Диадема княгини Алексарты

Юрий Глебович Панов, 2019

В полицию поступило сообщение о том, что был убит человек, который занимался раскопками жемчужной диадемы со звездой Ра, принадлежащей княгине амазонок Алексарте. Простое расследование не смогло дать положительного ответа, и следствию пришлось обратиться за помощью к экстрасенсам и специальной службе.Для того, чтобы понять, как проходило следствие, как потом оказалось, затрагивающее равноправие мужчин и женщин, нужно прочитать этот триллер.

Часть 2. Диадема княгини Алексарты

21-23 июня 500 года до н.э.

Глава 1. Встреча магов и волхвов

1.

Солнце в очередной раз вставало над Великой Вороной: река, радуясь дню летнего солнцестояния, тихо несла свои воды к Танаису. Сделав очередной зигзаг, она подумала-подумала и раздвоилась, образовав остров с небольшой горой, неглубоким и тёплым озером и ровной большой поляной и множеством деревьев с травой.

Петя-Петушок, почуяв, что пришло время известить всех о том, что пришёл новый день, не оглядываясь на курятник, гордо вспорхнул на изгородь и прокричал всем. — Кука-реку! Слушайте мою песню любви! Кука-реку!

— Ко-ко-ко… — ласково пропела курица, засмущавшись такого открытого признания, хотя слышала его каждый день поутру.

Петя-Петушок, спрыгнув с изгороди, лихо подбежал к ней, энергично начал разгребать землю перед ней. Довольный тем, что так быстро нашёл зёрнышко, он гордо мотнув ей своей головой, прошёл в курятник.

Тузик, выглянув из конуры и снова услышав заветное «Кукареку!», извещавшее его о начале нового дня, о чём ему когда-то говорил его отец, довольно кивнул петушку, посмотрел на жену, лежащую в конуре, и лизнул её в нос. Та подняла голову, признательно посмотрела на него своим большими черными глазами, и молча положила голову на лапы.

— Э-э-эх! — вздохнула Яна, высокого роста шестнадцатилетняя девушка, поднимаясь с кровати и заправляя её.

Увидев, что чадо Синеока раскрылась, она полюбовалась на среднюю свою девятилетнюю сестричку и поправила ей легкое одеяло. Погладила головку чадо Русаве, младшей четырехлетней сестричке, и увидела пустую лежанку Бразда, своего брата.

— Уже ушёл к своему лосю! — подумала она и тут же вспомнила, что ни его, ни отца Бежана, ни матери Полады уже не должно быть дома. Вздохнув, тихо произнесла, посмотрев куда-то вверх. — Рано ушли на поле. Господи, Род всемогущий, помоги им!

Потянувшись, подошла к зеркалу, поправила свои светлые волосы, осмотрела лицо, улыбнувшись себе, взяла полотенце и вышла на крыльцо деревянного дома.

Лёгкий утренний ветерок заставил её немного поёжиться. Улыбнувшись восходящему солнышку, подняла к нему руки и произнесла. — Здравствуй, Ра! Свети нам всегда, пожалуйста!

Но тут же огорчилась и покачала головой: в этом году установилась засушливая погода. — Да, плохо! В поле днём станет жарко, а работы батюшке и матушке прибавилось много. Да и братишке не сладко: лоси-то вон какие большие!

Представив себе этих больших и работящих животных, которые так тянулись к людям и безропотно выполняли самую тяжелую работу, улыбнулась, вспомнив, как лихо её пятнадцатилетний брат Бразд нашёл к ним подход и управлял ими, подвозя на повозке большую бочку воды для полива. — Ну, Бразд-то с ними легко справится!

Меж тем на душу опять легла тень. — Они ещё до рассвета, чай, на поле! Надо девчонок послать к ним с завтраком! Но ведь ещё у них прополка сорняков. Или нет, сама пойду! Может, чем помогу!

Яна, поняв, что на сегодня у неё получается много работы, даже и не вспомнила о том, что ей недавно исполнилось шестнадцать лет, и вчера ещё мечталось о празднике Купалы. Быстро умывшись прохладной водой, направилась на кухню, где стала готовить завтрак всей семье.

Уже через час, Яна, накормив сестрёнок и восхвалив Рода всемогущего за то, что он даёт им еду и питьё, надавала сёстрам заданий по уборке жилища, шла по улице в западном направлении к земле, уже много лет назад выделенной обществом. А через полчаса её радостно встречали отец, мать и брат, сидящие под раскидистым дубом. Неподалёку пасся на траве большой лось, передвигаясь вместе с телегой и бочкой уже без воды.

Пока они завтракали, Яна смотрела вдаль, туда, где двумя рукавами Великая Ворона образовала желанный остров.

— Получится ли у меня сегодня туда попасть? — подумала она, вспомнив о вчерашнем желании и невольно вглядываясь в крутой берег острова. — Ведь сегодня там будет веселье, будут костры, будут танцы. А ещё?

Представив, как девушки и парни пляшут в хороводе, прыгают через костёр, а потом купаются в озере острова, она даже зажмурилась. — И мне в этот раз можно!

Эта мысль как удар плётки заставила её вздрогнуть. И не напрасно — на неё смотрел отец. Нахмурившись, он сосредоточенно думал о чём-то своём. Опустил голову, а потом снова внимательно посмотрел на Яну.

