Краденое солнце

Юрген Ангер, 2018

Старая русская сказка в европейских декорациях 1767 года. Молодая дворянка, чтобы выручить мужа, попавшего в передрягу из-за собственной дерзости, переодевается в мужское платье и отправляется в столицу – знакомая история, не правда ли? По пути ей предстоит повстречать принца в изгнании, осквернителя могил и даже одного маньяка-убийцу – но люди и вещи не всегда то, чем кажутся.

Черный лоа и белый табак

Бача проснулась оттого, что ее трясли. Спросонья пригрезились ей гайдуки Безумного Фрици, настигшие жертву в гостинице Волковыска.

— Вставай, красавчик! — звал Гера Копчик, — В карете высписся! Дело есть, срочное, на миллион!

Бача открыла глаза. За окном чуть светало, Гера стоял над нею с огарком в руке и манил:

— Пойдем со мной, в губернаторский, помощь твоя нужна.

— Что случилось? — зевнула Бача.

— Фон Диглер, певун наш, солдата ночью до смерти отлюбил, теперь, как с твоим товарищем — повезем его к лекарю, за город. Солдата, само собой. Я за телегой, а ты с убивцем посиди, чтоб он не дурил.

— Вот радость-то, — Бача встала с постели, потянулась и пошла за своим принцем — по большей части из любопытства. Зловещий певец, тянувшийся к ней с поцелуями в заведении Паливца, вдруг оказался еще и убийцей. Забавно. Бача в тот момент рассуждала, сама того не ведая, почти как Герасим Василич. Беги — сердце подскажет тебе, куда бежать, ты только беги.

В губернаторском номере горел ночник, кровь была заботливо подтерта. Диглер уже запахнул свой щегольский кокетливый шлафрок и покойника прикрыл простыней — на белом проступила жуткая кровавая улыбка. Бритву он спрятал, и выглядел суровым и трезвым.

— Я за телегой, — пообещал Герасим Василич и убежал.

— Он кто? — спросил у Бачи Диглер, без всякого стеснения присаживаясь на кровать, у трупа в ногах.

— Бог весть. Похоже, черный копатель. Мы с ним день как знакомы, — честно отвечала Бача.

— А-а, — протянул разочарованно Диглер и закинул ногу на ногу. Бача вопреки собственной воле смотрела на его голые ноги — похоже, он брил их, такие они были мраморно-гладкие, кажется, в них даже что-то отражалось. На белоснежной коленке лежал медовый отсвет ночника. Миллионщик-содомит… Впрочем, после содеянного в ночи душегубства герр Диглер утратил к Баче весь интерес, смотрел в сторону и чуть вверх, и безмятежно зевал.

— Вы едете в Вену, герр Диглер? — спросила Бача. Белокурая бестия повернула к ней изящную голову:

— Желаете напроситься в попутчики? Воспользоваться бедственным моим положением?

Конец ознакомительного фрагмента.