Запоздалое прозрение

Юрий Иванович (2017)

Продолжение приключений Бориса Ивлаева! Борис и его друзья Лёня, Багдран, Эулеста и Цилхи оказываются в плену у племени пупсов. Им бы пришлось очень туго, если бы не знакомство с загадочной дикаркой, которую они между собой называют Знахаркой. Борис немедленно влюбляется в красавицу, для которой, по законам знахарей, он лишь один из множества мужчин. Поневоле приходится искать пути спасения из враждебного мира…

Глава седьмая

Совпадения или судьба?

Было чему изумляться: на рисунке виднелась выпуклая крыша здания, совершенно аналогичного Сияющему Кургану.

Впрочем, тут же логика стала подсказывать очевидное:

«Почему бы и нет? Вон в мире Трёх Щитов вообще два таких гигантских артефакта. Там второй Курган как бы резервный, к себе никого не подпускающий. Так и здесь может быть. Я и не поинтересовался до сих пор…»

— Такие здания, — решил я спросить у магистра, тыкая в нарисованную выпуклость, — есть ли ещё в иных городах?

— Такие? — задумался тот. — Нет, не припомню… Скорее всего, нет. Иначе я такой гигантский купол запомнил бы.

— Что об этом известно? Есть какие-нибудь легенды или мифы о нём? Это здание служило объектом паломничества или поклонения?

— Ничего не знаю, — сокрушённо помотал головой Румди. — Если кто и располагает информацией, так только сами хамайцы. Причём личности не меньше моего ранга, да ещё и специализирующиеся на изучении истории и доставшихся нам древних артефактов.

— Ага! — обрадовался я. — Значит, некие магистры и в том государстве существуют? Ты с ними поддерживаешь контакт?

Похоже, магистр не особо хотел раскрывать тайну контактов с коллегами из государства, с которым шла война, но передо мной ему зачем таиться? Тем более моя полная информированность позволит и ему быстрей попасть в иные миры. Или как минимум в иной мир.

Старый колдун не стал делать из этого секрет:

— Конечно, есть. Не так много, как хотелось бы, но… мы, чиди науки и магии, просто обязаны помогать друг другу и взаимодействовать при познании истины.

— Отлично! Все эти коллеги в полном здравии?

— Да… А мы что, должны обязательно встречаться с ними?

Как мог, я пояснил старику, что встречаться необязательно. Лишь в том случае, если мы сами, без хамайцев, проберёмся в город Пайролк или в околицы города. Дальше я самостоятельно постараюсь перебраться через ядовитые туманы и сонмы хищников, как и прогуляться к тому самому зданию, стоящему под гигантским куполом. Когда от меня потребовали уточнений и прояснения причин, заставляющих так рисковать, не стал делать из этого секрета:

— Подобное здание называется Сияющий Курган. К нему сводятся все ниточки регулировок и настроек существующих в вашем мире порталов. Если все порталы закрыты, то явное воздействие Сияющего Кургана очевидно. Не факт, конечно, что, побывав в этом средоточии вселенской магии, мне удастся что-то исправить, но как хранитель подобной святыни, имеющий в неё допуск, и как её специальный курьер я просто обязан там побывать, невзирая на риски.

И в этом ни капельки лгать не приходилось. Задание от Лобного Камня я получил, и довольно конкретное: выяснить, почему пропадают некоторые межмирские магические связи между Курганами. Правда, мне полагалось пробраться в иной мир и уже там провести, помимо расследования, некоторые профилактические действия. Здесь ведь тоже аналогичная беда! Следовательно, надо разобраться.

Далековато в этот Пайролк добираться? А что делать-то?

Если по пути попадутся иные порталы, будем щупать, просматривать, опробовать. Так проложим маршрут, чтобы вначале в здешнем государстве просмотреть разные варианты, а уж потом в эти Хамайские Долины переберёмся.

Война — это не шутки. Попасть в зону боевых действий, да ещё и в чужом мире — хуже не придумаешь. Мы с Лёней навоевались в своё время, знаем. Можно получить не только от противника, но и от своих. Ладно бы только мы прорывались через сражающиеся между собой войска. Ладно, ещё магистра можно с собой прихватить.