— Мать, а Яна-то у нас нынче может на Купалу сходить! — вдруг он произнёс, посмотрев на жену. — Девка-то выросла!

— А я те чо говорила? — ответила та, даже не смотря на Яну. — Конечно, может!

Бежан задумался о чём-то своём, а потом вдруг произнёс, обращаясь к жене. — Может, подождёт следующего года? Вон, какая засуха!

–А ты, Бежан, случаем не забыл, где мы с тобой встретились? — слегка ехидно улыбаясь, произнесла Полада. — И кто ты был? А я кто?

— Ну, то мы, а то она. — попытался увильнуть Бежан, но, вспомнив их встречу на празднике Купалы, заулыбался.

— Ей ведь тоже надо уже свою семью заводить! — улыбаясь своим воспоминаниям и мужу, произнесла тихо Полада. — И это справедливо!

Бежан, вздохнув, улыбнулся Яне, которая ни жива, ни мертва, сидела, опираясь на дуб спиной: от страха, что её не отпустят, холодная струйка пота, медленно щекоча кожу, спускалась вниз. — Справедливо. Ну, раз так, пусть нынче идёт!

Вихрь чего-то необычного поднялся в теле и наполнил невероятною радостью и мечтами душу. Яна, закрыв глаза, чему-то улыбалась. Кисти рук, которые сцепились между собой в начале этого разговора, решили, что уже порядком поднадоели друг другу, и, расцепившись, начали искать другое пристанище.

— Но сначала надо закончить работу на сегодня! — строго произнёс Бежан, обращаясь ко всем. — И тебя, Яна, я тоже прошу остаться: надо сорняки прополоть!

Но уже ничто ей было не страшно. Увидев раскрасневшееся лицо сестры, Бразд подмигнул ей, улыбаясь, и мечтательно произнёс. — Эх, если б мне сейчас был двадцать один год. Я б тоже на Купалу пошёл!

Яна, увидев его откровенный знак, ещё больше покраснела. — Да ну, вас! Батюшка, матушка, показывайте работу!

Восхвалив Рода всемогущего за то, что он даёт им еду и питьё, всё дружно взялись за работу. Время за работой пролетело быстро. Только после того, как на поле появились Синеока и Русава, все поняли, что пришло время обеда. Но не это было главным: за обедом все на разные лады говорили о том, что Яна нынче пойдёт на праздник Купалы, что оденет и что обует.

А когда солнце не доходило до горизонта на пять пальцев, Бежан дал команду. — Всё, шабаш! На сегодня хватит!

Едва Яна успела одеть белый сарафан с расшитыми красными цветами, как в окно кто-то постучал. От неожиданности она вздрогнула.

— Эй, Янка, ты готова идти на Купалу? — голос Ядвиги, своей подруги, Яна узнала сразу же и застыдилась своего наряда. — Ну, ты идёшь или нет?

— Иду! — крикнула уже на крыльце Яна и побежала к подруге. Она знала: Ядвига не любит ждать и, если она опоздает, та уйдёт без неё.

— Ну, тебя только за смертью посылать! — сердито заявила Ядвига, ниже среднего роста темноволосая девушка, а сама тем временем стала внимательно рассматривать сарафан подруги. — А почему я его у тебя раньше не видела?

— Да я его только вчера ночью сшила! — улыбнулась Яна, не заметив ревнивый огонёк в глазах подруги. Всё её внимание было приковано к красному сарафану Ядвиги. — Но и я твоего тоже не видела!

Ядвига повернулась к ней в пол оборота, подтянулась, расправила свою стать и, гордо подняв свою голову с темно-русыми волосами, заявила. — А ты как думала? Буду я всем заранее показывать свою красу? Нет уж, пускай мужики дивятся!

Ядвига была старше на несколько месяцев Яны, уже раз побывала на празднике Купалы, даже и парня себе выбрала, да не оправдал он её надежд. Во всяком случае, так она всем говорила.

— Вот зараза, вырядилась! — думала, злясь про себя, Ядвига о сарафане Яны. — Как было бы хорошо с простушкой идти: все парни твои и ни один на неё при моей-то красе даже и не посмотрит! А тут белый, да с красными цветами сарафан. Ну ничего, щаз исправим!

И как бы нечаянно выронила цветок, который прихватила из дома. Яна, увидев это, тут же присела за цветком. Всего-то мгновение и было нужно Ядвиге, чтобы ногой наступить на подол сарафана и убрать её до того, когда Яна поднимется с цветком. Большое грязное пятно от пыли так и осталось сзади сарафана Яны, которая, не подозревая ни о чём плохом, подала ей цветок.

— Да я бы и сама! — отрезала Ядвига, вместо того, чтобы поблагодарить подругу, а про себя подумала. — Так тебе и надо, замарашка!

Увидев, как дрожит Яна, Ядвига рассмеялась. — Ну, ты чо, подруга, боишься? Думаешь, кто-то тебя украдёт?

И, взяв её под руку, направилась в сторону нейтрального острова, хитро ухмыляясь про себя. — Да кому ты там нужна без меня?

И, чтобы скрыть свою ухмылку, начала свой рассказ о прошлогоднем празднике, изрядно привирая. — Ты знаешь, вот в прошлом годе чо было: наших-то парней было немного, а с правой стороны Великой Вороны хорошо подвалило!

