Привет, Человек!
***
— Свободных мест нет! — сурово сказал портье.
— Может, мы подождем и что-нибудь освободится? — жалобно спросила я.
— Нет, не освободится! — Он недобро покосился на мой рюкзак, который благополучно продолжал храпеть уже второй час после приезда в Зеленецк.
— Войдите в наше… в смысле, в мое положение. — Я делала уже третью попытку снять номер в единственной гостинице маленького города. — Поймите, здесь просто больше негде остановиться.
— Ну, отчего же? — Портье проявил благосклонность. — Вы можете снять однокомнатную квартиру для себя и своей собаки. У нас с животными нельзя, и нечего прятать несчастную в рюкзаке. Ну-ка, кто там у нас? Уси-пуси, маленький! Хрипит от недостатка воздуха, — авторитетно заявил он, протягивая руки к рюкзаку.
— Нет, вы знаете, собаку лучше не беспокоить. — Я поспешно спрятала рюкзак. — Согласны на квартиру.
— Это славно, — портье подобрел и зарылся в телефонную книгу, — а то, знаете, мало ли кто заметит. Недавно привезли хомячков, те убежали, поселились на кухне и, представьте, начали размножаться и разбежались по всем номерам.
Я подумала, что если Перес поселится на кухне, то единственной гостинице города придет конец, и, вежливо улыбаясь, взяла телефон хозяина квартиры на сдачу.
***
Хозяин съемной квартиры оказался гораздо сговорчивее портье, наверное, потому что Перес к обеду перестала храпеть. И вот я вытряхнула троллиху на мягкую двуспальную кровать, где «соня» незамедлительно свернулась клубочком.
Признаться, живот у меня основательно подвело. То же самое думалось о моей компаньонке. Следовательно, если ее не накормить, неизвестно где и какая еда начнет пропадать.
Пришлось выйти на улицу.
Городок Зеленецк был совсем небольшим по сравнению с Северным. В центре тянулась средневековая крепостная стена исконно-русской архитектуры. Наступало начало мая. То тут то там кружевными вставками белели отцветающие вишневые и яблочные сады вокруг частных домиков. Церковь, расположенная внутри крепости, отражала своими крестами солнечные лучи. Окраины, застроенные ранними и поздними хрущевками, звенели трамваями.
«Свежего воздуха тут столько, что его можно спокойно отгружать в Альпы», — подумала я.
Небо, как и писала раньше Чучо, было особенно синим. Таким, какое бывает только на границе с Белоруссией. Солнце закрыло облако, похожее на конька, а лучи придали ему особый ореол. Я подумала, что мэр Зеленецкого поселения сейчас обязательно смотрит на это облако и гадает, что день грядущий ей принесет.
А принесет меня и Перес… вернее, Перес и меня.
Вернувшись на грешную землю, я обошла три лавки, прежде чем купила достойный вкуса старой троллихи яблочный пирог с корицей, а заодно остановилась у газетного киоска.
— Добрый день! — с белорусским акцентом приветствовала меня пожилая аккуратная продавщица, сама похожая на румяный яблочный пирожок.
— Добрый день! — поприветствовала ее я, привычно выговаривая твердое «д».
Женщина насторожилась. Я давно замечала, что за пределами двух столиц, где существуют сложившиеся славянские и тюркские говоры, столичная речь действует как пароль «свой-чужой».
— Извините, можно мне карту Зеленецкой области, желательно с подробной дорогой в заповедник,.
Теперь еще и твердое «г». Я чувствовала себя столичным шпионом.
— «Бздюлиные закрома» вы найдете сразу, — объясняла продавщица, посматривая искоса. — Здесь поворот, здесь по кольцу, здесь еще раз по кольцу, а вот и заповедник.
«Бздюлиные закрома! — подумала я. — Честное слово, такое название заповеднику могли придумать только сами тролли!»