С нами-то «карапузы» семейства Свонх. Причём половина из них инвалиды. Что с этими башибузуками делать? Оставить где-то здесь, в безопасном месте? Так они любые цепи перегрызут и попрут буром за нами следом. Мало того, я ведь обещал им отрастить конечности и доставить к их дядюшке. Соврать мальцам и бросить на произвол судьбы? Ведь мы с Лёней можем и не вернуться из какого-нибудь портала. Причём не по нашей вине.

Пришлось мне этот вопрос продумывать, попутно рисуя перед магистром всё величие и нужность Сияющего Кургана. Потом ещё и с Лёней через маску общаться, оговаривая мелкие детали и решая основные вопросы.

Кстати, мой друг решил обезопасить холостяцкую сущность от наездов обеих сестричек Свонхов, да и мою заодно. Причём его идея казалась простенькой, зато непрошибаемой:

— Ты им говоришь: мы сами уходим за линию фронта, а вы, девочки, ждёте нас здесь, пока мы не вернёмся. Естественно, Цилхи с Эулестой соглашаются на всё, лишь бы уйти с нами. Вот тут я и выдвигаю условие: никогда больше не заикаться о замужестве со мной или с тобой. Иначе, мол, не возьмём. Так что никуда эти хитрые проныры не денутся.

Похмыкав для приличия, я согласился:

— Должно получиться… Хотя такие две милые супруги тебе очень подошли бы.

— Издеваешься? — посмеивался Найдёнов. — Мало того, что ты обеих уже использовал в полный рост, так вы ещё мне и после свадьбы собираетесь рога наставлять? Хе-хе! Не выйдет!

Смех смехом, а мой боевой товарищ мог оказаться прав. Не потому, что я по своей инициативе соблазнял бы и далее его супружниц, а потому, что они сами кого хочешь на себя возложат. По крайней мере, наши прежние отношения это уже неоднократно подтверждали.

«Я, между прочим, человек женатый и степенный! — неизвестно с какого бодуна мне вспомнилось, что я женат на Машке, императрице Герчери. Вспомнилось и другое: — Правда, на словах мы с ней вроде развелись… Или это не считается?…»

Мысленно представил Машку рядом и понял, насколько остро я по ней соскучился. Расстались мы с ней, обозлённые друг на друга, взвинченные. Зато сейчас, окажись она вдруг возле меня, обнял бы, расцеловал, прижал крепко, крепко, и…

Пришлось даже головой резко помотать, чтобы прийти в себя и вновь вникнуть в окружающую обстановку. До меня с трудом дошли последние предложения магистра:

–…придётся отправляться в путь только завтра, после обеда. Иначе никак собраться не успеем. О!.. Кажется, мои коллеги просыпаются…

Действительно, все пятеро усыплённых мною магов по очереди пришли в себя. Осмотрелись, прокашлялись и стали требовать объяснений. Каждый это делал в меру своей скандальности и ортодоксальности. Пожалуй, всего один из них отнёсся к моей силе и к моему верховенству в замке с крайним недовольством. Наверное, принадлежал к категории шовинистов и расистов.

В любом случае долго с ними беседовать я не стал. Выпроводил прочь из помещения с нашими личными вещами, трофеями и артефактами и предоставил господину Шаку самому разбираться в тонкостях местных кастовых взаимоотношений. Также он обещал мне пару-тройку коллег отобрать в помощь и взять их с собой в предстоящее путешествие. Наверное, не повредит иметь помимо воинов чиди ещё и нескольких местных магов.

Сам же я остался в третьем лабораторном отсеке не только по причине охраны нашего добра. Предстояло весьма подробно и плотно пообщаться с Алмазом. Детёныш изрядно выспался к тому моменту, поел, опять выспался и теперь требовал моего полного внимания. Что-то ему хотелось поведать архиважное и очень срочное. Разве можно отказать такому уникальному созданию, оракулу, светочу, поводырю, спасителю… и прочая, прочая, прочая?

