Скрытые чувства

Юлия Резник, 2022

– Как мне его вернуть? – шепчу в отчаянии, глядя на фото бывшего в обнимку с какой-то девушкой. – Легко! Найди достойную замену, и он сам к тебе прибежит, поджав хвост. – Да где же мне ее искать? – горько усмехаюсь я, а Лера приподнимает бровь и с намёком косится туда, где, меряя шагами больничный коридор, бродит сам Князев. Я нервно сглатываю. Может быть, он действительно тот, кто мне нужен? Богатый, взрослый, влиятельный… И явно во мне заинтересованный. Я бросаюсь в отношения с ним, как в омут. Напрочь забыв о том, как опасно играть на чувствах. Особенно на чувствах тех, чья власть над тобой безгранична. В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 7

Жанна

Лерка замечает Илью первой. Бледнеет лицом. И бурчит, с опаской на меня косясь:

— Вот же кого я не думала сегодня увидеть.

— Тише ты! Не хватало, чтобы он услышал. Выставишь меня полной дурой, — цежу и улыбаюсь-улыбаюсь… Будто моя жизнь целиком на вайбе.

— Что случилось-то? — недоумевает Марго.

— Там этот мудак, — шипит в ответ Лера. Я чуть истерично смеюсь — называется, объяснила — так объяснила.

— Вообще-то моего бывшего зовут Илья. Но, видимо, из солидарности со мной, Лерка его переименовала.

— Не, ну, в принципе, правильно. Why not? Мудак — он и в Африке мудак. Давай пятюню.

Эти две дурочки ударяют в ладошки и ржут. Я тоже, глядя на них, улыбаюсь. Улыбаюсь так широко, что кажется, еще немного, и маска беззаботности, которую я надела, едва увидев Илью, вот-вот пойдет уродливыми трещинами.

Он успел загореть. И без футболки выглядит как парень с обложки журнала. Мои пальцы дрожат. Мои пальцы помнят, как они скользили по его золотистой коже. Помнят выемки и уступы…

— И эту свою притащил.

— Да не пялься ты на них! Больно надо.

— Пикник у них, похоже, намечается. Хотя куда ей жрать, вот скажи мне?

Мы подходим к доскам. Марго берет свою и плавным движением руки указывает нам на две другие. Те довольно здоровые. Метра три, не меньше. Я думаю о том, как спустить эту бандуру на воду, и как потом на ней удержаться. Думаю, что, наконец, остались в прошлом дожди. И что, может, теперь мне станет легче. Я думаю о чем угодно, лишь бы не думать о нем. Не о нем, да. И не о его новой девушке.

Мне кажется, взгляд Ильи выжигает узоры на моей скрытой гидрокостюмом коже. Но я даже не оборачиваюсь, чтобы узнать — смотрит ли он на меня в самом деле. Вдруг я опять себе что-то придумала?

— Да. Жрать ей точно не стоит. Большие задницы, конечно, в моде. Но…

— Прекратите! — смеюсь, делая вид, что мне и впрямь пипец как весело.

— Нет, ты послушай! Ведь должен же у мужика быть какой-то излюбленный типаж. Я права, Марго?

— А то.

— И вот скажи мне тогда, как он мог после тебя, тонкой-звонкой, переключиться на эту жируху?

— Она симпатичная, — пыхчу я, сталкивая доску на воду. Хоть и надувная, она весит не меньше десяти килограмм.

— Хотела бы я посмотреть, как она втискивала себя в этот Шанелевский костюмчик.

— Кто вообще выряжается в Шанель на пикник? — возмущается Лерка. А я стараюсь не обрасти комплексами. В моем гардеробе хоть и есть брендовые вещи, но сравнивать достаток моих родителей с доходом её — глупость. Да-да… Накануне я, как последняя мазохистка, гуглила, кто же такой этот Щербаков. А потом нашла и Инсту Арины…

— Те, у кого в гардеробе ничего другого нет, — пожимает плечами Марго и первая забирается на доску. — Кстати, это возвращает нас к вопросу номер один.

— Это к какому же?

— Как он мог после Жанки переключиться на Щербачиху.

— Не улавливаю связи.

— Ну, как же? Мы выяснили, что она вообще не в его вкусе. Значит, трахать её Илюшу заставляет совсем другой интерес.

Я стараюсь не вздрогнуть на слове «трахать». Я стараюсь этого не представлять. Но черная ревность костлявой рукой рвет мою душу в клочья.

— Связи её папочки? — тянет Лерка, смерив Марго задумчивым взглядом. — Да, ты, наверное, права.

Не хочу продолжать этот разговор. Поэтому концентрируюсь на том, что делаю. Взобраться на доску — это одно. Устоять на ней — совсем другое. А ведь еще нужно грести.