***
Моя спутница, пока меня не было, времени даром не теряла и рукодельничала. На двери съемной квартиры (хорошо, что кухонной) красовался небольшой герб. Красное поле, намалеванное неизвестно откуда взятой краской, было перечеркнуто желтой молнией по диагонали. В левом верхнем углу рисунка размещалось нечто похожее на яблочный пирог, а в нижнем правом желтела надпись кривыми буквами: «Вредить и воровать». Очевидно, Перес нашла краску только двух цветов.
По правде говоря, у меня уже начинался приступ бешенства и чесались руки как следует наказать троллиху. Почувствовавшая это старушка, прижав фамильные уши, тихонько поедала яблочный пирог в углу кухни.
— Пойду за ацетоном, чтобы стереть твои художества! — грозно прикрикнула я на нее, но тут раздался предупредительный звонок, повернулся ключ во входной двери, и сам хозяин квартиры с чистым постельным бельем в руках возник на пороге и воззрился на троллиный рисунок.
***
У меня горели уши и щеки. Как вы понимаете, я с моим маленьким домашним чудовищем оказалась на улице. Из-за Перес за последние сутки мне пришлось соврать уже несколько раз. Вот и полчаса назад я лепетала возмущенному хозяину, что небольшой гербик с фразой «Вредить и воровать», отдающий свежей масляной краской, нарисовали предыдущие жильцы.
Солнце палило нещадно, и тащить по жаре семикилограммовую троллиху было несколько тяжеловато.
Я развернула карту Зеленецкой области и еще раз поискала заповедник «Бздюлиные закрома».
— Мы сейчас направимся прямо к твоей дочери и посмотрим, удобно ли ты там устроишься, — пригрозила я рюкзаку.
Оттуда высунулся пятачок, выражающий, как мне показалось, невыразимое удовольствие — то ли оттого, что мы направляемся к Чучо, то ли от удачного вредительства.
Дорога в Зеленецкое поселение, как и писалось раньше, сначала вилась по холмам, а затем вела между по-весеннему засеянных полей. Настроение у меня заметно поднялось, когда я увидела пару аистов, танцующих на тонких ногах и расправивших крылья.
Пока я разглядывала птиц, сзади мягко зашуршали шины автомобиля.
— Подвезти? — крикнул сидящий за рулем внедорожника мужчина средних лет. — Вы в заповедник?
Я кивнула, пряча рюкзак.
— Я тоже. — Мужчина приоткрыл дверцу машины: — Садитесь, дорога мне знакома.
***
— Валерий Михайлович, — представился водитель.
Я рассматривала его, думая о том, какие у людей бывают реакции, когда неожиданно появляется Перес.
— Юлия, — скрипнуло из рюкзака.
— А вот горло надо беречь, у вас голос совсем сел. Я бы предложил выпить виски по случаю нашего знакомства, но, сами понимаете, за рулем, — добродушно продолжал мужчина.
— А что там, в заповеднике? — спросила я, стараясь прикидываться больной ангиной.
— Природа чудесная! Весенние грибы собирать еду, — объяснял Валерий Михайлович. — Люблю ботанику с детства. Дела не ладятся, вот и взялся по лесу походить. Тихая охота успокаивает нервы. — Тут мужчина осторожно глянул на меня, искоса, как завравшийся мальчишка.
Я тоже посматривала втихаря на его открытое, мужественное лицо и крепкие руки, машинально отметив и дорогие часы и то, что выговор у Валерия Михайловича тоже столичный. Одинаковая речь сразу располагает к человеку и вызывает чувство родства.
— Бздюлей буду изучать. Это местные клопы, редкий вид. — У меня снова загорелись уши и щеки. — Мое увлечение, тоже с детства. Я — орнитолог.
— По-моему, орнитологи изучают птиц, — вежливо возразил мой спутник.
— Да-да, — я почувствовала, что краснеет все лицо. — Птички клюют насекомых, и от этого их популяции увеличиваются. Особенно аистов.
— Оригинально, — протянул водитель. — Недавно такой шум поднялся из-за этих бздюлей. Вы случайно не из «зеленых»?
— Нет, я сама по себе.
— А я еще люблю изучать рыбу: жареную, вареную и уху, — пошутил Валерий Михайлович. — Может, мы с вами рыбки наловим?
