Холодный свет далёкой звезды

Юлия Флёри (2017)

Вернуться на шаг назад, чтобы исправить ошибки, бывает сложнее, чем сделать вид, что их не произошло. Оглянуться и посмотреть правде в глаза не так легко, как кажется. Слишком резко Лора и Ильдар перешли из одного этапа своей непростой жизни в другой. Только вот справляться с новыми проблемами и препятствиями на пути к пониманию уже не успевают. Много всего. Ошибки прошлого, настоящие сомнения. Окружающие их люди, которые пытаются добиться своих скрытых и явных целей. А ещё есть желание. Одно на двоих. И желание это связывает воедино прошлое и будущее. Пришло время увидеть то, что было скрыто от влюблённого взгляда. Узнать уродливую правду и истинную цель поступков, раскрыть смысл сказанных прежде слов. И лишь потом решить… стоит ли делать следующий шаг на пути друг к другу. Нужен ли кому-то этот шаг, или идти уже не к кому… Вторая часть дилогии. Первая часть: «Я найду тебя там, где любовь граничит с безумием». Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Вернулся Марат спустя несколько часов. Лора успела поспать, изучить прямоугольное помещение вдоль и поперёк и убедиться, что хозяин позаботился о её безопасности. Во всех смыслах этого слова. И почему-то казалось, что нужно лишь переждать. Но уверенный и неприятный мужской взгляд убедил в обратном. На смену игривости пришло необъяснимое недовольство и повышенная нервная возбудимость. Сложилось впечатление, что Марат всего лишь ждал, когда же ему позволят проявить себя. Как только он приблизился, в нос ударил запах алкоголя. Страх заставил поджать губы, выпрямить спину. Посмотреть ему в глаза Лора не решилась: поняла — это само по себе станет вызовом.

— Устала? — наконец, понимающе начал он. Догадался, что первой та говорить не станет. — Скоро всё закончится, малыш. Веришь?

— Смотря, что ты имеешь в виду.

— Твою свободу, — выдохнул Марат, удивлённый вопросом. — Ты ведь этого когда-то просила, не так ли?

— Нет, — буркнула Лора в сторону, настороженная тоном, да и самими словами, настолько нереальными и двусмысленными они казались.

— Нет? Тогда что? — нахмурился он и улыбнулся одним уголком рта.

— Марат, зачем тебе всё это нужно?

— Не начинай! — простонал он со злостью, подошёл вплотную и фактически загнал в угол своим присутствием.

Мужчина поставил ногу на массивный судейский бортик, рукой придержал с другой стороны, не давая отстраниться, снова болезненно поморщился и шумно втянул в себя воздух.

— Что с рукой? — спросила Лора, не желая игнорировать свою наблюдательность и в этот раз. Не то чтобы прозвучало сочувственно, но с явным участием. Она поздно поняла, что этим вопросом разозлила.

Марат смотрел на неё пусть и хмельным, но твёрдым взглядом. Хотел прокричать, так глотнул воздух, но будто сдулся, подбирая слова. Он устало наклонился, прижимаясь губами к уху, и отдышался, прежде чем сказать слово.

— А ничего с рукой, Амазонка. Нет её, — заявил и бодро потряс пальцами на стороне боли. — Руки-то нет! — взорвался оглушительным криком и с силой дёрнул за рукав пиджака, обнажая стальной протез.

Улыбнулся встречному страху и продемонстрировал, как теперь Лора отчётливо видела, механический, обтянутый тонкой имитацией кожи, кулак.

— А, знаешь, почему нет? — наклонился, сдерживая истерический смех. — Ну, ты же умная. Ты точно знаешь, — подбивал, пропуская мимо внимания отрицательные кивки головой. — Помнишь, Табиб сказал, что если я прикоснусь к тебе хоть раз, он отрубит мне руку, помнишь? — судорожно зашептал и замер, сжимая зубы от боли и желания разорвать всё, что видит перед собой. — Не соврал… — напел Марат, издевательски растягивая гласные.

К Лоре не прикоснулся, был уверен: дотронется — край. Свернёт её шею, и глазом не моргнув, только бы Ильдару отомстить. Но ничего, отдышался, улыбнулся, открыл глаза и увидел её перед собой. Устало пожал плечами, отступая. Посмотрел на руку, любуясь результатом, стянул силиконовую накладку, демонстрируя совершенство изделия.

— Бионика — это наука, Амазонка. За ней будущее! За ней новый, совершенный мир! Как тебе? — протянул руку, предлагая дотронуться, и рассмеялся, когда Лора отказалась. — Брось, малыш. То, что у меня снаружи — у Табиба внутри. Киборги, мать их так…

Пожевал губами, не зная, разозлиться или снова рассмеяться, в итоге Марат выбрал нейтралку и просто отошёл, позволяя спокойно вздохнуть.

— Брат его, гениальный в своей области человек. Ильдар для него целую клинику отгрохал. Но тот красавчик! Себя раз сто окупил, там цены о-го-го. Миллионы! Тоже, правда, не без греха… Увидишь когда-нибудь, поймёшь. Табиб сдох бы без его помощи. Но и братец не олух — знал, что просить взамен. У них в семье, вообще, все гении, куда ни плюнь. Согласись!