Её карие глазки заблестели оттого, что она снова полностью владела инициативой и могла себе позволить пофантазировать в своё удовольствие. — Молодые, усатые, да на конях. Казачьим духом от них так и прёт!

— А чо, они на конях-то? Без них-то они совсем ходить не умеют? — усмехнулась Яна: у неё была как-то случайная встреча с парнем с той стороны и то издали. При этом он дрался один с тремя парнями с её стороны.

— Конечно, не умеют! — глазом не моргнув, соврала Ядвига. И продолжила свою историю, но Яна уже на это смотрела с улыбкой, понимая, что всё это не так.

Между тем, Ядвига жила в большом доме, так как родители её занимались торговлей и много ей рассказывали о южных странах и порядках, которые господствуют в них. И она быстро поняла, что можно жить, не убиваясь тяжелым трудом на поле, и при этом жить лучше большинства других. Кроме того, это позволяло ей считать себя человеком первого сорта, а всех остальных — второго.

— Ты венок-то на голову не сплела? — спросила Ядвига Яну.

— Да когда же? Мы недавно только закончили работу в поле! А ты?

— И я не сплела. Знаешь чо, давай спустимся в ложбину, там всегда полевых цветов много бывает. Нарвём и сплетём себе венки! — и, не собираясь дожидаться согласия Яна, она направилась в лог. Скоро у той и другой на голове было по венку.

2.

Когда пришли к реке, там стояло много лодок для переправы на нейтральный остров. Недолго думая, подружки сели в одну из лодок вместе с другими такими же. Лодочник быстро переправил их к месту разжигания костра.

Появились они очень вовремя: молодёжь начала тихонько гудеть.

— Ку-па-лу! Ма-ре-ну! — вдруг начали хором одновременно кричать и парни и девушки, вставшие в два больших круга — мужской и женский, где в центре располагался незажженный костёр.

Неожиданно какой-то парень сзади вытолкнул в центр из круга Ядвигу.

— Ну, Амал, ты у меня дождёшься! — пригрозила ему кулаком Ядвига, слегка улыбаясь: она ещё в прошлом году познакомилась с ним, да потом так и не встретилась.

— Ма-ре-на! Ма-ре-на! Ма-ре-на! — трижды прокричали собравшиеся, утверждая Ядвигу на должность Марены — руководительницы праздника.

Та сделала три-четыре шага вперёд, как бы невзначай потрогала свою большую грудь, повернулась спиной к костру и поклонилась выборщикам, соглашаясь быть Мареной. Она была счастлива и довольно улыбалась.

Как-то незаметно из-за дерева у костра вышел среднего роста мужчина с бородкой и усами, который, ударив посохом в землю, прокричал низким голосом. — Зовите Купалу трижды!

— Ку-па-ла! Ку-па-ла! Ку-па-ла! — трижды прокричали парни и девушки из круга.

Жрец сделал четыре шага и повернулся к ним лицом, соглашаясь на празднике быть Купалой. По его спокойному лицу было непонятно, доволен он этим или нет.

Меж тем он подошёл к Ядвиге, поклонился ей, а потом всем.

— Кланяйся им, а то это дело будет продолжаться бесконечно! — тихо сказал жрец Ядвиге. — Да начнём зажигать костёр!

Ядвига, обескураженная таким поведением жреца, упёрлась руками в бёдра, и прошипела. — Ты мне тут не командуй! Я и без тебя всё знаю!

— Да я и не командую. — просто произнёс жрец. — Если хочешь, сама зажигай костёр! Я могу и подождать!

— Ишь, ты? Решил меня заставить? — возмутилась она. — Не выйдет! Иди и зажигай!

Яна, которая от них находилась в нескольких шагах, усмехнулась. — Да, Ядьку так просто ничего не заставишь делать!

Меж тем жрец махнул рукой кому-то из круга и тут же к костру подошли четыре парня, каждый из которых достал из кармана два камня.

Недалеко от Яны встал высокий парень, примерно одного с ней роста, с небольшой черной бородкой и усами.

— Не наш! — подумала Яна, продолжая рассматривать парня. — С той стороны, не иначе!

В центре стояла срубленная берёзка, высотой в два человеческих роста. Девушки заранее кострище украсили цветами и лоскутами ткани. Под деревце приложили изображение Ярилы — куклу, величиной в половину человеческого роста, связанную из соломы и веток, облачённую в одежду.

— Что это? — взор Яны устремился к внушительному продолговатому предмету красного цвета, напоминающий молодой гриб-боровик, прикреплённому там, где у Ярилы должны начинаться ноги. И вдруг поняв, что это символ мужского достоинства и плодородия, она разом покраснела.

Меж тем около деревца были заготовлены два костра из сухого хвороста: один большой, высотой до четырёх ростов человека с высоченным шестом посредине и деревянным просмолённым колесом наверху. Другой костёр, сложенный в виде колодца, высотой до пояса стоящего рядом парня, был предназначен для сожжения лика Ярилы.

— Зажечь костёр! — приказал Купала и махнул парням рукой.

Парень в красной рубахе, что стоял недалеко от Яны, ударил огнивом по другому камню и на ворох сухой травы: посыпались искры, тут же нашедшие для себя благодатную почву.

