Хозяйка аптечной лавки

Юлия Сергеевна Ханевская (2023)

Я не просто умерла и попала в другой мир. Я оказалась в этом мире ведьмой! У которой из имущества лишь старый домик на краю леса, да кот сомнительной репутации. Ни денег, ни связей, ни знаний о новом месте жительства. Зато огромная вероятность заработать воз проблем на свою голову. Ведь мое появление привлекло внимание одного очень влиятельного дракона. И он знает обо мне гораздо больше, чем я сама…

Глава 2

Селеста чертит на стенах какие-то знаки, выцарапывая их заостренной палочкой. Затем шепчет слова заговора, водя по рунам кончиками пальцев. Начертанное начинает источать бледный зеленый свет, раскрашивая полумрак комнат подобием северного сияния.

Я наблюдаю за этим, раскрыв от восхищения рот. Даже голодный желудок и зудящая от засохшей грязи кожа не умаляют представшего передо мной чуда. В доме творится настоящая магия, проявления которой я ни разу в жизни не видела. И все, что когда-либо добиралось до меня с экрана телевизора через фильмы о волшебстве, в один миг становится бутафорским и пустым.

Не успеваю налюбоваться игрой света в воздухе, как прямо из него начинают проявляться очертания предметов. Мебели и вещей, что когда-то наполняли этот дом. Так много всего! От ковра под ногами до мелких стеклянных камушков в хрустальной вазе на столике у камина. Среди прозрачных круглых стеклышек прямо на глазах возникают несколько оранжевых и начинают гореть, превращая обычную интерьерную безделицу в замысловатый светильник.

Пустой дом за пару минут возвращает себе обстановку, знакомую жившей здесь когда-то Кассандре. Для меня же все тут ново и удивительно. Конечно, от пыли и паутины появление мебели не избавляет, но зато становится понятно, что здесь живут люди.

— Очуметь, — срывается с языка.

Селеста смеется, устало стирая испарину со лба.

— Что за странное словечко?

— Я тоже так могу? — пропускаю вопрос мимо ушей, мысленно давая себе подзатыльник. Надо контролировать речь, тут наверняка многих выражений слыхом не слыхивали.

— Конечно! — вздыхает она, прикрывая глаза. — И даже лучше. Мой резерв в последнее время слегка уменьшился…

Очень заметно, что ворожба непросто ей далась. Хочется немедленно разузнать подробности, но тут пустой желудок издает рев голодного бегемота. Это смешит нас обеих, и новая знакомая тут же отправляется в сторону кухни.

— Иди купаться, Касси. А то на кикимору болотную похожа! Я же наведаюсь в твой погреб. Сниму чары стазиса с его содержимого и что-нибудь быстренько приготовлю.

— Постой, а как воду нагреть? — Вспоминаю, что местные вряд ли знакомы с центральным водоснабжением и отоплением.

— Магия дома разбужена, вода нагреется по одному твоему желанию.

А появится она тоже по воле мысли?.. Решаю разобраться уже на месте, не задавая лишних вопросов.

Растерянно осматриваюсь, теряясь в догадках, в каком из множества шкафчиков искать полотенца и чистую одежду. Но быстро соображаю, что поиски лучше начинать со спальни, а не гостиной.

И правда, в комнате обнаруживаю большой платяной шкаф, комод, столик с пыльным зеркалом и множеством косметических бутылочек, мягкий пуфик и даже воздушные голубые занавески, щедро украшенные паутиной. Да уж, работы здесь непочатый край. Но все потом!

Распахиваю дверцы шкафа, пробегаю взглядом развешанные на деревянных плечиках наряды. В основном простые платья, сарафаны и юбки. Все внушительной длины. Я такую позволила себе лишь раз — на выпускной. И прокляла тот день, умудрившись наступить на собственный подол во время выхода на сцену. Вручение аттестата об окончании школы запомнилось на всю жизнь.

— Да здравствуют ножницы…

Хватаю первый попавшийся сарафан и принимаюсь искать нижнее белье. Нахожу в одном из ящиков комода. Глаза сами собой становятся шире. Медленно выуживаю из общей кучи «трусики» и расправляю обеими руками.