Лора, находясь в некоторой прострации и от новости, и от упоминания о родственниках, о брате… От Ильдара слышала о нём всего раз… Она несколько рассеянно смотрела, голос потерял привычную твёрдость.

— Мы не общаемся с его родственниками, только Фаина…

— Ты!.. не общаешься, Лора, — громко прервал её мысль Марат. — Табиб среди них свой, ты — нет. Мы никогда не бросаем семью! — с мощным посылом ткнул он указательным пальцем в пол. — Это вы, русские, ничего не цените в своей жизни! — с бескрайней долей презрения и брезгливости Марат посмотрел в её сторону. — Для нас семья — это и есть жизнь. Это смысл существования. Или скажешь, не знала?! — не скрывал он злости и раздражения на её растерянность.

— Я его семья! — выдала Лора на удивление уверенно, и даже тихий голос не смазал впечатление и силу высказывания. Марат кивнул.

— Ты просто нужна ему. Очень нужна. Тогда хотел, сейчас… сейчас только он сам сможет сказать тебе правду. Хочешь её услышать?

— А ты сам-то можешь произнести это вслух? Свою правду? Ведь она у тебя есть, — защищаясь, завелась Лора в ответ. Марат присвистнул.

— А что такое правда, Лора? Красивая шлюха, которую все хотят, но никто не любит! И я не люблю, и ты… не любишь. Хочешь, расскажу твою правду?

Надменно посмеиваясь, Марат отошёл на несколько шагов и окинул её долгим внимательным взглядом.

— Будет интересно послушать, — отстранённо согласилась она и мысленно отгородилась от происходящего.

Смотрела на него ровно и практически без эмоций. Не было всё равно, просто… за столько лет разучилась удивляться. За весь день было много слов, которые делают больно, которые просачиваются под кожу и ядом расходятся с током крови, отравляя каждую, без исключения, клеточку организма. Много правды, много истины. Той, в которую если поверить, то и жизни не будет — останется лишь сожаление. Но она научилась закрывать глаза и ровно выдыхать вместо душераздирающего крика. Научилась поджимать губы, не показывая своих слёз. Научилась аккуратно ступать, вышагивая по одной линии, вместо того, чтобы бежать… бежать так далеко, как только сможешь. И сейчас не сбежит, а выслушает всё, что и так знает о себе сама. Марат присел.

— Ты замуровала себя, Амазонка. Себя и его. Сама. Замуровала в маленьком укромном мире, в котором и места-то не осталось для кого-то ещё. И жизнь твоя, как маленькая бабочка с хрупкими крылышками, которые можно сломить одним неловким нажатием. Табиб нажмёт.

Теперь не смеясь, он смотрел, а в глазах рассасывалась алкогольная дымка.

— Жизнь сложная, необъяснимая. Думаешь, ты неуязвима? Зря. В этом мире никому нельзя доверять. Ты счастлив только до тех пор, пока это кому-нибудь нужно. Думаешь, сможешь защититься от меня этим непроницаемым выражением лица? Так, не от меня надо защищаться. Что я могу тебе сделать? Ударить? Изнасиловать? Убить? Что?.. Чем могу тебя удивить? Чего он ещё не сделал?! — с азартом глянул Марат и махнул рукой, как на пропащую. — Ты умрёшь в то мгновение, когда любимый муж перешагнёт стену песочного замка под названием «семейная жизнь». Вот чего боишься! Потому что знаешь: я прав.

Лора набрала в грудь воздуха, но вместо выдоха внутренне зажалась. Вместо мыслей, слышала размеренные удары сердца. Вместо Марата видела собственное отражение.

— Что есть в твоей жизни, кроме необъяснимого поклонения одному человеку? Кстати, — Марат ухмыльнулся, — всегда хотел спросить, «почему?» Чем он покорил тебя, чем привязал? Девчонки любят плохишей и всё такое, но… Неужели считаешь его ласковым и нежным зверем?

Сидеть показалось для него невыносимым, и Марат встал, чередуя слова с небольшими медленными шагами. Голос становился вкрадчивым, движения ленивыми, но жизненно необходимыми.

— Он издевался, принуждал, унижал… Испытывал на прочность, — перечислял Марат, подчёркивая отсутствие удовлетворения от собственных слов. — Сколько раз ты была на грани? Сколько раз ты прокручивала в голове, что тебя уже нет?

Он приближался. Медленно. Степенно. И отчего-то его присутствие казалось угрожающим.

— Я только одного не пойму, — подошёл он, окидывая недоверчивым взглядом, который метался по её лицу. Дыхание у двоих участилось, инстинкты притупились, а желание уничтожить нарастало с каждым мгновением.

Лора не двинулась, когда подбородок был сжат крепкой мужской ладонью, а тело до боли впивалось в высокую металлическую ограду.

— Неужели такая тварь бесчувственная?.. — проронил он тихо, недоверчиво, прицениваясь. — Он же сына твоего убил! — прокричал, брызжа слюной. — Самое дорогое отнял! Разорвал, растоптал и перешагнул! Потому что ему ты нужна. Ты!

