Нежное чудовище, или Я поставлю твою волю на колени

Юлия Шилова, 2012

Даша люто ненавидит унылую жизнь в провинциальном городишке, скучных знакомых, постылого мужа – ревнивца и зануду.Она мечтает о свадьбе со своим московским любовником Глебом,хочет жить в столице, кататься на дорогих лимузинах, веселиться в шикарных ресторанах и проводить время на модных тусовках. Ради такой жизни она готова на всё – даже убить супруга. Но не зря пословица гласит: «Хочешь рассмешить господа Бога, расскажи ему о своих планах…» Ранее роман выходил под названием «Сумасбродка, или Пикник для лишнего мужа».

Глава 3

Через пару часов я сидела в купе и смотрела в окно. В ушах гудело, мысли путались. Я закрыла глаза и попыталась задремать, но у меня ничего не получилось. К горлу подкатывала тошнота. Интересно, Макс видел того, кто в него стрелял? Скорее всего, это был Кирилл. Представляю, что почувствовал мой муженек, когда увидел направленный на него пистолет, ведь стреляли не в спину, а в грудь. Кстати, а почему именно в грудь? Насколько я понимаю, в спину выстрелить гораздо проще. Неужели Кирилл хотел, чтобы Макс видел, от кого он принимает смерть? А что, если Кирилл тут ни при чем? Но тогда кто же все-таки стрелял? Кому понадобилось убивать Макса? Бред какой-то! У Макса был только один враг — я, остальным было глубоко наплевать на его существование.

Мне вспомнился вечер, когда я сидела у Верки дома и, рыдая, просила ее помочь избавиться от Макса. Я рассказала про Глеба, про блестящие перспективы в столице, показала синяки, которые приходилось тщательно замазывать перед каждым выступлением в стриптиз-баре. Кирилл согласился взять на себя роль палача. В качестве орудия убийства он предложил использовать железную кирку, невесть как оказавшуюся у них в кладовке. Однажды они пришли к нам якобы на чай, прихватив кирку с собой. Тогда у нас ничего не получилось. Кирилл нервничал, часто курил, отвечал невпопад — словом, производил впечатление тяжело больного человека. Все закончилось тем, что он опрокинул на себя чайник с кипятком и его пришлось увезти в больницу. Да, правильно говорят: от любви до ненависти один шаг. Ведь я когда-то любила Макса, восхищалась им, а потом куда-то все пропало. Неужели у всех так бывает: выходишь замуж за одного человека, а через год обнаруживаешь, что живешь совсем с другим…

Неожиданно по щекам потекли слезы. Мне стало жалко себя, Макса, нашу несложившуюся семейную жизнь… Я тысячу раз представляла смерть Макса, посылала проклятия на его голову, но я никогда не смогла бы осуществить на деле свои планы…

— Девушка, вам плохо? Может быть, я чем-то могу вам помочь?

Я открыла глаза и увидела незнакомого мужчину, сидящего напротив. Боже мой, я даже не заметила, когда он зашел в купе. На верхней полке лежал дедуля и с интересом разглядывал меня.

Рядом со мной сидела пожилая женщина, с аппетитом жевавшая пирожок. Я вздрогнула и поправила волосы.

— Не плачь, дочка, все будет хорошо, — улыбнулась моя попутчица и протянула кулек с пирожками. — Угощайся, этот с яблоками, а хочешь, с мясом достану?

— Нет. Спасибо, — замотала я головой. — Извините.

Я вышла из купе и встала у окна. Поезд мчал меня в Москву. Наш маленький городок остался далеко позади. Где-то там, в болоте, лежал Макс, убитый Кириллом, а может быть, и не им. Мне уже было все равно. Какая разница, главное — я свободна, свободна, как птица, и завтра начнется наконец новая жизнь.

Дверь купе открылась. Рядом со мной встал мужчина, пять минут назад предлагавший свою помощь.

— В шесть утра будем на месте, — сказал он. — Вас встречают?

— Нет.