Яркое пламя костра осветило лицо парня, который в самый последний момент внимательно посмотрел на Яну. От этого взгляда она даже смутилась, а он, как ни чём не бывало, засунул свои камни обратно в черные шаровары.

— Можете быть свободны! — прозвучал приказ Купалы.

— Ну вот, такой парень интересный, и уйдёт куда-то. — с грустью подумала она, опустив голову.

— Песню и хоровод! — крикнула Ядвига и сама удивилась зычности своего голоса.

Словно подчиняясь её приказу, мужской и женский хороводы двинулись вокруг костра. При этом двигались они в противоположных направлениях: мужской — по Солнцу, а женский — против него.

— Бозе Род наш, Прородитель, Ты, Родам всем Покровитель, ниспошли Ты, Вышню Волю, Ты отринь от нас неволю, не дай сгинуть средь веков, пусть свершится Воля Богов! — услышала Яна голос Купалы и невольно задержалась, отстав от своих соседок, которые, повернувшись лицом к костру, сделали шаг назад потом ещё и ещё. Она не знала, что в это время мужчины в своём кругу повернулись спиной к костру.

— Есть одна пара! Ещё и ещё! Есть девятая пара! — услышала Яна голос Купалы и почувствовала, как своей спиной упёрлась в чью-то спину. И замерла, боясь даже пошевелиться, хотя почувствовала, что кто-то поворачивается к ней и берёт её за руку.

Открыв глаза и повернув голову, она с нескрываемой радостью увидела рядом с собой того самого парня в красной рубахе и шароварах, который разжигал костёр, а теперь держал её за руку.

Всем парам подойти к костру! — послышался голос Купалы.

Яна огляделась: к костру вышло около двух десятков пар, но Ядвиги среди них не было, хотя она тоже вставала в хоровод.

— Встаньте снова спиной к спине! Когда все начнут говорить слова и вы вместе с ними должны сказать три слова: Явь, Навь, Правь! На слове «Правь», закрыв глаза, поверните голову туда, куда считаете нужным!

Яна послушно встала спиной к спине с парнем в красной рубахе и прошептала вдруг пересохшим горлом. — Явь! Навь! Правь!

И повернула направо свою голову. Каково же было её удивление и радость, когда они оба с парнем смотрели в одну сторону!

Пока дошли до Яны, их пара оказалась под номером двадцать четыре и опять не вошла в обязательное испытание перепрыгиванием костра, которым начали читать наставления.

Затем мужчины и женщины встали в общий хоровод.

Непонятно откуда-то по кругу пошла братина с хмельным напитком. Яна, хлебнув из неё, неожиданно почувствовала, как страхи сами собой куда-то исчезли, и на душе стало весело. И тут хоровод не спеша двинулся в левую сторону, так что незнакомец был ей хорошо виден в свете костра, который сам и разжёг.

— Во поле стояла берёза. Она ростом высока, листом широка. Как под этой берёзой лежал Кострома. Он убитый — не убитый, да убрусом покрытый. Девица — красавица к нему подходила, убрус открывала, в лице признавала: «Спишь ли, милый Кострома, или чего чуешь? Твои кони вороные во поле кочуют». — запели все вокруг. Яна и сама не заметила, как запела вместе с ними в полголоса. — Девица — красавица водицу носила. Водицу носила, дождичка просила: «Создай, Боже, дождя, дождичка частого, чтобы травоньку смочило, остру косу притупило». Как за речкой, за рекой Кострома сено косит, бросил свою косу посреди покосу».

Ядвига прошла мимо Ярилы и как бы ненароком задела соломенное чучело. Оно качнулось и упало.

— Ой-ой-ой, а Ярило-то умер! — Яна в хороводе неожиданно остановилась и запричитала, как все соседние девушки.

Тут Купала подошёл к Яриле, поднял, начал тормошить, чтобы разбудить.

— Ой, Господи! Помер он, помер! — запричитали девушки, а вместе с ними и Яна, которой это всё начало нравиться. — Какой же он был хороший! Не встанет он больше! Ой, да как же нам расставаться с тобою? И что за жизнь, коли нет тебя! Приподнимись хоть на часочек!

Тут сосед Яны подошёл к Купале, и они вместе потащили Ярилу, пятясь задом, пока не прошли весь круг и не вернулись на прежнее место.

— Батюшка Кострома! — услышала Яна причитания девушек рядом и сама, вдруг почувствовав, что теряет кого-то близкого, запричитала, вытирая появившиеся на щеках слезинки. — Свет Ярила, на кого ты нас покинул! Закрылись твои ясны оченьки!

Меж тем Ярилу дотащили до погребального костра и положили его на костёр сверху, после чего зажгли. Сосед, вернувшись на своё место, застал Яну в слезах, всхлипывающую, чем был сильно удивлён.

— Возьми, милая! — отхлебнув из братины медовухи, подал ей. — Будем ждать теперь его весной!

Яна, с одной стороны обрадовавшись возвращению своего соседа на место в хороводе, заулыбалась, а с другой стороны, застыдилась, открыв ему свою чувствительность. Поэтому, ничего не сказав, кивнула, отхлебнув медовухи из братины, и подала её соседке.

Когда Ярило сгорел, Яне было уже весело: она непрестанно улыбалась своему милому в красной рубахе.