Марат с силой оттолкнулся, не скрывая презрения. Сделал несколько шагов в сторону и тут же метнулся обратно, вновь удерживая её лицо одной рукой, заставляя открыть глаза и смотреть. На правду смотреть.

— Чем он замаливал перед тобой грехи? Что обещал, как ублажал? — бубнил, торопливо перечисляя. Замер, вглядываясь в полную пустоту её глаз, и злобно хмыкнул. — Молчи, и сам знаю! Знаю и тебе скажу, если ты забыла: ничем, никак и ни-че-го! — просипел он, вкладывая в каждый звук жизненную силу. — Потому что ему не нужно ни твоё прощение, ни понимание. Он получил свой трофей. Получил и поставил на центральную полку. Не запылилась там среди остальных, нет? — спокойно улыбнулся Марат, разглаживая следы от своих пальцев на нежной коже.

— Всё сказал?

— Не всё. Я вижу, тебя не впечатлил. Исправлюсь, — нагло ухмыльнулся он и, спрятав руки в карманы брюк, сделал круг почёта по корту. Остановившись в дальнем углу, задорно улыбнулся, привлекая внимание.

— Я должна у тебя что-то спросить? — догадалась Лора, повинуясь, следуя изменившемуся плану.

— Не знаю. Кажется, ты хотела услышать, чего я хочу, — напомнил Марат и резко направился по диагонали. Ловко перепрыгнув через сетку, стал вплотную.

— А, может, мне это уже не интересно? — Лора максимально прогнулась в спине, пытаясь отдалиться и при этом не сдвинуться с места.

— Нет, Амазонка, ты давно вышла из ранга тех женщин, которые слепо следуют за впередиидущим. Скажу больше, тебе иногда кажется, что ты перестала быть ведомой.

— Лишь кажется?

— Конечно! Вот даже сейчас ты думаешь, что всё у тебя под контролем: эмоции, чувства, слова. Но есть то, что ты не учла.

— Что?

— Старая мудрая пословица, девочка моя, — потирая ладони, довольно проговорил Марат. — Храни то, что хочешь спрятать, на виду. Ведь именно об этом ты думала, подбирая наряд, не так ли? — он грубо протиснул пальцы за пояс её джинсов и с вожделением посмотрел в глаза. — Интересно, поставь я тебя сейчас перед выбором, кого оставишь на этот раз?

Он извернулся так, чтобы прижать ладонь к низу её живота.

— Тепло, — прошептал, прижимаясь губами к шее. — Вот за этого, — Марат чуть надавил, и Лора поморщилась. — За этого он меня убьёт, а за твоего…

Убирая руки, отходя в сторону, Марат выдохнул.

— Признайся, какая-то часть тебя его ненавидит, — обернулся он и скривил губы, в подтверждение своей правоты несколько раз кивнул. — Ненавидит настолько сильно, что убить готова. Но не можешь, потому что другого смысла в жизни не осталось. Ты простила его? — спросил в одном тоне со своими утверждениями и глупо улыбнулся. — Знаю: такое не прощают.

— Прибереги свои откровения для разговора с Ильдаром. Уверена: он оценит, — всё же не сдержалась Лора, но Марат посмотрел как-то странно и азарт в его глазах погас.

— С чего ты взяла, что я буду говорить с ним? Мне это не интересно, — сказал Марат, будто признался, и на мгновение отвёл взгляд.

— Не говорить? А что тогда? Посмотришь в его честные глаза? Призовёшь к ответу? Или, быть может, вы напьётесь и будете лучшими друзьями на свете? Что ещё пришло в твою безумную голову?

— Ты всё-таки вышла из себя, — некстати и не в тему заметил он, лениво ухмыляясь.

— Да пошёл ты к чёрту! — лишь подтверждая догадки, Лора взвыла. — Говоришь, руку отрубил? Мало! Таких, как ты, нужно уничтожать сразу.

— Таких, как ты — тоже, — тихо добавил Марат, но уступал не только по силе голоса. По силе духа сейчас уступал.

— И, знаешь, что? Если ты снова попытаешься прикоснуться ко мне, — Лора сделала выпад, — дорогостоящие протезы приделывать будет не к чему!

Только после того, как она смолкла, Марат глянул исподлобья. Не сдержавшись, он хмыкнул, и лишь после этого широко расставил руки в стороны, склонил голову и взвыл как в бессилии.

— Слушай, Амазонка, ну, почему ты, а? — с тихим бешенством процедил Марат сквозь зубы и медленно выпустил из себя скопившийся воздух. Руки опали, безвольно свисая по бокам. — Почему такая? Вот… даже в этой искусно сыгранной партии, в этой злобе, в этом отвращении я не увидел тебя настоящую! — возмутился он.

Яд в голосе растворился, оставляя лишь усталость.

