«Танцы» с трупами

Юрий Ильин

В служебной командировке в Турции Настя прониклась страстью к турецкому специалисту Магу, который, как и Настя, работал на русско-турецкую строительную корпорацию. Их роман был насыщен чувствами, но короток. И вдруг к Новому году Маг неожиданно объявился в московской квартире Насти, но вместо любовных утех он попросил девушку помочь ему убрать где-нибудь труп. Так началась криминальная история, в которой Маг не знал Москвы, а Настя, как неопытная интеллигентная девушка, была чужда криминальных дел. Девушка оказалась в ловушке, из которой выход был трагичным и, как ни странно, в чём-то смешным.

1

Телефон тренькнул мягко и призывно, тоном, который не заставлял служащего вздрагивать и судорожно хватать трубку. В корпорации русско-турецкой «Рустурк» по строительному бизнесу к чиновникам относились в меру внимательно, старались не надрывать без нужды их нервную систему, в том числе звяканьем телефонных звонков. Настя протянула свою красивую руку и длинными, тщательно ухоженными пальцами, сняла трубку. Душа её была спокойна, как у райской птички, поскольку она знала, что значил этот звонок: её просто позовут к боссу корпорации и, видимо, хозяин даст Насте очередное, как он выражается, специальное задание. Настя второй год работала на корпорацию, но как бы со стороны. Её основное рабочее место было в юридической конторе «Хелпло», что в переводе на русский язык означало: помощь правовая. Эту помощь контора и оказывала строительной корпорации по вопросам, которые у последней возникали, не обязательно по вопросам права. Просто иногда для корпорации казалось более разумным не выпячивать свои дела на передний план.

Настя попала в контору по окончании юридического факультета Московского государственного открытого университета, можно сказать, по счастливой случайности. Она жила в доме на Рублёвском шоссе 20, на 16 этаже, а на первом этаже располагалась юридическая контора, на вывеске которой, помимо уже упомянутой «Хелпло» (на английском) значилось: «Юридическое обслуживание сложных и простых казусов приличных клиентов». Внизу, правда, кто-то столь же вычурно чёрной краской, какой была написана эта надпись, по стене подмалевал кривыми буквами: «Заходи всякий!». Эта приписка была сделана давно. Настя её, конечно, видела, в душе хихикала, но находила, что это сделано разумно, поскольку придаёт вывеске определённый комический шарм. Она не думала, что ей придётся когда-то работать в этой шаражке, полагала, что ей по её красному диплому вуза, в который она верила ещё с третьего курса, полагается более высокий социальный статус. Однако, когда накануне выпуска из университета, Настя побегала по огромной Москве в поисках этого статуса, она поняла, что в общем-то глупо тратить время на длительные и мучительные поездки по Москве на отчаянно забитом спешащими людьми городском транспорте, внутри которого ты чувствуешь себя, как патрон в стволе в ожидании очередного выстрела. Впрочем, она возможно и продолжила бы кадровые метания по Москве, но в дело вмешался господин Случай.

Настя возвращалась из очередной встречи по делам устройства на работу, которая могла казаться статусной: с ней беседовали в Департаменте по обслуживанию дипломатического корпуса. У Насти была рекомендация из ректората университета, поскольку она у начальства была в фаворе. Во-первых, её достоинство состояло в том, что она все пять лет учёбы в вузе была членом сборной команды по художественной гимнастике и добилась высоких результатов. Во-вторых, у неё были отличные результаты в учёбе, участие и победы в разных конкурсах. В-третьих, Настя умела хорошо ладить не только со студентами, но и находила общий язык с преподавателями и руководством, что удаётся обычно далеко не всем. В-четвёртых, она была просто, но здорово, обаятельна и красива, как человек, одарённый этими качествами от природы и пользующийся этим скромно, с достоинством и, можно даже сказать, с юмором. Но основной причиной, кроме всего изложенного выше, было то, что Настя, окончившая в своё время английскую спецшколу, неплохо знала английский язык, была начитана, хорошо воспитана, умела общаться с людьми разных возрастов и достоинств или чинов. Плюс к этому её специализация как юриста была международно-правовой.

В ДПДК к Насте отнеслись корректно, хотя и несколько свысока, очевидно считая, что приобщение к дипломатии в сфере «принеси-подай», но с хорошими чаевыми, будет принято Настей с восторгом. Наверное так бы оно и было, но чиновники плохо изучили её семейные корни, которые были исключительно сильны. Отец её был ведущим конструктором в сфере военно-воздушных и космических сил, мать занимала высокую должность в Совете Федерации, а значит материальное положение Насти было настолько крепким, что с окончанием вуза родители купили ей комфортную однокомнатную квартиру и могли финансировать не только её текущие нужды, но и «разумные» капризы. Иными словами, родившаяся «с серебряной ложкой во рту», как говорят англичане, Настя была крепким орешком для любой кадровой службы. Необходимо, однако, отметить, что, со своей стороны, Настя, пожалуй, всю жизнь доставляла родителям только радости, что в жизни бывает очень и очень редко. В добавление к уже сказанным лестным словам можно сообщить, что Настя была послушным, целеустремлённым ребёнком с крепким устойчивым характером и бесконечным уважением к родителям, которое, вопреки обычному, не слабело, а крепло.

Беседа с начальственной женщиной в ДПДК оставила у Насти какое-то тягостное впечатление. Она ожидала в этом подведомственном МИД учреждении больше такта, уважения и симпатии даже к молодому специалисту, который приглашался на службу. Числя МИД в ранге аристократического заведения, Настя ожидала от чиновницы некоторого благородства, но в её речи, заполненной рассуждениями о хозяйственной заботе об иностранных дипломатах, звучали мотивы базарной торговки, которые неизбежно резали Настин слух. В общем, Настя, всё внимательно выслушав, по — улыбавшись и покивав головой, выразила благодарность и обещала дать ответ на следующий день после консультации с родителями.