— Как тебя звать, милая? — неожиданно спросил он. — Меня звать Пер, что означает «стрела».

— Яна! Просто сельская девушка. — представилась она, не переставая улыбаться. Теперь уже она совсем не помнила, что пришла сюда с Ядвигой, которая поочерёдно с Купалой держала отдельную братину с медовухой.

Как-то незаметно по кругу пошли передаваться ягоды и варёные овощи. Всё стоящие по кругу в хороводе давно уже отпустили руки друг друга, только Яна стояла и по-прежнему держалась за руку Пера. Но и он не хотел отпускать её руку.

Неожиданно она почувствовала в своей правой руке теплую руку соседки и начало движения. Как автомат, она шагнула в правую сторону в хороводе вокруг берёзки.

Меж тем Купала, выбранный всеми в самом начале, встал и, подняв руки к небу, произнёс громко. — Разыдись темно, разгорись добро, засверкай светло, яри ясное, солнце красное. Стани-стань доли, яко Род вели. Стани-стань доли, с неба до земли.

Пер и Яна, посмотрев друг на друга, повторили вместе со всеми хором за ним. — Разыдись темно, разгорись добро, засверкай светло, яри ясное, солнце красное. Стани-стань доли, яко Род вели. Стани-стань доли, с неба до земли!

А Купала снова поднимает руки к небу и говорит. — Зашуми моря светлопеныя, шелести дубы вековечныя, засверкай мечи разудалыя, расплодися землица бо ярая, всполыми огню искрозарье. Да творите славу преогромную, самому Купале Сварожичу!

Яна и не заметила, как выкрикнула вместе со всеми. — Гой!

Тут Ядвига ведущему подала открытую книгу, с которой он начал читать, пользуясь светом костра. — Влике Триглаве — многославе! Диде-Дубе-Снопе нашиа, вминьте сварожцей славящей, кие есте отроче ваше. Свароже, кие нам дороже, Свароже — наш великий Боже. Перуне, брады златоруне, Перуне силе нам даруе. Велесе, дерзаце небесе, Велесе, благо дари веси. Бонде над нами благости Божское, ноне а присно, от веку а до веку! Гой!

Увидев, что все поклонились, Яна вместе с Пером сделали то же.

— Закладку открывай! — тихо шепчет Ядвига, подсказывая Купале. Ей очень понравилось быть руководительницей священнодействия.

А Купала, открыв «Велесову книгу» на закладке, начинает читать. — Се бо ящете первие Триглаву поклонящете се яхом, а тому влику славу поящехом хвалихом, а Сварога — Дида Божиа яко ждете но е!

Он медленно и звучно читает, но глаза Яны уже сошлись с глазами Пера и расходиться не собираются.

— Почему я тебя раньше здесь не видел? — спрашивает он беззвучно.

— Потому, что мне не было нужных лет! — отвечают её глаза. — А ты, значит, здесь уже был? И встретил её?

— Да ты что? Как же мог я её встретить, если она — это ты? — улыбается он, мягко пожимая ей руку, которую и не собирался отпускать.

— Ой ли? Вам, таким красивым мужикам, всем известно чего от нас надо.

Но тут их молчаливый разговор прервался возгласом жреца. — Гой Купале Сварожичу! Гой!

— А сейчас каждый из вас пусть загадает желание, коснувшись правой рукой каравая! — крикнул жрец и пошёл по кругу.

Яна закрыла глаза, коснувшись правой рукой каравая, и тихо-тихо, чтобы никто не услышал, одними губами сказала. — Пусть мы с Пером станем одной семьёй!

Яна видела, как Пер что-то шепчет, и подумала, вздохнув. — Вот бы узнать, что он загадал?

Когда жрец прошёл всех, он подошёл к Ядвиге и попросил её загадать желание. После этого положил его в костёр. Все, затаив дыхание, смотрели, как превращается в пепел предмет, на который они загадали своё желание.

Неожиданно хоровод распался и девушки пошли к реке.

Яна тоже вместе со всеми отправилась к Великой Вороне, сняла свой венок и положила на воду. Теплые струйки реки подхватили его и понесли всё дальше и дальше от берега. Она смотрела отрешенно на уносимый потоком венок, понимая, что её мечтам не суждено сбыться. Поняв, что больше его не видит, она повернулась и пошла по берегу: больше хороводиться ей не хотелось. Одинокая слеза начала своё путешествие по щеке Яны.

Так она тихо и неслышно шла по берегу, совершенно отрешенно и ни о чём не думая. Тропинка постепенно пошла в горку и Яна, вслед за ней, тоже пошла вверх. Очутившись на горке и пройдя по ней некоторое расстояние, она услышала какой-то шум. Сделав ещё шаг, она чуть не упала: перед ней зияла огромная дыра в пещеру, из которой и раздавался этот шум. Устав за весь день на поле, глаза её начали слипаться. Чтобы не упасть в дыру, она повернулась и пошла назад, пока не приблизилась к краю склона. Здесь она присела у невысокого куста, прислонилась к нему спиной и не заметила, как заснула.

3.

Проснулась Яна от того, что продрогла под утро. Открыв глаза, она провела по сухим губам и огляделась: в памяти моментально пролетело всё, что было вчера вечером. Чтобы напиться чистой воды из реки, она встала, потерла руками плечи, чтобы согреться, и направилась вниз.