— Думаю, тебе тоже стоит с кем-нибудь замутить, — выдает подруга и, высунув язык от усердия, опускает в воду весло. Кажется, мы находимся слишком близко друг от друга. Однако все мои попытки отплыть тщетны. После очередного такого маневра мы обе оказываемся в воде. Рофлим, повалившись на доски, отфыркиваемся.

— Да ну тебя!

— Я серьезно!

— Если надумаешь с кем-то мутить, выбирай парня побогаче, — ухмыляется Марго. Мы с Леркой синхронно приподнимаем брови. Нам бы такое даже в голову не пришло. Выбирать мужика по толщине кошелька! Зачем? Абсурд какой-то. Мы же не эскортницы.

— А что? — моргает Лерка, — Щербачиха твоего Илюху на своем БМВ катает. Значит, нам нужен парень, по крайней мере…

— С Мазератти? — Я опять смеюсь, хотя мне ни черта не весело. И даже мышцы лица болят от этого притворного смеха.

— Почему бы и нет? Пусть знает наших! Он же, наверное, думает, что ты по нему слезы льешь. А тут ты такая…

— На Мазератти! — захлебываюсь смехом и снова слетаю с доски. В рот и нос попадает вода. Глотку дерет. Мокрую голову обдает ветер и заставляет ежиться. С удивлением я замечаю, что мне это нравится. Устойчивость требует предельной концентрации, и мысли об Илье отходят на второй план. Вот бы еще эти дурочки прекратили мыть нам кости и вслух размышлять о том, как ему отомстить. А впрочем, я отплыла уже на достаточное расстояние. До меня доносятся лишь обрывки их разговора. И громкие взрывы смеха.

— Эй, Лапина! Ты куда это рванула?

— От вас подальше.

Я подставляю лицо солнцу и ветру. К черту все! Такой хороший день. Я не позволю его испортить! Слизываю воду с губ. В мерном плеске воды растворяются отчаяние, боль, ревность и прочие атрибуты моего дерьмового настроения. Вот бы удержать это чувство покоя в себе навсегда…

В действительность меня возвращает странный рокот. Открываю глаза и вижу возле себя парня на флайборде. Меня несколько нервирует его близость. Я теряю концентрацию и только в последний момент удерживаюсь на доске.

— Тебе что, места мало? — ору я. Но вряд ли тот меня слышит, потому что за каким-то чертом еще ближе подлетает ко мне! А потом все происходит просто в одну секунду. Он срывается с высоты. И мы падаем. Висок обжигает боль. На некоторое время я, кажется, даже теряю сознание. Что было после — помню смутно. Кто-то помог мне выбраться на берег. Тот самый парень, или кто-то другой…

— Эй! Ты как? Крови дохренища!

Я дрожу. Ошалело смотрю по сторонам. Мы порядком отплыли, и до пляжа, где я бросила свои вещи, нужно еще пройти. Трясу головой. Но от этого только хуже. На мой гидрокостюм падают ярко-алые капли. И правда кровь — осознание приходит с задержкой.

Пока я пытаюсь собрать мозги в кучу, набегает народ.

— Ты совсем придурок?! Чуть ее не угробил!

— Да я и сам не пойму, как так вышло, бро…

— Нужно вызвать скорую!

— Нет… — сиплю я. — Все нормально.

— В каком месте нормально? Ты вся в кровищи! У кого-нибудь есть вода?

— Зачем?

— Рану нужно промыть. И осмотреть…

Я даже не знаю, кому принадлежат эти голоса. Где Лерка с Марго? И что мне делать дальше? Ну, ведь и впрямь я хрен дойду до пляжа. Ближе — яхт-клуб. Может, оттуда и вызвать такси? Не откажут, поди, эти буржуи в помощи простой смертной? А, впрочем, как я поеду? Так? В гидрокостюме? Нет. Нет! Надо как-то добраться до своих вещей. Там и деньги, и телефон, и ключи от квартиры.

— Вызывайте скорую! Её вон как трясет!

Кого? Обхватываю себя за плечи ладонями и понимаю, что трясет-то меня. Так серьезно трясет, что стучат зубы. Где-то в небе протяжно кричит птица. Я зачем-то запрокидываю голову к солнцу, яркий свет которого чайной ложкой выедает глаза. И почти в то же мгновение на меня набегает тень. Я медленно опускаю ресницы. И поднимаю их снова, лишь когда поверх моих рук на плечах ложатся чужие руки.

— Эй… Жанна! Ты как?

То, что я вижу — настолько бредово, что в это даже не веришь. Он не может быть здесь. Таких совпадений не бывает. Я Моргаю. Но нет же… Нет! И тяжесть чужого касания на плечах, и требовательность взгляда…

— Иван Савельевич?

— Ну, раз узнала, значит, не все так плохо.