— Странно, такую красивую девушку никто не встречает?

— Никто.

— Ваш друг такой ленивый или его пока не существует?

— Он даже не знает, где я живу, — улыбнулась я. — Знает, что я провинциалка, а подробностями никогда не интересовался.

— Может, он вас просто не любит?

— Любит. Он очень сильно любит меня. Просто у него тяжелая работа, и голова постоянно забита какими-то делами. Придет время, и он будет встречать меня с букетом алых роз. Скоро мне незачем будет возвращаться в свой богом забытый городишко. Меня там ничего не держит. Говорят, где родился, там и сгодился, но я так и не нашла применения своим силам на родине. Как и многих, меня влечет Москва, и я сделаю все, чтобы удержаться в этом городе.

— А вы не против, чтобы посидеть немного в ресторане? Можно выпить коньячку. Я бы тоже хотел расслабиться. У меня сегодня был удачный день. Я привык отмечать удачные дни. Составите мне компанию?

— Можно, — пожала я плечами.

Мы прошли в полупустой ресторан и сели за дальний столик.

— Меня никогда не прельщали такие рестораны, но, за неимением лучшего, это тоже вариант. Тут все как в застойные времена. Те же железные тарелки и отвратительная кухня, — сказал мой спутник. — Что будем есть и пить?

— Заказывайте на свой вкус. Я не голодна, но от чашечки горячего кофе, пожалуй, не откажусь.

— А может, чего покрепче?

— Нет. Покрепче я уже сегодня пила. Дело в том, что днем я была на пикнике…

— Теперь понятно, а я с утра ничего не ел. Думаю, вы не будете возражать, если я основательно закушу и выпью грамм сто пятьдесят водки?

— Пожалуйста, — безразлично ответила я и отвернулась к окну.

Перед глазами стояли Верка, Кирилл и мертвый Макс. Верка с Кириллом тащили Макса к болоту, а я шла рядом и боялась до него дотронуться. Наверное, он был холодный, ведь покойники всегда холодные, а может, он еще не успел остыть…

— Что же вы не пьете кофе? — Услышав голос незнакомца, я вздрогнула.

— Извините, задумалась о своем…

— У вас, наверное, большие проблемы, — улыбнулся незнакомец, с удовольствием уплетая борщ. — Не буду спрашивать о том, что у вас случилось. Я вообще не привык совать нос в чужие дела. Будем надеяться, что все обойдется.

— Что обойдется? — спросила я, с удивлением посмотрев на незнакомца.

— Любые неприятности когда-нибудь заканчиваются, — пояснил он. — В жизни всего отпущено поровну. Полоса неудач обязательно сменится радостными событиями. Кстати, я не люблю навязываться, но все же предлагаю наконец познакомиться, а то как-то неудобно. Все-таки сидим за одним столом.

— Даша, — выдавила я улыбку.

— Сергей, — поцеловал мне руку незнакомец. — Вам в Москве есть где остановиться?

— Я снимаю квартиру в спальном районе. Одной снимать очень накладно, поэтому со мной живут еще две девочки.

— Вы студентка?

— Нет, я стриптизерша.

Мой новый знакомый подавился и долго не мог прокашляться. Я постучала его по спине и равнодушно спросила:

— Вы что, никогда не слышали о такой специальности?

— Почему, слышал. — Сергей покраснел до кончиков ушей. — Просто у вас специальность такая… редкая.

— Я бы этого не сказала. В Москве стриптиз-бары есть в каждом районе, так что моей специальностью уже давно никого не удивишь.

— Простите, и много вы получаете за свой труд?

— Немного. Кроме того, нужно заплатить за квартир у, одеться. Возвращаемся с работы мы поздно, метро уже закрыто, поэтому приходится тратиться на такси. Но все же я получаю чуть больше, чем получает врач, учитель или воспитатель детского сада. Очень сильно выручают приработки. Это когда нас заказывают на свадьбу, день рождения или какое-нибудь торжество. На заказе можно слупить хорошие деньги. Правда, это бывает не так часто. Наш хозяин против таких заказов. Он предпочитает, чтобы мы танцевали в баре.