Как оказалось, спускаться с горки, несмотря на её пологость, было труднее, чем подниматься. Уже у самого конца спуска, она услышала жаркие стоны, шум движений, сопровождающий поломку мелких веток. Любопытство овладело ею.

Заглянув за густой зелёный кустарник, она увидела Ядвигу в красной кофте, лежащую под голым до пояса юношей, и стонущей под его ударами.

— Ядвига… Какая гадость! — вырвалось у неё: это кто-то тёмный внутри зашептал. — Вот, а ты в него влюбилась! Стоит ли он тебя? Только ты ушла, как он тут же под юбку залез к твоей подружке! Да и подружка ли она тебе? Ведь видела, что он тебе нравится! И всё-таки полезла к нему… Отдалась! А он?

И у Яны навернулись на глазах слёзы. — Как он мог?

Повернувшись, она быстро спустилась к воде и зачерпнула полные ладони речной воды. Однако, вместо того, чтобы смочить пересохшее горло, она всю эту воду выплеснула себе на лицо.

Вскочила, и чуть ли не побежала вниз, к лодкам, хватая одними губами воздух. — Какой коварный! Мне жал руку, глядел в глаза! А сам? Полез к Ядьке!

Наконец, устав от постоянной нехватки воздуха, она остановилась, чтобы отдышаться.

— Вот ты где!

Как молния в сердце ударил этот голос. Не веря себе, она повернулась к лодкам, привязанным к берегу острова. Одну из них привязывал к колу Пер в мокрой одежде.

— Ну, вот, а ты боялась! — это второй голос начал поднимать настроение своей хозяйке. — Подумай сама: мог ли он быть там, если только — только приехал!

И первый голос был немедленно забыт: что-то, из-за чего она застыдилась, заставило покраснеть её лицо. Она закрыла его руками и отвернулась, как смогла.

Однако Пер это истолковал по-своему.

— Кто? Кто это сделал? — по наклонившемуся лицу его грозно сгустились брови, желваки на щеках вздулись, глаза излучали молнии, а кулаки сжались.

Однако на Яну это произвело обратное воздействие: она растерянно посмотрела на Пера и заморгала глазами, удивлённо подняв брови. — Что кто?

Теперь уже подошедший Пер ничего не понимал: он удивлённо смотрел на Яну, раскрыв широко глаза. К нему постепенно приходило понятие, что с ней ничего не случилось. И вслед за мыслями о расправе приходил смех. Смех над собой и над ней. И, словно разряжая обстановку, он показал пальцем на неё, и, закручиваясь как винт в землю, с хохотом начал опускаться на траву рядом с берегом реки.

Увидев, смеющегося раскатисто Пера, который только что метал громы и молнии, словно Перун, а теперь не мог устоять на месте от разрывающего его хохота, она тоже засмеялась, звонко и беспечно, показывая на него пальцем. А потом села рядом и, как-то так получилось, что невольно положила ему голову на плечо, подергиваясь время от времени от смеха. Как-то незаметно смех прекратился. Настало время безмятежной тишины: они просто сидели и смотрели на воду.

Великая Ворона и здесь их не подвела: в ней разными цветами отражалось небо, голубое и бесконечное. Только рыбки, как маленькие трудяги, то тут то там щипали с поверхности реки упавших в воду мошек и мотыльков.

— Мои, наверное, уже на поле. — как бы между прочим, тихо произнесла Яна, по-своему отвечая в качестве благодарности за тепло, которое принесла рука Пера, осторожно расположившаяся на её плече.

— А моего отца уже год, как нет в живых. Одни мать, братья и сестры остались. — вторя её настроению, произнёс Пер.

— Это почему? — поинтересовалась она, посмотрев на него: Пер задумчиво смотрел куда-то вдаль. Лишь одинокая слеза прокатилась по щеке.

И Яне подумалось. — Скучает по отцу! А я бы разве не скучала?

И слёзы навернулись на глаза, стоило ей представить, как там им трудно без отца. — Не пойти ли и мне домой?

Но что-то удержало её на месте. Как-то сам собой выскочил вопрос. — А что с ним случилось?

— Погиб как воин! Он на службе был. В разъезде. — он взял в руку какую-то веточку и начал ковырять ею землю, чтобы успокоиться: видно эта тема была до сих пор для него больной. Посмотрев, на Яну, спросил. — А у тебя семья большая?

— Мама с папой, пятнадцатилетний брат и две сестры: одной девять лет, а другой четыре годика. — Яна невольно перенеслась домой, где её ждут родные, и снова засобиралась было домой, да опять вылетело. — А у тебя?

— Мать, двое братьев и три сестры…

Только представив, что у неё не было бы отца, матери, брата и двух сестрёнок, Яна чуть не заплакала.

— Ты, наверное, проголодалась? — вопрос Пера вдруг пробудил дремавшие в ней желудочные соки, и она тут же почувствовала сильный голод. Но Пер, словно подслушал их движение, поднялся сам и поднял её на ноги. — Пойдём, перекусим чем-нибудь!

Взявшись за руки, словно боялись потерять друг друга, они пошли туда, где был костёр, и было приготовлено много еды. К их удивлению, там уже были несколько человек, которые не только разожгли небольшой костёр, но и варили что-то вкусное. Во всяком случае, именно так определились Пер и Яна, закрыв глаза и водя носом при благостной улыбке.