Возвращалась домой Настя несколько озадаченной. Как человек покладистый, она не держала в себе негативных оттенков от состоявшейся беседы. Она привыкла не судить людей по первому впечатлению. Важнее была суть предстоящей работы. А здесь проблема была в том, что её предполагали использовать не как юриста, о чём не было сказано ни слова, а как специалиста-хозяйственника. Чиновница, говоря о рабочих функциях, давала понять, что там есть возможность неплохо дополнять служебный заработок некоторыми подработками. Наверно для девушки с практической жилкой это могло бы быть привлекательным, но для правильной «чистоплюйки» Насти такое выглядело отталкивающим.

В общем, хоть так, хоть сяк, но к дому своему Настя подходила в глубокой задумчивости и в сомнениях. Всё это отражалось естественно во взгляде, которым она окинула фигуру, длинную, элегантную и в меру приятную, директора упомянутой юридической конторы Лёши Силкина, который, не поймав обычной Настиной весёлой улыбки, спросил:

— Милая девочка, скажи, кто тебя обидел, и мы тут же заведём персональное дело…

Настя, глядя в добрые карие глаза собеседника, на скорчившую им грозную рожицу, начала улыбаться и вместе с этим почувствовала облегчение. Не то, чтобы смутное настроение ушло, но оно явственно отошло в сторону, ожидая где-то вблизи результата дружеской беседы молодых людей. Им обоим хотелось поговорить. Они знали друг друга, как это обычно бывает с людьми, между которыми очевидна симпатия, достаточно для скорой случайной беседы, но недостаточно для более близких неформальных отношений. Настя с первого знакомства по приезде её в этот дом два года назад сразу поняла, что ничего особенного у неё с Силкиным быть не может. Прежде всего, он женат, ему лет за тридцать, да и Настя, привычная к тому, что по ней страдают многие ребята, не хотела втягиваться в какие-либо сложные отношения с мужчинами: видимо не созрели для этого её душа и сердце. Но Лёша был приятный молодой человек, с которым охотно было перекинуться некоторыми лёгкими фразами без какого-либо смысла. Иными словами, их отношения были шапошными. В этот раз беседа пошла вначале по накатанной колее, а затем она естественным образом подошла к кадровым перспективам Насти. И только тут Лёша узнал, что его собеседница дипломированный юрист с отличным английским и в начальной фазе с турецким. Интерес практический к языку турецкому появился у Насти год назад, когда она, окончательно оставив художественную гимнастику, поступила, по общей моде, в секцию восточных единоборств. А тренер в их группе был турок, вполне пригожий человек средних лет, чем-то вызвавший у Насти определённый женский интерес. К тому же, в эти края, в Турцию, семья Воиновых (такова фамилия Настиной семьи) любила ездить отдыхать, полагая, что там самое хорошее место для отдыха: сравнительно недалеко от Москвы, приличные отели, услужливый сервис, вкусная еда, везде чисто и, что совсем немаловажно, сравнительно умеренные цены. Плюс к этому — хорошее отношение турок к русским. К тому же, многие знакомые говорили, что турецкий язык относительно несложен.

Итак, услышав исповедь Насти о своих профессиональных проблемах, Алексей едва не заорал от пришедшей в его голову идеи: нужно срочно брать эту девушку в свою контору, от такого ценного кадра действительно голова идёт кругом. Причём, для обеих сторон такой вариант уникально приемлем, особенно с теми преимуществами, которые её новый босс был готов предоставить. Первое состояло в том, что Настя могла работать даже не выходя из собственной квартиры. Она просто должна была спуститься вниз на первый этаж, получить в офисе ценные указания, взять не менее ценные бумаги и документы и, поднявшись на лифте, в своей квартире приступить к работе, порядок которой она определяла сама. Второе преимущество являла её работа. Алексей отдал Насте вопросы правовой помощи по внешним экономическим делам, куда входила клиентура турецкая и российская. Причём сложившийся между юристом, то есть Настей, и Алексеем характер отношений избавлял первую от излишней опеки, давал столь желанную свободу, в том числе возможность в рабочее время посещать тренировки или отойти туда-сюда. А Лёше было хорошо не только в силу наличия у Насти интеллекта и красоты, видом которой он мог наслаждаться сколько угодно. Ему, как и другим молодым людям, нравилось в ней всё. Он мог с удовольствием любоваться идеальной формой её ног, которые говорили сами за себя вне зависимости от обуви, в которую они были одеты, или их положения. Притягивал взгляд её стан с высокой развитой грудью. Неотрывно хотелось смотреть на ту часть тела, которая была пониже спины. Ну и совершенны были черты лица, классически правильные со вздёрнутым носиком, слегка припухшими сексуальными губами, большими светлыми глазами с умным, задорным взглядом. Особо можно говорить о её светло-русых волосах, которым Настя придавала по обстоятельствам ту или иную форму. Не приходится далее говорить об одежде, которая при обильном материальном достатке Насти была богата на выбор, по моде, хотя и довольно консервативна. С учётом сказанного зарплата её не могла быть тощей: для начала ей было положено шестьдесят тысяч рублей.

Кроме указанного преимущества Алексею повезло с тем, что не пришлось изыскивать для Насти рабочего места в общем тесном пространстве конторы, которое было всего на всего размером с трёхкомнатную квартиру.