— Ведь помню эти глаза, переполненные упрёком, обидой, иногда ненавистью. По тебе можно было читать, не приглядываясь. Что сейчас? Что можно было сделать с тобой такое, что человеческих эмоций не осталось? Ты не подумай, просто… я даже не знаю, с какой стороны подступиться. Я в разговоре с тобой бреду, как слепой, — задержав дыхание, Марат замер. — Бреду, но вечно не туда, — бормотал он, неумело сдерживая необъяснимое обвинение. — Знал бы, что ненавидишь его, толкал бы тебя в том направлении, знал бы, что любишь…

Махнув рукой, Марат напряжённо сглотнул.

— А Ильдар хоть имеет представление, о чём ты думаешь, или так же, как и я, каждый раз идёт по минному полю?

— Чего ты хочешь? Понять меня? Каким образом? — Лора усмехнулась, но, скорее, действительно наигранно.

На какой-то краткий миг показалось, что и для себя самой она не может определить грань между игрой и реальностью. Так, будто блуждает в переплетении его и своей роли, пытаясь нащупать общую тропу.

— И всё-таки ненавидишь, — определился Марат в своём сомнении и довольно потёр подбородок двумя пальцами. — Это даже хорошо, — тут же добавил, и принял задумчивый вид. — Его машину расстреляют на подъезде к деревне, — тихо пробормотал он, будто в сторону, но Лора уловила.

— А смысл? — хмыкнула, пытаясь разглядеть блеф.

— Хочу, чтобы он сдох, — проговорил Марат, но этот тихий голос колокольным звоном ударил по голове, по сознанию. — До безумия просто. И не нужен мне его предсмертный взгляд. Не нужна искра, не нужно удовлетворение. Я хочу, чтобы его не было. Ни-ко-гда.

— И это всё?

— Всё.

— И… и что? Ради этого такой грандиозный план? Даже не выскажешь всё, что о нём думаешь?

Марат ровно улыбнулся.

— Нет. Зачем?

— Для самоудовлетворения, — вроде как удивилась Лора, понимая, что сейчас начнётся паника.

— Любишь и ненавидишь… — выдохнул он, ставя точку в своих выводах. — Жгучая смесь. Я вот всё думал, как бы сделать тебе ещё больнее. Знаю, ты не заслужила, но уверен, Ильдар бы оценил, — принялся он рассуждать. Сплошной текст. Без эмоций и восклицаний. — Знаю, о чём сейчас думаешь. Мечешься в желании что-нибудь предпринять. Хочешь его спасти. Несмотря на то, что он убивает тебя каждый раз и сил на то, чтобы подняться, не оставалось. Меня бы кто любил так же… Да ладно. В общем…

Марат закусил губу и, несмотря на определённую долю решительности, подбирая правильные слова и фразы, будто боролся с самим собой.

— Ведь я сделаю тебе больно, развенчав миф и его нечеловеческой жестокости, правда? — он коротко ухмыльнулся и неодобрительно покачал головой. — Сколько раз за эти месяцы ты смотрела в сторону двери? Ведь были мысли уйти от Ильдара навсегда. Что остановило? Не подумай. Простой человеческий интерес, — тут же предупредил.

Лора опустила взгляд и набрала в грудь больше воздуха.

— Каждый раз на чашу весов… там, где давно и надёжно обосновался тот страшный год… Каждый раз на противоположной стороне появляются шесть лет моей жизни. Другой. И он другой, — ответила Лора предельно честно. Сама сколько раз задавала себе подобный вопрос. И вот сейчас ответила правду.

— Но такие люди не меняются! — зашипел Марат. — Просто прежде ты впитывала его внимание как губка. Тогда боролась. Тогда сопротивлялась. Стремилась, пыталась вырваться. Тогда! А сейчас — марионетка. Так, почему бы ему не быть другим? — скривил он губы, прищурил глаза. — Тогда тебя нужно было сломать, растоптать, подмять под себя, во всех смыслах. Сейчас ты ему принадлежишь. Так, почему нет?

— Я изменилась. Не он, а я!

Марат пакостно рассмеялся.

— Дерьмово ты меняешься, Амазонка. Не в ту сторону. Прогнулась и позволяешь себя иметь. Таких уродов, как мы с Табибом, нужно поискать. Не противно? Сейчас, когда всё помнишь. А я уверен, что всё. До последнего слова, до последнего жеста! Ты помнишь его взгляд, когда он впервые поставил на кон жизнь твоего сына? Этот взгляд может врать? — он вскинул плечи, будто сбрасывая с них чертей, и тут же втянул в шею. — Я тоже помню. Ты только появилась в его доме. Я всё не мог понять, чего Ильдар зациклился. Всё ждал, когда же выставит избитую и затраханую из своей комнаты, но он молчал. Улыбался и молчал. Он уже тогда знал, что ты сделаешь это для него. Я спросил и, о чудо, мой друг ответил. Просто так произнёс, что ему нужно тебя привязать, и рассказал маленький план.