В таком виде они и появились у костра, встреченные радостными восклицаниями. Вскоре, получив чашку с чем-то аппетитно пахнущим и ложку, а так же по краюхе хлеба, они уселись у костра и начали завтракать. Выпив по кружке горячего травяного чаю, Яна тихо произнесла. ─ Благодарю тебя, Род всемогущий, за то, что даёшь еду и питьё!

Пер, тотчас повторил свою благодарность Роду, чем приятно удивил Яну.

И, не обращая внимания на сидящих у костра людей, она поднялась, взяла чашки, ложки и кружки свои и Пера, да пошла к речке, мыть посуду.

Через несколько минут она вернулась с чистой посудой. — Спасибо, друзья!

— Утром на вершине немного замерзла. — улыбнулась она Перу, подставляя спину костру. — А теперь согрелась!

— А как ты там оказалась? — Перу давно хотелось узнать, куда она исчезла с праздника, но не решался.

— Да как-то надоело мне хороводиться. Пустила венок и пошла за ним по берегу. Так и не заметила, как по тропинке наверх пришла. — она смутилась было, а потом, видно решила. — А, будь, что будет!

— А потом, мы же до позднего вечера на поле трудились. Вот, видать, и захотелось спать раньше времени. — она улыбнулась. — Так и уснула под кустом!

— А, если бы леший украл? — Пер, вздохнув с облегчением, что с его любимой ничего не случилось, решил развивать разговор, пока Яна разговорилась.

— Да, вообще-то какой-то шум из дыры в пещере был! — Яна задумалась и даже засомневалась. — А, может, это не оттуда? А откуда-то ещё? Но мне, если честно, то было не до него.

Они посмотрели друг на друга с каким-то интересом.

— А что, там есть дыра? — сомневаясь в истинности того, что рассказывает Яна, спросил Пер.

— Да я чуть в неё не упала! — возмутилась Яна недоверию Пера. — Да вовремя отступила!

— Ладно, верю! А ты можешь мне её показать сейчас? — он посмотрел на неё, думая. — Ну, что, струсила?

— Ты думаешь, я струсила, да? Да я хоть сейчас тебе её покажу! — и даже вскочила, покраснев от возмущения, да подумала. — Мне и не доверяют? Я докажу!

Они не спеша шли по тропинке, оставив сзади себя песни у костра. Там, где она видела Ядвигу, Яна решила идти чуть быстрее, потому что ей было неприятно вспоминать те мысли и ощущения, которые она испытала в то время.

— Янка, постой! Это кто с тобой? — это была Ядвига, которая, поправляя на себе кофту, выходила из кустов. Сзади неё стоял Амал, который не раз приставал к Яне, да всегда получал от ворот поворот, да и жил он недалеко от неё. Тот лихорадочно завязывал поясной ремень.

— Яна, это кто? — тихо спросил Пер, и вдруг, узнав в девушке ту, которая на празднике была в роли Марены, нахмурился: ему не понравилось то, чем она занималась здесь. Он потянул Яну вверх. — Пойдём!

— А-а-а, так это твой парень! — произнесла с небольшой издёвкой она, с одной стороны оценивая его как мужчину, а с другой — ища какой-нибудь недостаток в нём, чтобы в очередной раз посмеяться над подружкой. — Такой же простак, как и ты!

— Пойдём, Яна! Она не стоит даже твоего мизинца! — не давая раскрыть рот Селяне, он настойчиво тянул её вверх, быстро поняв, с кем имеет дело.

Яна, кивнув ему, отвернулась от Ядвиги, и пошла вверх.

— Ни чо себе! Не поняла! — по лицу Ядвиги пошли красные пятна от возмущения поведением подруги и этого парня, который полностью овладел вниманием селянки. — Я никому не позволю так со мной обращаться!

И тут же она, повернувшись к Амалу, заметила его лёгкую усмешку. — Ах ты, гад!

И хотела отвесить ему пощёчину, да тот перехватил руку и крепко сжал.

— Даже и не думай! — тон, которым это произнёс он, не обещал Ядвиге ничего хорошего. Но в голове его уже созрела новая мысль, благодаря таким же и получил он прозвище «добытчика». — Как ты думаешь, куда они направились?

— Известно куда… — усмехнулась она, намекая на то, чем они совсем недавно занимались.

Но Амал тут же отверг эту мысль: в голове его уже родился свой план. — Давай-ка пойдём за ними! Эти тем, чем мы баловались, заниматься не будут! Только надо, чтобы они не видели нас. У тебя что-нибудь пожеваться осталось?

— А как ты думаешь? — она усмехнулась довольно, подумав. — Ну, что? Надолго тебя хватило? Ко мне с просьбой приполз! Ладно, так и быть, получишь!

И показала на сумку, в которой были остатки праздника.

— Да я и не сомневался. — усмехнулся он, изучив её основательно.

Скоро, перекусывая на ходу, они поднимались с другой стороны на вершину горки, стараясь быть незамеченными.

Яна и Пер за незначительными разговорами и не заметили, как поднялись на самую вершину. Несмотря на то, что на самом верху тропинка просматривалась на большом расстоянии, однако там никакой дыры в земле не наблюдалось.