— А как же интим? — слегка помявшись, спросил Сергей.

— Интим исключен. Мы не проститутки, а стриптизерши. Это большая разница. Очень часто люди думают, что девушки, исполняющие стриптиз, зарабатывают себе на жизнь телом. Но если бы хоть одна из нас переспала с посетителем, то ее бы моментально уволили.

Я допила кофе и стала смотреть на мелькающие за окном огоньки. Вскоре мне это надоело, и я перевела взгляд на нового знакомого. На вид ему было около сорока, похож на боксера. Крупный нос, скошенный набок, возможно, его когда-то перебили и он неудачно сросся, пухлые губы и голубые глаза. «Боксер» наяривал бифштекс, запивая его водкой. Через пару минут к нашему столику подошел официант. «Боксер», подняв голову, что-то прошептал ему на ухо. Я вздрогнула — за ушными раковинами у моего нового знакомого виднелись едва заметные маленькие рубцы. Кожа в этих местах была сильно натянута, казалось, что она может лопнуть в любой момент. Так как мой покойный отец был пластическим хирургом, я довольно хорошо разбиралась в шрамах и могла почти безошибочно угадать их происхождение. В том, что «боксер» поменял внешность, я не сомневалась. Папа часто делал такие операции, разумеется, тайно и за большие деньги. Одна из них закончилась трагедией. Как-то к папе пришел рецидивист, который находился во всероссийском розыске, и попросил изменить его до неузнаваемости. Папа согласился, операция прошла успешно, но после того, как пациент выписался, моего отца убили. Просто закололи пикой, и все. Кто это сделал, не знаю. Может, тот самый рецидивист, а может, кто-то другой. Наверное, папу убрали как ненужного свидетеля. С тех пор я на всю жизнь усвоила одну простую истину: нормальному человеку незачем менять свою внешность. Раз он идет на это — значит, он где-то крупно прокололся и от него нужно держаться подальше.

Я еще раз с ужасом посмотрела на шрамы за ушами «боксера» и почувствовала, как защемило в груди. «Боксер» поднял голову и улыбнулся:

— Заказал креветок и еще немного водочки.

— Я бы тоже выпила водки, — томно произнесла я.

«Боксер» моментально подозвал официанта. Тот принес вторую рюмку, бросив на меня заинтересованный взгляд.

— За удачу, — улыбнулся мой спутник и выпил свою порцию.

— За удачу, — повторила я и проделала то же самое.

Если этот человек из нашего городка, то он непременно должен был знать моего отца, потому что в нашем городке за такие операции больше никто не брался. Если он из Москвы, то вероятность знакомства полностью исключена, потому что в больших городах такие операции делают на каждом шагу. Спрашивать ни о чем нельзя, так как если этот «боксер» скрывается от органов, то может запросто наказать меня за излишнее любопытство.

— Как самочувствие? — спросил он меня.

— Паршиво, — пожала я плечами и постучала пальцами по столу. — Скажите, а вы москвич?

— Я не имею определенного места жительства. Я — как вольный ветер. Две недели там, две недели сям. Завтра в Москве, послезавтра могу быть во Владивостоке, а через пару дней в Магадане.

— Это у вас профессия такая, связанная с командировками?

— Профессия, — усмехнулся «боксер» и окинул меня таким нахальным взглядом, что показалось, будто я сижу перед ним голая.

Сделав безразличный вид, я как ни в чем не бывало спросила:

— А в нашем городке по работе были?

— По работе, — коротко ответил он.

Ужин закончился, и мы отправились в свой вагон. Остановившись в тамбуре, «боксер» протянул мне сигарету и спросил:

— Куришь?