Общался малыш образами, в данный момент мне не до конца понятными. Вначале, как я осознал, левитирующий тираннозаврик успел во время нашего тюремного заключения заглянуть в несколько дворов и даже в местную конюшню. Уже там он присмотрелся тщательно, можно сказать, с близкого расстояния, к ездовым ящерам. Для этого Алмаз не постеснялся усесться гипотетическим соплеменникам прямо на голову. Уже сидя на голове, он попытался общаться точно так же ментально, как делал с лидерами в мире Айка.

Ничего у него не получилось. А почему?

Это оказалось неподвластно моему восприятию. В передаваемых мне образах мелькал то туман, окутывающий голову ездового ящера, то здоровенный мачете, отсекающий нечто туманное от этой головы. Затем глава окуналась в ярко горящее пламя, после чего вмораживалась в глыбу льда. Напоследок эта глыба льда разбивалась Лайдом, то есть мною, этаким молотом на длинной ручке.

Финальная картинка: осыпавшиеся кусочки льда под ногами у ящера, а он уже довольно активно общается с лидерами. То есть с себе подобными, но вполне разумными существами из Айка.

Естественно, некую красную нить доставленного мне сообщения я уловил. Дескать, некий туман мешает здешним «коням» нормально мыслить и себя осознавать. Чтобы убрать его, надо рубить, поджаривать, замораживать и долбить некими магическими силами. Во всём этом процессе или на некоторых его стадиях я со своими умениями могу (или должен?) участвовать.

Больше никакой конкретики.

Как я бился, рисуя ментальные образы, Алмаз только нервничал и злился на тупость учителя, наставника и защитника. Когда я нарисовал картинку костра, в который опускаю голову ящера, малыш чуть не расплакался, вполне чётко выговаривая между всхлипами:

— Не так! Нельзя так! Нельзя!..

После чего с помощью ментальных образов он показал, как я ем лепёшку размером с автомобильное колесо, обнимаю голую Эулесту, а потом ложусь спать. Дескать, поешь, расслабься и выспись. Только после этого на свежую голову до тебя дойдут мои объяснения.

Смотри-ка! Мелюзга зубастая, ветром носит, а обижать умеет. Видимо, врождённый талант всех оракулов, святош и предсказателей. Что с ним будет, когда он подрастёт и поднаберётся неуместного ёрничества и сарказма?

Последние сутки-полторы в самом деле выспаться было некогда. Все готовились к переходу из Пупсограда, разбирались с лидерами и хватали ценные артефакты. В пути, лёжа скованный наручниками в повозке, я как-то существенно выспался. Уж до ночи протяну. Сутки здесь не слишком-то отличались от стандартных. Я проигнорировал совет белого херувимчика, отправив ему ментальные картинки примерно такого содержания:

— Лайд тебе попался выносливый и молодой, отсыпаться будет в старости. Время для контакта с самками своего вида он выбирает. Ты же над своими картинками «Ящеры с туманом в мозгах» подумай и постарайся перевести все изыски понятным, доступным для меня языком магии. Учитывай, что мои эрги’сы могут быть не только сжигающими или усыпляющими. У них столько разных предназначений, что я даже сам и одной трети ещё толком не опробовал…

— Показывай. Объясняй. Демонстрируй. Экспериментируй.

На этот ряд картинок, где меня изобразили как учителя, наставника и учёного, я скривился от досады:

— Как ты себе это представляешь? Всё сейчас брошу и на несколько недель окунусь с тобой в эксперименты?

Малыш чуть ли царапаться не начал, требуя от меня хоть какого-то обучения. И немедленно! Дескать, ты тут ерундой занимаешься, собираясь порталы отыскивать, а мои бедные соплеменники влачат жалкое существование в одичавшем виде.

