Блеск привлекает тьму

Юлия Щёлокова (2024)

Великая Отечественная война. Смерть повсюду. Короткая передышка между боями, и снова в путь. Переживать некогда. Оплакивать друзей будем позже. И все же, есть что-то подозрительное в смерти Птичкина, чье тело прямо сейчас лежит перед входом в штаб.

Тело Алексея лежало в неестественной позе, как застывший фотомиг запечатлённого движения. Казалось, что вот-вот, и он встанет из этого неудобного положения, отряхнётся, улыбнётся и отшутится о своём столь неловком падении.

Но он продолжал лежать. Кровавая лужа, вытекшая из-под его тела, отражала в себе литовское небо. А начищенная бляха на ремне, с корявой и неровной дыркой, отливала злотом и отбрасывала солнечных зайчиков прямо в глаза майору Осипову.

Всё случилось несколько минут назад. Прямо здесь, на пороге самодельной землянки, скрытой от посторонних глаз на опушке леса и служившей их подразделению штабом. Хотя все знали, где она расположена, но с первого взгляда догадаться о её месторасположении было нельзя.

***

Алексей Птичкин, гвардии младший лейтенант, двадцати лет с хвостиком от роду, зашёл в штаб к майору утром в назначенный срок, чтобы отчитаться и попросить увольнительную на пару часов в соседнее село с двумя рядовыми. Он ради такого даже бляху на ремне начистил до блеска, старательнее, чем обычно привёл форму в порядок. Как-никак, там будут и молодые девушки. И незнание литовского языка его совсем не смущало. Майор не возражал. Тем более, лето выдалось жарким, и не только в плане погоды. Их 3-й Белорусский и соседний 1-й Прибалтийский хлебнули лиха в это лето сполна. Сейчас, осенью 1944-го, ситуацию до сих пор нельзя было назвать стабильной, но всё же дела обстояли гораздо лучше, чем в июне. Тем более Птичкин отличился в последнем бою у деревни Пошалтунья. Его взвод после атаки захватил трёх пленных и один ручной немецкий пулемёт. Да ещё и когда командир роты Седов выбыл, то Алексей повёл роту в атаку вместо него. На имя Птичкина, и ещё нескольких офицеров, но уже посмертно, был оформлен приказ о награждении их орденом Великой Отечественной 1 степени. Но орден придёт ещё не скоро. А отпустить на пару часов в увольнительную майор мог прямо сейчас. Так он и поступил.

После того как майор сказал «Вольно», Птичкин развернулся и вышел за дверь землянки. Раздался выстрел и шум падения. «Снайпер!» — крикнул кто-то снаружи. Послышались звуки падения на землю сазу нескольких тел — это бойцы залегли в укрытия. Все стихло.

Через какое-то время майор решился выйти наружу. У порога землянки лежал Алексей. Мёртвый. Больше жертв не было. «Теперь придётся и на него оформлять приказ посмертно», — про себя подумал майор.

***

Майор сразу заподозрил что-то неладное. Если бы это был вражеский снайпер, то почему он не убил ещё кого-нибудь у штаба? А народу здесь хватало. К своему стыду Осипов признавал, что распоясал своих бойцов, получив несколько дней передышки между боями и перебросками. Он считал это некой компенсацией за летние 15-ти часовые бои без продыху на линии обороны от города Шяуляй до Расейняя. И это попустительство вышло им боком.

– — Откуда стреляли? — Спросил Осипов первого пробегавшего мимо бойца.

– — Не могу знать, товарищ майор.

Через мгновение майору доложили, что стреляли со стороны леса, разведка уже выдвинулась. Если снайпер один, есть возможность взять его. Но майор в это не верил. Немцы были отброшены на значительное расстояние. А если бы и послали снайпера, то явно на цель побольше и поважнее, чем командир стрелкового взвода Алексей Птичкин.

Тут со стороны моста послышался звук гремящей телеги и прервал размышления Осипова.

– — Ещё местных нам здесь не хватало, — сурово буркнул себе под нос Осипов и двинулся на встречу приближающимся звукам.

– — Рядовой, — Осипов взял за рукав гимнастёрки молоденького парнишку, и, заглядывая ему прямо в глаза, строго сказал — Оставайся рядом с телом. Никого не подпускать. Ничего не трогать. Исполнять.