То, что ты никого не собираешься убивать, было понятно и дураку! Такие правильные девочки встречаются не каждый день. Но Ильдар не был бы собой, если бы не знал, как тебя заставить. Я ждал ответа на вопрос «как?», а он сделал пару глотков коньяка, закусил это дело лимончиком, облизнулся и сказал: «Сын у неё есть. Если понадобится, поставлю его в один ряд с мишенью, и выдам патрон. Уверен, моя девочка сделает правильный выбор». Для него люди — мусор. Ты — нет, а твой сын…

— Ты очень много говоришь, это не доводит до добра, — пресекла Лора судорожный бред, и старалась не слышать, не улавливать смысл слов. Не верить. Не отвечать.

— А ты что, Лора, мечтала, что пристрелю, чтобы не мучилась? — изумился он и приблизился. Протянул руку, чтобы прикоснуться к щеке, но не сделал этого, помня откровенно слабую угрозу. — Обещал ведь рассказать.

— Рассказать что?

— Как же… Знаешь, что причиняет нам боль?

— Теряюсь в догадках, но уверена, ты меня просветишь.

— Разочарование, о котором ты сейчас подумала, нас убивает, делает жестокими. А боль, она изящна в своём воплощении. Мы сами её придумали, оттого и мучаемся. Она у нас в голове, — он коснулся пальцем своего виска. — Самобичевание. Боль нам приносит разочарование в себе. За то, что мы думаем о людях плохо. Ильдар ведь никогда не говорил, что произошло с твоим сыном?

— Замолчи, — тихо пригрозила… а, может, просто попросила Лора, но остановить не могла… или просто не хотела.

— Отчего же? Уверен, тебе понравится. Ты обвиняла его открыто? Он видел ненависть в твоих глазах? — Марат ухмыльнулся. — Да вы просто извращенцы, каких мало! Ты своей ненавистью делала больно ему. Он своим молчанием сейчас, посредством меня, сделает больно тебе. Ведь учил тебя принципам преступления и наказания? Ну же, вспомни! — подначивал, но слишком осторожно.

Пакостная улыбка на его лице известила о гениальной мысли. Марат медленно перевёл взгляд на свою руку и снова сжал протез в кулак.

— Этой рукой, — он поднял ладонь вверх, — я проверил пульс у тебя на шее, когда ты лежала без сознания, а он своими ударами разрывал кожу, мышцы на тоненькой спине. Знаешь, потрясающее зрелище: любимая женщина в луже крови. Это его всегда возбуждало.

— Мне это неинтересно.

— Ты просто не знаешь, о чём я говорю, — легко отмахнулся Марат от этого слабого выпада. Оставался предельно серьёзен, что пугало особенно. — Думаешь, твоя прелестная спинка выглядела в тот вечер так же аккуратно, как и сейчас? Зря. Он накладывал швы. Умело. Осторожно. А потом усыплял тебя, чтобы их снять. Как думаешь, откуда я всё это знаю?

— Только не говори, что ассистируешь великому и могучему.

— Он отрубил мне руку, но так и остался другом, — возразил Марат.

— Ты псих.

— Почему же? Ильдар слова на ветер не бросает. Он просто не мог отступиться, с какими бы благими намерениями я ни действовал. Я понял Табиба и не осуждаю до сих пор. Он же и отправил в клинику к брату. Тот постарался на славу. Сейчас есть даже технологии, позволяющие ощущать тепло, прикосновение… Классно, да?

— Не знаю, мне не с чем сравнить.

— Поплюй! — нахмурился Марат. — И было во всей этой истории одно большое «но». Ревность.

— К брату и его творениям?

— К тебе, глупая, — с нежностью потянул он. — Ильдар не просто запретил мне появляться в доме. Он отстранил меня от дел, а ещё другом называл…

— И ты, конечно, обиделся?

— Конечно! Я всё для него делал! — возмутился Марат и в голосе действительно слышалась обида. Непонимание.

— И зачем ты рассказываешь эту слезливую историю? Не улавливаю сути.

— Потому что к сути я ещё не перешёл, но если ты настаиваешь, рассказ могу подсократить. Твой муж тебя избил. Первый муж, — выдал он тезисно и смолк, ожидая, пока Лора погрузится в воспоминания. Взгляд смягчил, когда увидел на её лице отражение нужных эмоций. — И всё бы отлично, но тот был неосторожен и посмел притронуться к тому, за что убивают. Не просто поднял руку на… заметь, чужую!.. женщину. Убил чужого ребёнка! Я сейчас о беременности говорю, — пояснил, ускоряя процесс понимания. — Схема «преступление и наказание» сыграла не последнюю роль, и твоему благоверному был вынесен смертный приговор.

— Он говорил, что я должна попросить… — Вдруг вспомнилось Лоре, и слишком запоздало она поняла, что произнесла это вслух. Воровато глянула, но Марат не обыграл этот взгляд. Ему было достаточно и признания.

— Всего лишь тешил собственное самолюбие, детка. Не более того. Какое-то время он просто презирал тебя за то, что ушла. Знаешь, когда одной рукой наказывают, а другой жалеют. Табиб ничего не мог с собой поделать, такова его суть. И вышвырнуть тебя из своей жизни не мог, предпочитая заставить осознать вину.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что в каждом моём слове сокрыт тайный смысл, дорогая, — загадочно улыбнулся Марат и сделал несколько шагов, пытаясь выйти в прежний ритм. Остановился. — Поручив это грязное дело, он, считай, проникся ко мне крайней степенью доверия. Я должен был убрать твоего мужа. Я!.. И я этого не сделал.

