должна еще пять тысяч, — отвечаю я.

— Ты охренел что ли? Думаешь, если девушка одна, то за нее вступиться некому? Пошел вон, — Стас толкает мужика к лифту.

Грузчик, ругаясь на нас матом, входит в кабину лифта и нажимает на кнопку. Двери за ним закрываются, а я стою, глупо моргая.

— Все нормально, Ромашкина? — Стас подходит ближе.

— Да. Спасибо… — я замолкаю.

— Вечно ты влипаешь во всякие истории, дурёха.

— Да пошел ты, — злюсь я.

— Может помочь чем?

— Нет.

Я быстро вхожу в квартиру и закрываюсь на замок. Сердце стучит, как бешеное, от пережитых эмоций. За меня сейчас Волков заступился или мне показалось?

— Ромашкина, — слышу я голос из подъезда, — а где твой мужик, когда нужен? Может ты его выдумала?

— Иди к черту, — кричу я.

За дверью слышится смех, а я показываю средний палец, и пусть даже он его не видит. Шагая, как злобный гоблин, по квартире, я мысленно ругаю родителей за то, что поселили меня рядом с этим чудовищем. Раскладывать вещи было вообще неохота, и я уставшая заваливаюсь на диван. Телевизор не подключен, в квартире тишина. Непривычно даже как-то. Через час раздается стук в дверь. Я неохотно подхожу к двери и открываю ее.

— Отметим новоселье? — спрашивает Стас, протягивая мне бутылку вина.

— У тебя крыша поехала? — я внимательно разглядываю четкие черты его лица. Ровный нос, карие глаза, небольшие ямочки на щечках, губы, которые хочется попробовать на вкус. О чем я думаю, боже мой.

— Почему это? — смеется он.

— С чего ты решил, что я соглашусь пить с тобой вино?

— Тебе скучно в пустой квартире, у меня тоже вечер свободный. Почему бы и нет?

— У тебя женщины нет что ли?

— Я живу один. А женщина есть или нет, тебя не касается.

— Иди нахрен, не собираюсь я пить с тобой, — я пытаюсь закрыть дверь, но он подставляет ногу.

— Ромашкина, дура, какая ты вредная. Я ведь пытаюсь примириться с тобой!

— Отвали, и ногу убери свою.

— Не уберу, — отвечает Стас, — перестань вредничать, впусти меня в квартиру и давай выпьем за мирное существование рядом друг с другом.

— Волков, чего тебе нужно? Зачем тебе дружить со мной? Мы ведь всегда друг друга ненавидели!

— Мы были детьми, а сейчас мы взрослые люди.

Я оглядела его с ног до головы. Действительно, вроде взрослый человек. Да и мне уже тридцать, а я чуть ли не дерусь с ним, выталкивая из своей квартиры. Может, он правда стал нормальным адекватным человеком? Волков адекватный? Это вряд ли.

— Ладно, входи. Но это только потому, что ты избавил меня от наглого грузчика.

Стас вальяжно проходит в квартиру.

— Бокалы есть?

— Есть, но… я не знаю в какой они коробке.

— Тогда будем пить из бутылки.

— Может, ты сходишь к себе за бокалами? — спрашиваю я.

— Чтоб ты потом не впустила меня обратно? Нет, Ромашкина. Не дождешься. Я вот еще принес апельсин и яблоко на закуску. Больше у меня ничего не было.

Вот так, сидя на диване, обернутом в огромный пакет, мы пьем прямо из бутылки. И мне как-то… уютно, несмотря на бардак, который окружает нас.

— За тебя, Ромашкина, и твой переезд.

— Спасибо.

— Опять каждое утро смотреть на твою недовольную морду, как в школьные годы. Вечный недосып твой сохранился?

— Иди к черту, придурок. Мне гораздо сильнее тебя не хочется встречаться с тобой. Утро, начатое с твоего лица, никогда не было добрым.

— Да брось, Ромашкина. Наше детство было прекрасным!

— Твое, может и было, прекрасным. А мое было омрачено одним придурком.

— Ты была влюблена в меня.

— Чтооооо? — я вскакиваю с дивана, удивляясь его наглости. — Ты нормальный вообще? С чего ты это взял?

— Я видел, как ты смотрела на меня, — Стас смеется и делает глоток из бутылки.

— Я смотрела на тебя глазами, полными ненависти. Ты был исчадием ада, сатаной. Я каждый день мечтала, чтобы тебя похитили инопланетяне.

Стас заходится смехом, схватившись за живот.

— Ромашкина, ты больная?

— Нет, это ты больной, если думаешь, что я была влюблена в тебя. Так, хватит валяться на моем диване. Проваливай. Мне завтра на работу.

— Кем ты работаешь? Куда тебя взяли такую психованную?

— Волков, проваливай, — я указываю ему на дверь.

— Ладно, ладно, — Стас встает с дивана, — ухожу, не ори, припадочная.

— Ненавижу. Ты, как был идиотом, так им и остался. Чудовище.

— А ты красавица, — Стас резко поворачивается, хватает меня за талию и прижимает к себе, застыв слишком близко к моим губам. Неровное пьяное дыхание сдает мои эмоции. Я, сама того не желая, закрываю глаза в ожидании поцелуя, которого так просит мое тело. — Вот видишь, Ромашкина, говоришь, что я чудовище, а сама замерла и ждешь, что я тебя поцелую. Ты мне разрешение даешь, сама того не замечая.

— Пошел к черту, — я отталкиваю его, а он хохочет. — Никогда!!! Никогда больше не стучи в мою дверь. — Я выталкиваю его, закрываюсь на замок и, прислонившись к двери спиной, закрываю глаза, пытаясь выровнять дыхание. Придурок! Что он о себе возомнил? Алис, очнись, ты действительно позволила ему, ты хотела, чтоб он прикоснулся к тебе своими губами, которые, скорее всего, на вкус просто божественны.