Из рюкзака раздался странный звук. Как я поняла, у Перес заурчало в животе от слов водителя.
— Не боитесь одна-то путешествовать? — продолжал, посерьезнев, мой спутник. — А то, мало ли, кто нападет?
«Я туда ненадолго, вот выгружу свою троллиху, и все», — чуть не брякнула я, но, одумавшись, сказала:
— Да у меня все дела делаются быстро. Одна нога здесь, другая там.
Машина сбавила скорость. Валерий Михайлович оперся обоими локтями о руль и потер правой рукой лицо.
— Не знаю, какие еще бздюли, но там живет нечто неожиданное и странное. Я его привез в Зеленецк из Северного города. Весь мой бизнес разорен из-за этого существа. Поэтому я не советую вам ехать в этот лес, — неожиданно сказал он.
— Да ты с этим странным и опасным существом прожил восемь лет! Привет, Человек! — внезапно раздался скрипучий голос.
Перес сидела на заднем сидении, полностью выбравшись из рюкзака, и дрыгала копытцами.
***
Машина затормозила так резко, что я ударилась головой о приборную панель.
Валерий Михайлович быстро развернулся в кресле, открыл заднюю дверцу, схватил Перес за шкирку и выкинул вон:
— Будут еще обезьяны ездить в моей машине!
Троллиха встала, отряхнулась и с гордо поднятой головой зацокала в сторону от Зеленецка.
Я со вздохом взяла рюкзак и тоже стала выбираться из машины.
— Она же старая совсем. Между прочим, если будете их травить, тролли вообще вас в заповедник не пустят — это их территория.
Мне пришлось бежать за Перес. Вредина остановилась, подождала, пока я доберусь до нее, и полезла в рюкзак.
— Что это за Человек? Почему ты показалась чужому?
— Это Человек Чучо, — проскрипела троллиха.
Машина, тихо шурша по гравию, ехала сзади на расстоянии двух метров, не отставая и не обгоняя нас.
Наконец Валерий Михайлович высунулся из окна и крикнул:
— Послушайте, это просто опасно!
— Для вас опасно, — ответила я. — Лучше не нарывайтесь, их там очень много.
— Не ребячьтесь, выбрасывайте зверюгу и садитесь в машину! Я еду туда, чтобы доказать их существование. Кроме вас и меня, нет других свидетелей. Или вот: давайте ее свяжем и покажем зоологам.
— Мою обезьяну можно связать только вместе со мной, — рассерженно развернулась я. — Поворачивайте назад!
— Почему вы их защищаете?
— Тролли не опасны! Их моралью запрещено применять физическую силу. Кроме того, может, вы и не догадались, но они разумны. Хотя бы речь заметили?
— Да, речь и вправду есть, — растерянно подтвердил Валерий Михайлович. — Но нас с вами примут за сумасшедших.
— Вот именно! — довольно проскрипела Перес, высунувшись из рюкзака. — Человечество настолько глупо и самодовольно, что веками не замечает у себя под носом соседство с Homo trollos. А вы оба уже, наверное, вообразили себе открытие мирового уровня. Ах! Одна станет знаменитой писательницей, второй — известным первооткрывателем в зоологии. Посмотрите на себя!
— Оно и правда разумно, — удивленно заметил Валерий Михайлович.
— Да уж! — кивнула я. — Поэтому у вас есть выбор: ехать в заповедник вместе с нами, правда, неизвестно, как там примут, или пожалеть себя, машину и ехать назад.
— К черту машину! Я должен во всем разобраться! Садитесь.
Перес снова вылезла из рюкзака, забралась на заднее сиденье автомобиля и раскрыла мою карту:
— Нам лучше остановиться вот здесь. — Она ткнула тонким пальчиком в берег реки.
— Там зимой стояли вагончики геодезистов. Ни к чему хорошему это не привело, — буркнул Валерий Михайлович.
— По крайней мере, изобразим рыбаков и будем считать, что готовы к мелким пакостям. Это очень-очень интересный народец.