Марат развёл руками, скривил губы, не зная, как продолжить.

— Признаться, твоего малыша мне было жаль, — проговорил он медленно, припоминая давние события. — Никто не хотел, чтобы так вышло. Ильдар как раз планировал переезд. Собирался сделать для тебя исключение… или подарок… Вернуть сына, — подобрал правильное выражение и этому неимоверно обрадовался. — И даже готов был терпеть сжигающую изнутри ревность к твоему ребёнку, — проговорил шёпотом Змея-Искусителя.

Марат оскалился и скривился в отвращении.

— Меня это взбесило! И то, что баба стала для него важнее дружбы. И то, что пока ты поднималась наверх, я неизбежно двигался вниз. Мне было поручено нечто важное, а я пересмотрел условия и намеренно для этого дела выбрал раздолбаев. Людей низшей касты. Тем, которым всё равно: что, как и почему. Обрисовал ситуацию. Вкратце! Дал имя, фотку, адрес. А сам отправился кутить.

Марат посмотрел Лоре в глаза.

— То, что ребёнок оказался дома, стало лишь досадным совпадением. Они должны были куда-то уехать. Санаторий или деревня… В общем, твой мальчик заболел, а эти… просто не стали разбираться и уложили всех в одну черту. Тут же отзвонились мне, но изменить ничего было нельзя. Если на языке вертится вопрос, за это ли Ильдар отвернулся от меня, то отвечу «Да!», именно за это. И снова не без твоего участия. А сейчас, внимание, мораль!

Громко хлопнув в ладони, Марат, действительно, собрал воедино внимание, которое, прорывая умело расставленные сети, рассеивалось, выбивая Лору из привычного ритма.

— Ты прочувствуешь то, что я сказал не сразу. Может, даже не сегодня. Неизменным останется лишь то, что не сможешь выдавить из себя скупую слезу, признавая определённую долю вины и понимание того, что Ильдар умрёт, зная, что ты винишь в смерти сына именно его. Его ненавидишь. Его презираешь. Потому что считала, что он ошибся. А ошибся я! — зловеще прошептал он и резко улыбнулся. — Кстати, прости. Нехорошо получилось. Глупо, — совершенно неуместно опомнился он, тем самым приводя Лору в чувства.

— Зачем сказал? — услышала она свои слова и усмехнулась тому, как легко Марат сумел их выцепить своим признанием.

— Наверно хотел, чтобы ты его пожалела. Странные вы всё-таки. Необъяснимые. Жаль только…

— А с чего ты взял, что всё пойдёт по этому плану? — вдруг оживилась Лора, пытаясь то ли оттянуть момент истины, то ли просто разозлить, желая вывести из этой умелой игры.

Марат, несмотря на то, что был занят совсем иными мыслями, нашёл время, чтобы обдумать вопрос. Пожал плечами. Несколько раз моргнул.

— Ты имеешь в виду, приедет ли он один?

— Хотя бы, — соглашаясь, Лора резко кивнула. — Или то, что приедет сам. Или то, что не попросит решить проблему раньше, чем ты ожидаешь! Ведь не зря посматриваешь на часы, спрятанные под пиджаком. Точно знаешь, с какой скоростью он будет гнать машину? Быстрее, чем ехали мы, верно?

Марат молчал и смотрел исподлобья. Его губы дрогнули и тут же поджались: он пытался скрыть, что закусил щёку изнутри.

— Он ведь бывал здесь… Давно? Разве только одна дорога ведёт к твоему дому? На подъезде к деревне я видела сад. В любой деревне есть дорога, огибающая сад.

— Попросит помощи? — выцепил Марат он одну лишь фразу из долгих упрёков. — У кого?

— Гастило, — предположила Лора, возвращаясь в диалоге на шаг назад. Только лишь для примера. — У него много людей. Везде. Почему нет?

— Почему? — Марат вдруг широко улыбнулся, словно секунду назад и не было этой постной мины, застывшей в крайней степени презрения. — Потому что Табиб быстрее удавится, чем попросит его помощи! — довольно пояснил. — Это может дорого стоить… Твоего расположения… например, — приоткрыл он губы, пытаясь кончиком языка уловить колебания воздуха, и подавил внутренний смех, что рвался наружу.

Лора смотрела на него неотрывно, желая найти мгновение и охладить пыл, но так и не смогла произнести ни звука.

— Они познакомились на зоне. Старая и избитая как мир история. Наш гениальный Табиб спас Юру после серьёзного ранения. Только дружбы не было. Юра уловил в нём ту предельную жестокость, способность выживать, желание чего-то добиться. Ильдар также быстро смекнул, что Гастило — это его билет в мир, который не преклоняется перед тобой просто так. И так они шли по жизни, прикрывая спины друг друга. Никого не подпуская в узкий круг избранных. Один на один.