Я не ответила, взяла сигарету и в который раз подумала о Максе. Прошлой ночью мы лежали с ним в одной постели, но под разными одеялами. Мы давно спали под разными одеялами. Так захотел Макс. Просто однажды вечером он сказал, чтобы я достала ему второе одеяло. Я попыталась возмутиться, мол, зачем мне стирать лишний пододеяльник, но он настоял на своем. «Ну и пусть», — подумала я тогда, а потом привыкла и даже получала от этого удовольствие. Под одним одеялом я спала с Глебом. Глеб прижимал меня к себе и шептал на ушко ласковые слова. С Максом все по-другому. Я надевала длинную ночную рубашку, закутывалась до бровей и поворачивалась к нему задницей. Макс проделывал то же самое, и я начинала жалеть о том, что в нашей квартире всего одна спальня, потому что мне бы хотелось спать со своим собственным муженьком не только под разными одеялами, но и на разных кроватях. Наверное, именно с разных одеял у нас началась разная жизнь.

Я опомнилась, подняла глаза и посмотрела на попутчика. В тамбуре горел тусклый свет, и рубцов не было заметно, но я-то знала, что они есть! Сердце мое учащенно билось. Если этот человек поменял свою внешность — значит, у него были причины, а если у него были причины, то он не так прост, каким старается казаться.

— Вы постоянно о чем-то думаете…

— Что? — вздрогнула я.

— Я говорю, что вас, кажется, очень сильно беспокоят какие-то обстоятельства.

— Да так, пустяки.

— Вы уверены, что вам не нужна помощь?

— Уверена.

— Ты где танцуешь? — спросил он, перейдя на «ты».

— Что? — переспросила я, ощутив, как по моей спине пробежал холодок. Может быть, мне вообще не стоило говорить ему, чем я занимаюсь? Но теперь уже поздно раскаиваться, тем более что я не привыкла скрывать свою профессию.

— Так где? — «Боксер» взял меня за локоть и пристально посмотрел в глаза.

— Во «Фламинго». — Я отдернула руку и попятилась к двери.

— Я что, тебя напугал? — засмеялся он. — Неужели я такой страшный?

Ничего не ответив, я быстро открыла дверь и со всех ног бросилась в купе. Плюхнувшись на полку, постаралась отдышаться. Угораздил же меня черт пойти с этим придурком ужинать в ресторан! У меня своих проблем хватает, так нет, решила себе еще новые нажить. Идиотка!

Пожилая женщина ласково посмотрела на меня и извиняющимся тоном произнесла:

— Дочурка, ты молодая, ляг, пожалуйста, на верхнюю полку. Там рядом дед безобидный спит. А я наверху не могу. Сильно ворочаюсь, могу упасть.

Я кивнула и полезла на верхнюю полку. Дед не спал, вшестеро сложив газету, он разгадывал кроссворд. Я перевернулась на живот и уставилась в окно. Женщина легла на мое место и накрылась одеялом. Через минуту в купе вошел «боксер» и сел на свое место.

— Я девушку попросила верхнюю полку занять, а то я там спать не смогу, — объяснила женщина и закрыла глаза.

— Да по мне, пусть она хоть на крыше этого поезда спит, — буркнул «боксер» и, не снимая ботинок, растянулся поверх одеяла.

Дедуля выключил свет, я разделась, натянула на себя слегка влажную простыню и сжалась в комочек, прислушиваясь к каждому шороху. Затем, не выдержав, включила ночник. «Боксер» поднял голову и посмотрел наверх. Я бросила на него равнодушный взгляд и каменным голосом произнесла:

— Не могу без света спать. Кошмары мучают.

— И часто тебя кошмары мучают? — спросил «боксер».

— А с чего бы это вы решили перейти на «ты»? — резко осадила я его.

— И часто вас кошмары мучают? — переспросил он, подчеркнуто вежливо выделив «вас».

Выпитое спиртное ударило мне в голову, непонятно откуда появилась сумасшедшая смелость. Мне захотелось сказать этому идиоту все, что я о нем думаю. Будь что будет! Во всяком случае, в купе, при свидетелях он меня не убьет.