— Может, и вправду меня водил леший? — неожиданно произнесла Яна, когда было пройдено небольшое расстояние. Даже обидно ей стало.

Вокруг были заросли кустарника и ничего похожего на дыру в земле не наблюдалось. Вдруг откуда-то сбоку за кустарником послышался голос, гулко отдававшийся в пустом пространстве. Яна и Пер удивлённо переглянулись. Продравшись через кустарник, они увидели отверстие в земле, уходящее куда-то вниз, из которого и шёл этот гул в виде разговора людей.

В это время Ядвига и Амал были за густыми кустами и травой у самой дыры с другой стороны, по-прежнему прячась от Яны и Пера, хотя это сильно доставало Ядвигу, которой всё время хотелось показать им, кто она такая. Но Амал сильно дёрнул её за руку и приказал, приложив палец к губам, молчать.

— Ну, вот! Что я говорила! — довольно произнесла Яна, подтвердив, что не имеет привычки кого-то обманывать.

— Давай послушаем, о чём они там говорят! — Пер поднёс палец ко рту, показывая, что нужно быть тихими. — Мало ли… А вдруг это нас как-то касается?

И они расположились у отверстия. А между тем, там в глубине этой пещеры собирались жрецы.

4.

─ Здравствуйте, уважаемые! Размещайтесь, как получится. — высокий седой с нахмуренными бровями волхв вышел на самое высокое место и представился.

— Я Ярослав, персидский маг и волшебник от Перуна — бога огня. Прошу всех прибывших на двадцатое собрание магов и волшебников, а также волхвов, отметиться у Наволода, арийского мага и волшебника, прославляющего Навь, бога астрального тела, сидящего за камнем у противоположной стены пещеры.

Мужчины, не сговариваясь, тут же пропустили женщин вперёд.

— Ладослава. — представилась Наволоду светловолосая в белом волшебница, прославляющая Ладу, богиню любви, красоты и семьи. — Я прибыла из северных земель.

Наволод записал её и жестом показал ей, чтобы размещалась для собрания.

— Желеслава. — просто представилась волшебница в голубой одежде, но Наволод итак знал, что она прославляет Желю, богиню печали. И молча кивнул ей, чтобы она где-нибудь села, но та предпочла отойти к стенке пещеры.

— Гореслава. — почти нараспев представилась волшебница в тёмной одежде Наволоду. — Прославляю Мару, богиню смерти.

— Мирослава! — как бы сообщая себе самой, представилась Наволоду молодая светловолосая девушка, смотря на свой волшебный розовый шар, который держала в правой руке, а левой держа красный плащ. Наволод посмотрел на неё и кивнул. — Я прославляю Таню, богиню душевного покоя.

— О, друзья, я Домислава! — произнесла с пафосом волшебница в красной одежде для Наволода, который тут же отметил её в большом списке. — Я прославляя Берегиню, богиню дома и семьи!

— Нельзя ли куда-нибудь поставить мои склянки и колбочки? — первым делом молодая энергичная светловолосая и легко одетая девушка поинтересовалась у Наволода.

— Представьтесь! — потребовал Наволод, совершенно не обращая внимание на девушку.

— Как, а я разве не сказала? — удивилась она и тут же представилась. — Тихомира! Прославляю Кострому!

Наволод кивнул и ей, чтобы занимала где-нибудь место.

— Белозер, скандинавский друид, ясновидящий и маг. — представился высокий седоватый мужчина с ясными глазами. — Прославляю Стрибога — бога ветра.

Наволод отметил его в списке и кивнул, чтобы тот уступил место следующему.

— Светокол, тибетский лама, маг и волшебник. — произнёс с сильным акцентом мужчина в малиновой кэса. — Восхваляю Велеса — бога тьмы.

Наволод кивнул ему и монах отошёл в сторону.

— Родомысл, еврейский маг и волшебник! — громко, обращаясь ко всем присутствующим, произнёс мужчина в красном плаще с белой бородой и усами такого же цвета, Наволоду сказал. — Прославляю Явь — бога всего материального!

А про себя, молча, боясь даже назвать его, добавил. — И ещё здесь есть некто очень могучий! И его я прославляю не без своей пользы!

Наволод спокойно кивнул ему, будто не слышал всей его бравады.

— Везнич. — представился молодой волхв.

Но Наволод кивнул ему. — Знаем, по твоему приглашению здесь и находимся! Ты прославляешь Ярило — солнце

И, обращаясь, к Ярославу, сказал. — Все! Больше никого нет!

— Ну, что же, начнём! — произнёс Ярослав и тут же, показывая на Белозера, произнёс. — Слово представляется ясновидцу Белозеру!

Белозер, поднявшись на платформу, на которой возвышался Ярослав, начал свою речь с того, что подвёл анализ присутствующих магов на собрании.

— Уважаемые маги, волшебники и волхвы! Это уже двадцатое собрание магов, волшебников и волхвов, учрежденное представителями бога Ра на территориях разных государств.

— Когда-то на них присутствовало не менее двадцати пяти волшебников, живущих во время проведения собраний. Однако в этот раз на наше собрание прибыло их только тринадцать. — добавил он.

Присутствующие на собрании начали тихо переглядываться и перешёптываться.

Конец ознакомительного фрагмента.