Хорошо, что в моей памяти масса чего накопилось полезного и даже годного для формального обучения. Я вовремя припомнил об имеющихся у меня таблицах эрги’сов, их характеристиках и способах применения. Когда-то мне эти таблицы сбросил в сознание серпанс-управленец с незатейливым именем Второй. Я его за собой на Землю со Дна чисто случайно уволок. Живым остался благодаря усвоенным вовремя знаниям. Серпансы меня слушаются как самого настоящего Иггельда.

Второй мне эти таблицы тоже ментальным образом в память запрессовал, а они и от меня легко переместились в сознание Алмаза этаким компактным блоком архивированной информации.

Другой вопрос, что возраст почти что младенца не позволял будущему мессии разобраться с ходу в чужой письменности, обозначениях мерах длины, силы, веса и прочем. Так что следом за первым архивом пришлось сбрасывать ещё несколько, в том числе и тот, который я получил от Длани, уже будучи Иггельдом и подданным империи Альтру. Только после этого я вздохнул с облегчением: светоч цивилизации ящеров с громким именем Алматекезендрав Четвёртый вошёл в глубокий транс самообразования.

«Получится у него или нет? Не рановато ли я взялся за учёбу? — подумал так и сам себя пристыдил: — Учитель недоделанный! Кто так учит?! Сбросил на воспитанника груду учебников университетского уровня и ждёшь благодарности?…»

Хорошо, что терзаться угрызениями совести было некогда. Следовало почерпнуть как можно больше информации о здешнем мире. В этом нужном деле мне серьёзно помешали. Точнее, помешала:

— Так и знала, что тебя здесь отыщу! — без стука и без разрешения в лабораторный отсек вошла смуглянка, названная нами Феей. И как вошла! Походка от бедра, натуральная, грудь без грамма пластики воинственно торчит вперёд, губки манят, глазки блестят. Учитывая, что форма одежды «повязка-юбочка» не изменилась, суть сказанных слов не очень доходила до моего сознания: — А извиняться ты когда будешь за доставленные нам неприятные моменты?

— Мм?… За что?…

— Зачем ты меня усыпил? — сердилась красотка. — Мог бы сразу сказать, что и как, я бы тебе помогла…

— В чём? — тупил я. — Усыплять остальных пупсов?

— Может, и не усыплять… а хотя бы успокаивать. Они ведь такие ранимые духовно и такие непосредственные в своей наивности.

Воспоминания о нацеленных в лицо копьях и довольно грубом обращении во время ареста подвигли меня на сарказм:

— Наивные? Это ты про тех наглых всадников? Или про управляющего, который на всех орёт и лупит почём зря палкой?

— Что им остаётся делать? — вопрошала девушка несколько отстранённо, а сама во все глаза разглядывала разложенные на столах вещи. — Низшие касты по определению всегда ленивы, работать не хотят… Вот и приходится их палкой подгонять… Или копьями…

— Почему тогда вас не подгоняют? — Девушка прошла рядом со мной, и я еле удержался, чтобы не погладить смуглую кожу в районе талии. Или гораздо ниже…

— Нас?!. Ты о чём говоришь?

— О том, что вы тут самые ленивые бездельники, — не стал я деликатничать с определениями. — Хорошо устроились. Не работаете. Если и работаете, то не приведи шуйвы таких работничков.

Фея без всякого спроса подхватила в руки целительский шар, прижала к груди и стала поглаживать ладошками. При этом она словно прислушивалась к тактильным ощущениям, а разговор вела только краешком сознания:

— Скажешь такое!.. Мы не для работы созданы… Только для помощи, наставничества и восхищения такими совершенными созданиями, как чиди…

Мне показалось, она стала впадать в какой-то транс и того и гляди бесценный артефакт уронит на каменный пол. Поэтому-то я встал рядышком, заглядывая в стекленеющие глаза и страхуя прозрачный шар от падения:

— Эй, Фея? Что с тобой?… Тебе плохо?… Ты что-то чувствуешь внутри этого предмета?

Отвечать непослушными губами она стала только через минуту:

— Тепло… Приятное тепло… Такое ощущение, словно мама по голове гладит.

Фея немножко постояла, покачнулась, её глаза стали закатываться, а руки бессильно свесились вниз. Я еле успел подхватить шар одной рукой, а второй и саму девушку за талию.