— Зачем…

— Терпение, дорогая моя, — Марат покачал головой. — И так у них всё замечательно получалось… Только вот в какой-то момент ребята поняли, что отбиваться порознь сложно. А если стоять спиной друг к другу, — Марат сложил воедино указательные пальцы обеих рук и перевёл на них взгляд, — то становишься практически неуязвимым. А они так долго стояли в подобном положении, что практически срослись, слились. И в желаниях, и в целях. Проверенная схема дала трещину, когда в жизни двух мужчин появилась женщина.

Тут Марат набрал в грудь больше воздуха и всё же подошёл к Лоре, притягивая её в центр корта за кончики пальцев.

— Момент, когда Гастило не захотел тебя отдавать. Ты хорошо его запомнила, ведь так?

На это заявление получилось только сверкнуть глазами. Такого эффекта оказалось достаточно. Марат удовлетворённо кивнул и отпустил её пальцы.

— Наши общие знакомые с удовольствием вцепились бы друг другу в глотки, если бы не одно «но». Их спины! — он снова продемонстрировал сложенные в одну линию указательные пальцы. — Как только эти парни разойдутся по разные стороны, чтобы сразиться за честь дамы, стаи шакалов вцепятся в мощные тренированные мышцы. По-живому будут драть!

Марат говорил с таким эмоциональным окрасом, что всё виделось как наяву.

— Будут рвать, стремясь вцепиться в глотку и вырвать кадык нахрен! Потому и стоят… — прошептал, округлив глаза, пугая плескавшимся в них безумием. — И, согласись, неприятно узнать, что не ты одна понимаешь это.

Он проговорил всё это на ухо, и Лора скривилась. Потому что действительно всё понимала. Только не могла отвернуться ни от одного, ни от другого. И отойти в сторону не могла. И уйти от двоих сразу! Потому что держали. Держали крепко. Даже не за руку — за горло. Твёрдой рукой контролируя пульсацию вен. И, несмотря на то, что Гастило пытался выдерживать определённый нейтралитет, он своего не упускал. Как не упускал и возможность продемонстрировать опыт, знания, своё понимание её как женщины.

Сперва оголял напряжённые нервы, напоминая о несовершенстве выбора, а потом поливал всё это слоем кислоты, прижигая раны. Приговаривая, что подождёт. И обязательно дождётся. И в этом своём знании был страшен и неуязвим. Смотрел со стороны на чужие ошибки. Выворачивал их наизнанку. Не забывая согласиться, что издалека эти проблемы кажутся пустыми, надуманными, но пока кипят чувства… приблизиться не мог. Потому что они жглись больнее, чем серная кислота.

— Он приедет один, — в полной тишине заключил Марат, чётко и громко выговаривая каждое слово. — И, я соглашусь с тобой. Иногда ревность делает людей глупыми. А в вашем конкретном случае, уязвимыми.

— Но ты ведь рассказал мне это не просто так?

— Что именно? — вздохнул он. Раздражённо и устало.

— Свой план. Мог бы просветить и потом, когда всё произойдёт. Так, зачем сейчас?

Марат незадачливо улыбнулся, пожимая плечами.

— Может, надежда? Сейчас я поселил в тебе надежду. Дал шанс всё изменить. Как хочешь понимай.

— Изменить?

— Конечно! Давай, прояви себя, — взмахнул он руками, присматриваясь внимательно. — Покажи, на что способна! Чем готова поступиться для того, чтобы я изменил решение?

— А такое возможно?

— Да ладно… Это же я! Самый непредсказуемый человек в твоей грешной жизни, Амазонка! — смеясь, проговорил Марат, но в один миг вся эта наигранная весёлость слетела с лица, оставляя лишь горький осадок.

Стоять на месте он не смог, но и отойти не решился, оттого шаг за шагом следовал по кругу, не удаляясь больше чем на расстояние вытянутой руки. Очередной раз, оказавшись за её спиной, подошёл, прижимаясь вплотную, и придержал ладонью шею, не нажимая, а лишь обозначая свою силу.

— Ты всё равно будешь со мной, — прорычал, не добившись ответа, но позволил обернуться, чтобы увидеть её глаза.

Лора покачала головой.

— Твои желания больше похожи на предсмертную агонию.

— Пусть! — выкрикнул Марат прямо в лицо. — Если хочешь знать, мне всё равно, как. Силой, по согласию… С чужой женой или с безутешной вдовой. Мне всё равно!

— Ты не можешь решить все свои проблемы этим бездарным ходом. Он не так прост. Слишком многие в связке. Тебя найдут.

— А что я сделал, а? Что? Ты, наверно, не знаешь, что Ильдар Адашев скончался в тюрьме от ранений, несовместимых с жизнью. А что касается Ильдара Москвина… так, такого человека не существует вовсе, — вжав голову в плечи, Марат безумно оглядывался по сторонам.

— Ты неправ…

— Механизм запущен, Амазонка… — устало произнёс он. — И остановить его нельзя.

— Значит, всё обман?.. — Лора развернулась в его руках, посмотрела прямо в глаза, сглотнула горький ком, который остановился, перекрывая горло. — Пустая игра слов?.. — прищурилась, в один миг похолодев, и почувствовала, как удары сердца набирают обороты. — Молчишь?! — выдала она претензию.