– — Есть! — ответит тот, старясь не смотреть в светло-голубые, почти белые, глаза майора.

На телеге к штабу подъезжал почтальон преклонных лет дядя Паша.

Невысокий коренастый мужичок с копной вечно лохматых, но приглаженных, седых волос, болезненного вида, но с веселыми глазами и доброй улыбкой. Он был русским, но почти всю жизнь прожил здесь, в Литве, чем сильно облегчил многие задачи советским бойцам.

Несмотря на добрый характер и отзывчивое сердце Павел Ефимович за последние годы натерпелся многого. Жил некоторое время в охраняемом литовцами гетто в Эржвилкасе. Но ему как-то удалось выжить. Его не водили вместе со всеми на унизительные и тяжелые работы. Возможно, из-за болезненного внешнего вида. А может это было просто чудо, но вскоре его вовсе отпустили из гетто. В городе он задерживаться не стал, и быстро уехал. Слонялся по деревням и хуторам, пока не осел в районе города Расейняй.

Еще в гетто, произошло нечто, о чем Павел Ефимович никому и никогда не рассказывал. Но после этого происшествия на его шее образовались огромные синяки. И со временем они не прошли, а только потемнели. Поэтому он всегда прикрывал их шарфом, даже в жаркие дни. Но они всё равно были видны. Из-за чего литовцы прозвали его «пятнистым». Так он и жил, несуразный коренастый русский мужичок в Литве со странным прозвищем «пятнистый».

С большинством русских солдат он разговаривал простецким говорком. Но с командирами общался иначе, более культурно, что ли. Как говорили солдаты — «по столичному». А в минуты волнения неожиданно начинал картавить, чем вызывал улыбки, недоумение и другие эмоции у собеседника.

— Павел Ефимович, здравствуйте. Зря вы приехали. У нас тут ЧП, — майор Осипов преградил собой путь почтовой телеге.

Майор доверял дяде Паше. Поскольку за дни пребывания здесь успел хорошо узнать этого седого странноватого человека в шарфе. И не раз удивлялся, как за простотой и добродушием дядя Паша умело скрывал острый ум и невероятное умение подмечать детали. Только позже Осипов узнал, что по молодости дядя Паша был помощником следователя. Но карьера не сложилась. И жизнь, повертев его в водовороте неприятностей, забросила в Литву.

— А я почту привёз и ещё кой чего раздобыл для ребят и для вас, — и он мотнул головой на нечто прикрытое рогожей на телеге.

— Тогда прошу вас встать между вот этими пригорками и стараться не высовываться, пока мы не разберёмся.

— А что случилось?

— Убит боец, снайпером, прямо на пороге штаба.

— Один?

— Да один.

— Разрешите мне взглянуть, или вы его уже в санбат унесли?

— Ещё нет. А зачем это вам?

— Один выстрел, одна жертва. Немцы далеко. Чую — дело не число. Думается, мой опыт вам пригодится.

– — Вы только не распространяйтесь об этом, чтобы дух бойцов не сломить. Ещё предателя нам внутри не хватало. — сказал шепотом Осипов на ухо старику.

Дядя Паша кряхтя спрыгнул на землю, отвёл лошадёнку с телегой в указанное майором место и зашаркал к месту преступления.

Он смотрел то на тело, то в небо, потом по сторонам.

Полдень еще не наступил, солнце стояло высоко, небо было чистым с раннего утра. Как и несколько последних дней.

– — Почему именно он? — спросил сам себя старик. — И почему именно сейчас? — старик почесал свою седую голову. — У вас в ближайшее время что-то намечалось? — этот вопрос Павел Ефимович задал уже майору.

– — Разведданные собираете? — ответил вопросом на вопрос Осипов.

– — Ох, нет что вы, что вы, — вдруг спохватился Павел Ефимович, быстро покраснев и начав картавить от волнения. — На минуту забыл, что в военное вгемя живём. — В памяти мелькнули болезненные воспоминания о гетто. Но он постарался их отбросить, чтобы сосредоточиться на настоящем моменте.

– — Не горячитесь. В этом нет тайны. Сегодня вечером нас перебрасывают в другую точку. Я дал нескольким бойцам увольнительную на пару часов, чтобы они могли сходить в посёлок.

Конец ознакомительного фрагмента.