— Вот это шаровары! Как в них ходить?

Понимаю, что разговаривать с самой собой — плохой звоночек, и резко поворачиваюсь в сторону кровати.

— Эй, шерстяной, ты это видел? — демонстрирую коту бабушкины труселя.

— Бр-р-рось гадость, — вдруг раздается манерный голос. — С голым за-адом тебе гора-аздо лу-учше.

Какое-то время я просто моргаю, тупо глядя в наглые желтые глазищи, а потом взвизгиваю, прижимая к себе вещи.

— Селеста-а-а-а!

Кот фыркает и спрыгивает с кровати, со скоростью пули выбегая из комнаты. В дверях едва не попадает под ноги бегущей на мой зов ведьме. Та чертыхается, подбирая подол юбки, и отшатывается в сторону.

— Что стряслось?!

— Он говорит!

— Кто?..

— Кот!

Она непонимающе хлопает ресницами.

— Ну естественно… Это же фамильяр. Они немыми не бывают…

— Какой кошмар! — закрываю лицо ладонью. — Он видел меня голой!

Селеста хмыкает, упирая руки в бока.

— Ты же в простыне.

— Я из леса голышом пришла! — тыкаю пальцем в сторону двери. — И его на пороге в таком виде встретила!

Названая сестра снова хохочет.

— До того как Огонек заговорил, тебя это не смущало? И вообще, что здесь такого? Это же фамильяр.

Она повторяется, а я горю маковым цветом. Неговорящий кот — совсем не то же самое, что говорящий. Я в магическом мире, этот зверь может оказаться каким-нибудь мужиком-оборотнем!

— Это сущность, — Селеста будто мысли мои читает, — которая явилась к тебе в день совершеннолетия и осталась рядом в образе кота. Так что стесняться его точно не стоит. Но ты это и сама вспомнишь. Просто дай себе время.

Как бы не так…

— Да. Ты права. Спасибо. — Натянуто улыбаюсь.

Сестра уходит на кухню, а я тороплюсь в помещение, играющее в этом доме роль ванной комнаты. Очень хочется смыть всю грязь и наконец посмотреть на себя в зеркало.

* * *

Как промыть длинные густые волосы без душа и огромного количества воды? Особенно если вместо шампуня — бесформенный зеленовато-коричневый кусок мыла. Если эта пластилинообразная субстанция вообще называется именно так…

— Да зачем же такие косы отращивать-то? — сокрушаюсь я.

Согнувшись, пытаюсь выполоскать полотно волос прямо в ведре. Деревянном, окольцованном металлическими дугами, подобно огромной бочке, что стоит в углу. В ней периодически пополняется теплая вода, появляясь буквально из воздуха.

Магия дома — это безусловно удобно, но почему Кассандра не намагичила себе моющих средств поприятнее? А может, она знала особые заклинания и мыла голову вообще без применения воды?

Стоит озаботиться этим вопросом. Как только разберусь в ведьмовском искусстве, обязательно использую его, дабы облегчить себе жизнь. Очень надеюсь, что сила перешла ко мне по наследству от прежней хозяйки тела.

Раздается стук в дверь, и я дергаюсь, цепляясь прядью за железную ручку ведра.

— С-с-с-с, чтоб тебя!

— Касси, ты в порядке?

— Да! — Закусив губу, пытаюсь выпутаться.

Из-за моих манипуляций ведро сдвигается с лавки, теряет равновесие и падает. Я сгибаюсь вслед за ним, дабы не остаться лысой, и крепко сжимаю свое огненно-рыжее богатство в хвост.

— Прости, но мне уже нужно идти, — продолжает из-за двери Селеста. — Ты не обидишься?

— Что ты! Нет конечно! — излишне позитивно отвечаю я. — Спасибо, что вернула мебель.

Подхватив опустошенное ведро, сажусь на лавку и устраиваю его на коленях.