Не знаю, откуда появляется вода. Он льет мне на рану. Деловито ощупывает ту, щуря волчьи глаза, отчего в их уголках глубже проступают морщинки.

— Сейчас мы поедем в больничку. Ты как? Сможешь дойти до стоянки?

Я не считаю, что мне нужна врачебная помощь, о чем уже успела сказать, но… Возразить Князеву почему-то не получается. Я каким-то шестым чувством понимаю, что мне не стоит даже пытаться. Если он что-то для себя решил, спорить бесполезно.

— Я в порядке. Но мне нужно переодеться.

— Жанка! Господи, ты меня до усрачки просто напугала, — доносится как сквозь вату голос Леры. — Где тот мудачина, что тебя сбил?

— Эй! Выбирай выражения! — бурчит какой-то парень в толпе. Видимо, тот самый мудачина. Эх, не завидую я ему. Хотя и себе не завидую тоже. Голова трещит просто нещадно.

— Да я тебе и не такое скажу! Я тебе сейчас глаз на жопу натяну, глядишь, зрение улучшится!

— Твоя подружка? — интересуется Князев, и уголок его плотно сжатых губ чуть съезжает влево. Не знаю, почему, но мне трудно отвести от него взгляд. Он так близко, что я вижу поры на его коже. Частую белесую щетину и взявшийся коркой порез от бритвы.

— Подружка! Меня Лера зовут. А вы кто? — щурится Лерка и переводит взгляд на меня, мол, это тот, с фотографии? Я киваю. Лерка округляет глаза. И уже гораздо менее дерзко косится на Князева снова.

— Иван Савельич, я машину подогнал, — вмешивается в разговор еще один незнакомец. Здесь вообще собралась приличная толпа. Я как раз вкладываю пальцы в протянутую руку Князева, когда к ней присоединяется запыхавшийся Илья.

— Жанн! Ты как? Черт… Крови-то сколько!

Он хватает меня за подбородок и поворачивает голову так, чтобы было видно рану. И столько в его синем взгляде страха за меня! Столько ужаса, что я не знаю, чего мне хочется больше — утешить его или самой утешиться. В его руках. Я колеблюсь. Потом резко, так что темнее в глазах, отстраняюсь.

— Тебе-то какое дело? — замечаю холодно и иду куда-то, не разбирая дороги. Мне так плохо, что на какое-то время я забываю даже, что продолжаю на автомате сжимать руку Князева. Вспоминаю о нем, лишь когда он освобождается из моей хватки, чтобы открыть для меня дверь машины. Оказывается, это он меня вел, а не наоборот.

— Я испорчу вам салон, — замечаю растерянно и ежусь. Того и гляди зареву.

— Давай я сгоняю за нашими вещами? — предлагает Жанка, которая пошла за нами. Ее восхищенный взгляд скользит по лакированному черному боку Князевского Гелендвагена. И задерживается на его руке, которой он заботливо меня придерживает.

Иван Савельевич артачится, но мне удается его убедить, что за десять-пятнадцать минут со мной ничего не случится. А вещи… Вещи ведь и впрямь нужно забрать. Не слишком охотно он со мной соглашается.

Лерку мы ждем в пафосном ресторане яхт-клуба. Князев отдает распоряжение принести мне плед и заказывает черный сладкий чай с лимоном. Он сам укутывает меня… Сам разливает кипяток. И от этой заботы… Не знаю. Мне почему-то становится хуже. Хочется взять его за руку и прижать ладонь к щеке. А еще мне ужасно стыдно за то, что ему приходится со мной возиться. Вот уже во второй раз. Я вообще не понимаю, зачем он это делает, если честно. Этот вопрос приходит в голову не только мне одной. Лерка озвучивает его первым делом, как только мы с ней уединяемся в шикарной раздевалке, чтобы переодеться. А я действительно не знаю, что ей ответить.

— Может быть, они были дружны с папой больше, чем я думала.

— Или он на тебя запал.

— С ума сошла? — устало вздыхаю я. И на время прислоняюсь головой к прохладной стене. Кровь уже не льет из меня фонтаном, но порез все же достаточно глубокий, а потому все еще сочится.

— А что, если я права? — не сдается Лерка. — Зачем бы ему над тобой кудахтать, как курица-наседка? Кстати, ты права. На фото он совсем не такой, как в жизни. У меня от него мурашки. Вот… посмотри.

— Фантазерка ты, Лера. Пойдем. Нужно с этим скорее заканчивать. Стыдно, что человек его уровня убивает на меня столько времени.

— Не хотел бы — не убивал.

Опять же — что тут скажешь? У меня нет объяснений его поведению. И нет сил его анализировать. С каждой минутой мне все хуже. Переодевание вконец меня измотало и потребовало намного больше сил, чем я могла бы представить.

Конец ознакомительного фрагмента.