— Кошмары мучают меня тогда, когда я вижу перед собой мужчину с прооперированным лицом, — отчеканила я, даже не думая отводить глаза.

В свете тусклого ночника я заметила, как «боксер» стал покрываться красными пятнами. Наверное, рубцы за его ушами посинели и набухли от перенапряжения. Ну и пусть, мне-то какое дело до него! Я отвернулась к стене и закрыла глаза. Монотонный стук колес клонил ко сну. Я не сопротивлялась навалившейся дремоте. Завтра рано вставать, да и в Москву не хочется приезжать с помятым лицом — надо отдохнуть. А «боксер»… Да пропади он пропадом! Завтра выйдет из поезда. И мы больше не увидимся. Тоже мне, проблему нашла!

Мне приснился Макс. Он лежал на диване и читал газету. Я сидела напротив и с грустью смотрела на диван. Этот диван мои родители подарили нам на свадьбу. Наверное, они мечтали о том, чтобы на нем сидели наши дети, а затем и внуки, но ровно три года с него почти не вставал Макс.

Открыв глаза, я обнаружила, что уже утро. Летом рано светает. Скоро мы подъедем к Москве. Надо собираться. Я приподнялась и увидела, что все уже встали. «Боксер» сидел у окна, не обращая на меня никакого внимания. Дедуля стоял у зеркала и расчесывал свою жидкую бороденку. Женщина пила чай, посматривая на часы.

Я вспомнила, что это мое первое утро без Макса, и не смогла сдержать улыбки. Еще вчера, перед пикником, он закатил мне огромный скандал и ударил по лицу, а теперь меня никто и пальцем не тронет, никто! Я молода и хороша собой. В Москве меня ждет Глеб, которому вовсе не обязательно знать, что произошло в березовой роще за тридевять земель от столицы. Я свободна, и все! Макс лежит в болоте, а я еду в поезде. Его жизнь закончена, а моя — только начинается!

Высунув руки из-под одеяла, я сладко потянулась.

— С добрым утром, дочка, — приветливо улыбнулась женщина и показала на стакан чая. — Будешь?

«Тоже мне, мамуля нашлась», — ухмыльнулась я и быстро села, чуть не стукнувшись головой о багажную полку.

— Вы бы не могли выйти на пару минут, я хочу одеться, — сказала я, обращаясь ко всем сразу.

— Да что ты, доча, конечно, одевайся. Нам полезно немного постоять.

Женщина открыла дверь и вышла в коридор. Следом за ней — дедуля и мой новый знакомый, которому я вчера так некстати ляпнула ненужную фразу о его прооперированном лице. Повернув замок, я принялась одеваться. Затем свернула постель и положила ее вниз. Наклонившись за упавшей расческой, я увидела небольшую спортивную сумку, аккуратно задвинутую в небольшое пространство под нижней полкой. Вне всякого сомнения, эта сумка принадлежала «боксеру». Дедулины котомка и тележка стояли под столом, а вещи женщины находились на моей стороне. Мне захотелось открыть ее и посмотреть, что там внутри.

Интересно, что может возить человек, по неизвестным причинам изменивший внешность? Дурацкое любопытство взяло верх. Я быстро открыла молнию и на минуту замерла. В сумке лежал самый что ни на есть настоящий автомат Калашникова, АКСМ, я не могла ошибиться. Точно такой же я видела по телевизору в «Дорожном патруле». Его конфисковали у какого-то криминального авторитета. Я провела рукой по стволу и почувствовала, как по телу пробежала мелкая дрожь. Рядом с автоматом лежала вязаная черная шапочка. Я достала ее из сумки и потеряла дар речи. В шапочке были ровно три отверстия: два для глаз и одно для рта, ее можно натянуть до самой шеи. Надев шапочку, я подошла к зеркалу. На меня смотрел какой-то ниндзя. Взяв автомат, я приложила его к груди. В таком обмундировании можно брать любой банк или уж, на худой конец, обменный пункт. Неожиданно в дверь постучали, и я чуть не грохнулась в обморок. Нет, мое любопытство точно подведет меня под монастырь! Я положила шапочку на место, пристроила автомат, закрыла сумку и задвинула ее в угол. Затем трясущимися руками открыла дверь.