На самом деле все, чего мне сейчас хочется — остаться здесь одной, в тишине и покое. Чтобы осмотреться в своем доме без наличия в нем посторонних и наконец осознать, что теперь я — Кассандра. Лесная ведьма, которую убили по указке какого-то мужика. Ну ладно, не «какого-то», а конкретного, но мрачности от этого история не теряет.

Помимо прочего, нужно разобрать все имеющиеся вещи, понять, что числится в моем владении, и решить, как жить в этом мире дальше.

— Ну, тогда я пойду. Навещу тебя через пару дней, хорошо?

— Конечно! Приходи в гости, как будет возможность.

Селеста молчит, но еще не уходит. Я начинаю нервничать, косясь в сторону двери.

— Восстанавливайся поскорее, — вновь заговаривает она. — Ты нужна ковену.

Час от часу не легче! Ковен — это ведь сообщество ведьм? Интересно, как скоро они поймут, что я не одна из них? И что сделают со мной после.

— Да, знаю. Я постараюсь.

— До скорого, сестрица.

Наконец слышатся удаляющиеся шаги, а затем стук закрывшейся двери. Я тут же встаю, прижимаю ведро к груди и выглядываю наружу. Никого. Подхватываю полотенце, кое-как заматываюсь в него и выхожу.

— Ножницы, мне нужны ножницы. А здесь они вообще есть?

Недолго раздумывая, направляюсь на кухню. Шарю по ящичкам, пока не натыкаюсь на ножи разных размеров. Выбираю с лезвием поострее и…

— Ты что-о твор-р-ришь, окаянная?!

— Брысь! — отмахиваюсь от кота и безжалостно срезаю добрую половину мокрой шевелюры.

Бросаю ведро вместе с запутанными прядями под ноги. И тут же ощущаю блаженную легкость на голове. Улыбаюсь, чувствуя себя гораздо лучше.

— Чудесно!

Огонек издает странный звук и чуть ли не хлопается в обморок, распластавшись под столом усатым ковриком.

— Ве-едьма без волос — го-оре в семье.

— Не ной, пушистик. Отрастут. Они же никак на магический потенциал не влияют?

Надо было спросить об этом до того, как отрезала себе половину длины…

— Не-ет, не влияют, — скорбно вздыхает фамильяр.

— Вот и славненько!

А теперь — в спальню, чтоб наконец рассмотреть себя в зеркале.

— Позо-о-ор мне, ка-акой позо-о-ор, — доносится из кухни. — Я теперь прислу-уживаю лысой ведьме…

Закатываю глаза к потолку.

— Я все слышу!

— Коне-ечно, уши-то целыми оста-авила.

М-да, с ним будет не скучно.

Воцаряется тишина, и я добираюсь до косметического столика. Беру первую попавшуюся тряпку — ею оказываются бабушкины труселя — и тщательно стираю пыль с зеркальной глади.

Сажусь на пуфик. Медленно поднимаю голову, встречаясь взглядом с девушкой в отражении.

Она красивая.

Можно было бы сказать — идеальная, если б не заметная худоба.

Аккуратный ротик с пухлыми губами, чуть вздернутый нос, длинные ресницы и брови вразлет. Кожа без единого изъяна, с легким румянцем на щеках.

Как и в случае с Селестой, сложно определить возраст. На лице ни одной морщинки, зато в глубоких серых омутах глаз таится нечто такое, чего у молодых девушек не встретишь. Тяжесть совершенных ошибок и мудрость прожитых лет.

Удивительно: ведь Кассандры здесь больше нет, а ощущение, что именно она смотрит на меня из зеркала, а не я сама. От этого бежит холодная дрожь по позвоночнику и кажется, что в комнате есть еще кто-то. Даже оборачиваюсь, дабы убедиться, что я одна.

Возвращаюсь к отражению и беру со столика деревянный гребень. Медленно расчесываю влажные волосы, задевая плечи и оставляя на коже красноватые следы.

Я бы все отдала, чтоб оказаться такой же красивой там, в другой своей жизни. Но лесной ведьме красота не принесла счастья. Стоит ли радоваться такому наследству?