Лора снова сглотнула и судорожно вздохнула, путаясь в собственных дыхательных движениях. И чувство было такое, что уже захватила необходимый воздух, но его катастрофически мало, мало!.. но глотнуть больше не позволяют переполненные лёгкие, и приходится задыхаться… Задыхаться от нахлынувших эмоций, от потери контроля, который стал не просто частью жизни, а частью её самой, оттого, что всё это правда и…

— Молчишь? — полушёпотом повторила она и, закрывая от усталости глаза, медленно выдохнула.

— Он не любит тебя, Лора, — медленно и чётко, словно убеждая смертельно больного в неизбежности кончины, проговорил Марат, своим горячим дыханием разбивая последние крохи самообладания. — Не любит и никогда не любил. Ты нужна ему. Нужна, но это не значит ровным счётом ничего. Ведь знаешь, почему, — утвердительные нотки в голосе заполонили каждый миллиметр её пространства.

— Потому что как только стану не нужна… — произнесла она на выдохе и почувствовала, как железный захват сжался на шее.

— Знаешь. И про него знаешь. Что ураган. Сметает всё на своём пути. Крутит, вертит, переворачивает, и это придаёт ему разрушительную силу. Ты, он, вся свита… — скоро тараторил. Кивнул куда-то за спину, обдавая потоком раскалённого воздуха, набирая эмоциональный оборот. — А как только наиграется — выбросит. Мятую и пустую. Потому что сам тебя и наполнил.

Захват обмяк, и пальцы принялись массировать затёкшую шею. Лора безвольно поддавалась на, пусть и мягкие, но властные движения, тянула уплывающий взгляд, пытаясь наткнуться им на его глаза.

Отметила у себя безвольно свисающие руки, мягкий наклон головы, податливое тело. Только внутри нарастала вовсе не пустота. Внутри распускался каменный цветок. Он забирал все силы, все соки. Он впитывает все эмоции, отбирая на себя внимание. А на его стебле шипы. Длинные и острые. Они медленно прорастали вглубь мышц, расправляя их, накаляя добела, переполняя болью, от которой необходимо избавиться. И лепестки. Чёрные лепестки упругого бутона тянулись вверх, подпирая горло, сжимая сердце, оттесняя его в сторону, забирая мощную пульсацию на себя.

Марат ещё что-то говорил. Тихо, практически неслышно. Его губы иногда улыбались, иногда кривились в ироничной усмешке. Тепло было ощутимо даже на расстоянии. Тепло его тела, его силы… А цветок всё рос, заполняя собой внутреннее пространство. Он даже мысли блокировал, не позволяя себя остановить. Этот страшный процесс… когда человек превращается в чудовище. Существо без чувств, без эмоций, без боли. Литой камень, литая сталь. А потом как щелчок переключателя, и всё вокруг замерло.

Взгляд сфокусировался, удерживаемый изнутри жёстким каркасом переплетения спиц, шипов и полным отсутствием страха. И тепло ушло из тела, словно отпуская душу на волю, позволяя ей смотреть со стороны, давая понять, что она слишком слаба, она не в силах что-то исправить. Душа может биться, кричать, но её никто не услышит, потому что теперь внутри никого нет…

Он тоже понял это. Понял, увидел, распознал, но слишком поздно! Опоздал всего на одно мгновение, на долю секунды, на миг! Видел, как в её глазах отображается сталь, как этот серый металл вытесняет из радужки остатки небесно-голубого тепла. Почувствовал, как её сердце сделало финальный удар и замерло, словно перед выстрелом. Точно знал, что она успеет. Знал, но ничего не смог сделать… Он УЖЕ опоздал.

Как в замедленной съёмке смотрел на кончики приближающихся пальцев. Не тех, что были ещё секунду назад… мягких, нежных, заботливых — других. Теперь других.

Точка за мочкой уха: больно, но почти не страшно. Пространство под мечевидным отростком, на два миллиметра левее от середины: спазм схватил горло и был слышен собственный захлёбывающийся глоток. Рядом резкое движение: Лора склонила колено. Она знает, куда нужно нажать и даже не сомневается. Уверенным движением большие пальцы обеих рук вдавливают кожу под коленной чашечкой и можно уловить звук падения собственного тела. Уловить, но так ничего и не сделать. И вот теперь страшно.

Сознание всё ещё сопротивляется, Марат успел уловить, как Лора откинула мешающиеся руки, открывая доступ к внутреннему карману пиджака. Там ключи от машины. Видела. Всё видела. В сторону полетел нож, спрятанный в правом кармане. Глупо и бесполезно. Он просто, не любил расставаться со своими вещами. Уловил щелчок предохранителя пистолета, но уже не видел его. Почувствовал, как из кармана, громко брязгая, выпал запасной комплект наручников. Выпал и покатился по дорогому покрытию корта. Его Лора отшвырнула ногой. А дальше тишина. Не слышно даже её шагов. И всё-таки страшно. Эй, где тот добрый человек, который обещает эйфорию?! Её нет. Ничего нет! Ничего… кроме боли и страха…