— Скоро Москва, — улыбнулся дедуля и сел у окна.

Я взяла полотенце и пошла умываться.

— Девушка, скоро станция. Давайте быстрее. Мне уже пора туалеты закрывать. Долго спите, — бросила мне вслед проводница.

— Я мигом, — буркнула я и ускорила шаг.

«Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — стучало у меня в голове. — Вот и тебе оторвут, если узнают, что ты лазила в сумку».

Через пять минут я вышла из туалета. Вдруг кто-то больно схватил меня за руку и потащил в тамбур. Я попыталась закричать, но мой рот закрыла потная мужская ладонь. Как и следовало ожидать, это был мой новый знакомый. Он прижал меня к стене и достал из кармана что-то острое и блестящее. До меня дошло, что это пика. Острая, блестящая, заточенная пика. Именно такой пикой закололи не так давно моего отца, закололи ударом в сердце… Незнакомец приставил пику к моей груди и слегка надавил. Я почувствовала неприятный укол и жалобно посмотрела на этого сумасшедшего.

— Мне больно, — прошептала я.

— Сейчас тебе будет еще больнее. Ты зачем, сучка, лазила в мою сумку? Тебя кто-то подослал? Ты что вынюхиваешь?

— Я не лазила в твою сумку, — соврала я, особо не надеясь на то, что он мне поверит.

«Боксер» ослабил хватку, но не отпустил.

— Я не лазила в твою сумку, — повторила я и почувствовала, как по щекам ручьем потекли слезы.

— Не ври, тварь! Я всегда над замком завязываю тонкую ниточку, чтобы потом было видно, вскрывали сумку или нет. Когда дергаешь за молнию, ниточка рвется. Невооруженным глазом ее никто не разглядит. Когда я зашел в купе, то почти сразу обнаружил, что она порвана. Ты лазила в мою сумку! Откуда ты знаешь про пластическую операцию? Ты первая, от кого я это услышал.

— Мой отец был пластическим хирургом. Он делал такие операции.

— Ты не ответила на мой вопрос: зачем лазила в мою сумку?

«Боксер» напряг руку, и пика проколола мою блузку. Я с ужасом посмотрела на него и прошептала:

— Я никому не скажу…

— О чем?

— Я никому не скажу, что видела в твоей сумке, честное слово. Я клянусь.

— Я не верю словам. Я верю только в одном случае: когда человек мертв.

Я хотела закричать, но «боксер» опять закрыл мне рот. Глаза его были безумны.

— Я ненавижу женщин, — прошептал он. — За то, что они ужасно любопытные. Твари. Я бы с радостью выколол этой пикой тебе глаза, чтобы ты никогда больше не увидела то, что ты не должна видеть. То, что тебя не касается.

Неожиданно дверь тамбура открылась, и рядом с нами остановились двое милиционеров. Я поняла, что спасена, и хотела закричать. «Боксер», моментально сориентировавшись, неуловимым движением спрятал пику в карман, прижал меня к стене и поцеловал в губы. Я не могла издать ни звука.

— Предъявите ваши документики, — произнес один из милиционеров, который по возрасту годился «боксеру» в сыновья.

«Боксер» на секунду оторвался от моих губ и быстро произнес:

— Командир, не вовремя ты со своими документами. Видишь, я с любимой прощаюсь, через несколько минут станция. Ты мне обламываешь последние минуты счастья. Ее сейчас муж встретит, и всё, а мне опять полгода следующей совместной поездки на курорт ждать.

Я хотела возразить, но тут же почувствовала весьма ощутимый укол. Все понятно: если я скажу хоть слово, этот ненормальный засадит мне пику в бок, даже не размышляя о том, что будет дальше. Я жалобно посмотрела на молоденьких ментов в надежде, что они все-таки проверят документы у моего «ухажера», но этот сумасшедший еще сильнее прижал меня к стене и стал терзать мои губы с такой силой, что я почувствовала вкус крови. Если так будет продолжаться, то через несколько секунд я просто потеряю сознание.