«Вот и дождался: прикоснулся!» — фыркал я мысленно, возвращая артефакт на стол и пытаясь одновременно завалить смуглянку на себя. Для этого я прогнулся чуть назад, а потом и второй рукой придержал сползающее вниз тело. Вслух же потребовал:

— Эй! Кончай притворяться! — потому как не видел ни малейшего повода для обморока, да и в ауре ничего критического, а уж тем более смертельного не просматривалось.

Понятно, что по закону подлости именно в этот момент познания истины наше единение было нарушено самым вульгарным образом. Бравурно помахивая перед собой обнажённой шпагой, в отсек стремительно вошла Цилхи. С возмущённым вздохом она замерла сразу за порогом так резко, что ей в спину уткнулась не успевшая притормозить Эулеста.

В следующий момент обе сестрички разразились не просто руганью, а натуральными оскорблениями, которых я в мире Габраччи ни разу не слышал даже от вульгарных наёмников. Суть недовольства, если вычленить вкрапления из цензурных слов, заключалась в следующем: не успеет порядочная женщина отойти от своего суженого, как всякие невоспитанные самки разных животных (список прилагался) готовы на него нагло запрыгнуть и сексуально изнасиловать.

С какой стати такая озлобленность? Откуда такая ненависть?

Уж на что я считал себя мужчиной спокойным, уравновешенным, не поддающимся на провокации, но и то сорвался. Я не совсем бережно уронил Фею на широкий диван у стены, после чего слабым ударом сонного беспамятства ударил по разоравшимся дамам. Те враз умолкли, зашатались, но я успел вовремя их подцепить, так как не хватало ещё этим двум нимфеткам на обнажённую шпагу наткнуться.

Оба обмякших тела тоже отволок на диван, усадил рядышком, сдвинул их головы щеками вместе и занялся воспитательной работой. Для этого я уставился на них с близкого расстояния и попытался воздействовать мешаниной угроз и качественного гипноза. Благо, что глазища девицы не закрыли, продолжая моргать веками с видом тупых куриц, насаженных на шампур-гриль.

Я долго на них кричал. Громко. Не сдерживаясь, не выбирая выражений. Запретил на меня вообще повышать голос и заставлял обращаться только на «Вы» и шёпотом. Ещё лучше, пусть говорят мне «Шеф!» Или что-то в этом роде…

Кажется, перестарался. Потому что, когда умолк, обе представительницы семейства Свонхов уже не моргали. Лица, лишённые каких-либо эмоций. Тела расслабленны. Пальцы на руках странно подрагивают.

Я тут же попытался сдать назад:

— Ладно, вставайте… И больше никогда на глотку не давите… Понятно?

Сестрёнки встали. Словно куклы кивнули в согласии и… продолжили стоять истуканами. Видать, обиделись на меня. Пришлось приклеивать на лицо некое подобие улыбки:

— Раз договорились жить мирно, то скажите, где сейчас Леонид и ваши братья?

— Руд и Багдран на своих постах, шеф! — доложила Эулеста. Цилхи вторила ей совершенно бесцветным тоном:

— Лёня сейчас беседует с магистром и его коллегами, — она нервно сглотнула и добавила с усилием: — Шеф…

— Ха-ха! — меня пробило на нервный смешок. — Вот это мне нравится!.. Взяли моду голос повышать на дядю Борю… Хе-хе!.. Присядьте пока, я гляну, что со смуглянкой…

Тут же переключил всё своё внимание на местную аборигенку. Та, кажется, уже и сама пришла в сознание или вовремя прекратила притворяться, но глазки открыла и вдохнула всей грудью весьма красиво и завлекательно.

— Что со мной? — пролепетала она с детской беззащитностью, а рассмотрев меня, добавила уже очень строго: — Что ты со мной сотворил, животное?!

Я непроизвольно отпрянул после такого вопроса. Именно в тот момент со стороны входа раздалось гневное восклицание:

— Смерти за то повинен!