— Да ладно, Паша, пусть люди попрощаются, — улыбнулся один из ментов и покраснел до кончиков ушей, глядя на то, как «боксер» внаглую лапает меня за грудь.

— Любовь в документах не нуждается, — развел руками второй. — Счастливого продолжения отношений. Извините за причиненные неудобства и беспокойство, — засмеялся он и направился вместе с товарищем в другой вагон.

— Будь здоров, командир! — крикнул «боксер», свирепо посмотрев на меня.

В эту же секунду дверь снова открылась, и на пороге появилась проводница. В руках ее был веник, а во взгляде читались презрение и злость.

— Хватит тут обжиматься, как дети малые! — заголосила она. — Что, мест больше нет! Только мусор от вас. Приехали — Москва! Снимайте гостиницу и там обжимайтесь, а мне мести надо. Бессовестные!

Чудом собрав все силы, я наконец оттолкнула «боксера». Проводница выронила веник из рук и закричала мне вслед такое, что ей позавидовал бы самый изощренный матерщинник.

Поезд остановился, и пассажиры потянулись к выходу. Я заскочила в купе, схватила сумку и опрометью выскочила на перрон. «Боксера» не было видно. С его габаритами в узком коридоре, битком набитом людьми, особо не развернешься. Может, успею уйти?

На привокзальной площади я впрыгнула в такси и, задыхаясь, прокричала шоферу:

— Быстрее!

— Куда и сколько? — безразлично спросил он.

— В центр!

— Сколько?

— А сколько тебе надо? — занервничала я, оглядываясь по сторонам. Увидев «боксера», я не задумываясь, выпалила: — Тысячу, тысячу! Ты только дави на газ. Понял? Где у тебя педаль газа? Включай мотор и дави!

«Боксер» увидел такси и, ухмыльнувшись, направился в нашу сторону. Я стукнула шофера по плечу, и он наконец, очнувшись, завел мотор.

Когда машина тронулась, я с облегчением вздохнула и даже нашла в себе силы помахать грозившему мне вслед кулаком бандиту.

— Орешь как резаная, — возмущался шофер. — Если ты мне такие деньги платишь, то это еще не значит, что ты имеешь право вести себя, как тебе заблагорассудится. Я привык, чтобы клиенты обращались со мной вежливо.

— Вежливость не покупается за деньги, — назидательно произнесла я, откинувшись на спинку. — Я же не виновата, что ты такой медлительный. Запомни, хороший водитель всегда держит ногу на педали газа. Это на тот случай, если клиент хорошо платит и вдобавок во всему сильно торопится.

— Что случилось? — спросил шофер, но я не сочла нужным продолжать разговор и отвернулась. В конце концов, я плачу, а значит, и заказываю музыку.

— У тебя кровь на блузке, — услышала я голос шофера.

— Что?

— У тебя кровь с правой стороны.

Я опустила глаза и с ужасом посмотрела на блузку.

Она была запачкана кровью. На лбу выступил холодный пот. Не обращая внимания на водителя, я быстро расстегнула пуговицы. Все-таки этот ненормальный поранил меня своей чертовой пикой. Чуть ниже правой груди виднелся еле заметный порез, из которого тоненькой струйкой сочилась кровь.

— Вот черт, — растерянно прошептала я.

Шофер полез в бардачок, достал аптечку и протянул мне.

— Там есть вата и бинт. За твою тысячу могу оказать бесплатные медицинские услуги.

— Спасибо, без тебя обойдусь.

Я достала пузырек с зеленкой, смочила кусочек ваты и приложила к больному месту. Грудь сильно защипало, перед глазами поплыло. Мне захотелось закричать, но я стойко перенесла адскую боль и вернула аптечку водителю.