Пирамида жива…

Юрий Сергеевич Аракчеев, 2018

В 1987 году в журнале «Знамя» была опубликована повесть Ю.Аракчеева «Пирамида». Она вызвала огромный поток читательских писем, заняла одну из верхних строчек рейтинга в газете Книжное обозрение. Телефон не смолкал, у дверей квартиры появлялись ходоки, приезжавшие за помощью. По словам известных юристов, в «Пирамиде» затронуты самые острые вопросы советской юрисдикции.Однако центральные СМИ глухо молчали.В повести «Пирамида-2» была описана непростая история публикации «Пирамиды» и ее последствия. Приведены самые интересные читательские письма. Повесть «Пирамида жива…» закончена в 1993-м году. Дополнена в 2018-м. Публикуется впервые.

Повесть о «повести о повести»

Пролог

Декабрь, 2018-й год. Казалось бы, какой смысл в том, что я хочу рассказать о событиях почти тридцатилетней давности? У нас уже другая страна, нет того Советского Союза, в котором произошли события, описанные в моей документальной повести «Пирамида», вышедшей из печати в 1987 году. В этой повести я пытался обрисовать ту государственную систему, которую назвал Пирамидой, и которая, по моему глубокому убеждению, была главным препятствием для нормальной и справедливой жизни. Тогда была объявлена «перестройка» и мы рассчитывали, что все будет учтено и страна наша станет другой. А Пирамида рухнет. Увы, все получилось наоборот. Рухнула великая страна, а Пирамида осталась, как ни в чем ни бывало, и даже мощнее, чем раньше. А потому то, что описано в повести и происходило после ее публикации, актуально сегодня не в меньшей степени, чем тогда. А может быть даже в большей.

Моя документальная повесть «Пирамида» была опубликована в одном из самых популярных журналов времен «перестройки» в Советском Союзе — «Знамя», 1987, №№ 8-9.

И она вызвала такой огромный читательский резонанс, которого, честно признаюсь, я не ожидал. Да, к тому времени я был уже достаточно известным писателем, автором нескольких опубликованных книг, мои рассказы и статьи печатались практически во всех центральных журналах, широко рецензировались. Но успех «Пирамиды» был несравним ни с чем. Телефонные звонки шли один за другим, звонили знакомые и незнакомые, и все дружно хвалили мою повесть, поздравляли с успехом. А потом пошли письма. Сначала я доставал их из почтового ящика, а потом мне уже звонили с почты и просили зайти, чтобы забрать письма, потому что их было слишком много, а были еще и бандероли. Письма читателей шли не только на адрес журнала, но и на мой домашний адрес, для встречи со мной люди приезжали из далеких мест нашей необъятной страны. И я вынужден был периодически отключать телефон, потому что постоянные звонки не давали возможности работать. Вскоре до меня дошли сведения, что особенную популярность «Пирамида» имела среди заключенных тюрем — за прочтение повести отдавали продуктовые «отоварки», некоторые страницы переписывали от руки. В журнале мне сказали, что ни на одну их публикацию не пришло столько читательских отзывов, причем положительных.

Однако в центральной прессе повесть была глухо «замолчана». Меня не приглашали на встречи с читателями, а мое выступление в связи с «Пирамидой» в клубе «Судьба человека», которое снималось телевидением, в эфир не попало. В кулуарах коллеги-писатели жали мне руку, говорили, что моя «Пирамида» — это «наша Брестская крепость», — но в своих публичных выступлениях ни о повести, ни обо мне даже не упоминали. Апофеозом стало выступление на Пленуме Союза писателей заведующего отделом прозы журнала «Знамя» Валентина Оскоцкого, который, говоря о публикациях журнала за 1987 год, ни о «Пирамиде», ни о ее авторе даже не упомянул. Все это было очень странно, я такого тоже не ожидал.

В марте следующего года газета «Литературное обозрение» опубликовала «рейтинг читательского интереса», в котором моя «Пирамида» заняла одну из самых верхних строчек, опередив такие бестселлеры того времени, как «Зубр» Д. Гранина, «Белые одежды» Дудинцева, произведения Ф. Искандера, А.Битова, В. Пикуля, и других, и даже «Собачье сердце» Булгакова и повести великого В.Набокова. В библиотеках выстраивались многомесячные очереди на прочтение журнала с моей повестью. Однако…

Немало мрачных периодов было в моей непростой и нелегкой писательской жизни, но таких тяжелых переживаний, пожалуй, не было никогда. Ни до, ни после. Открылась гигантская бездна между жизнью и живым восприятием народа моей родной страны и его хозяевами и властителями. Ведь я об этом как раз и писал, ощущая в бедах страны своей влияние дьявольской Пирамиды — то есть разделения людей на «высших» и «низших». Неслучайно и название повести о повести было «Пирамида», а название первой повести — «Высшая мера», что имело двойной смысл — «высшая мера наказания» ее герою, Клименкину, без убедительных доказательств его вины с одной стороны и высшая мера человеческого мужества и порядочности его защитников с другой. А потом появился и третий смысл — мою повесть как бы приговорили к высшей мере наказания, отказав ей в публикации. В связи с чем и была написана повесть о повести — «Пирамида».

Но теперь, после опубликования повести о повести и ее ошеломляющего и неожиданного для меня читательского успеха с одной стороны, и тупого, враждебного неприятия ее и центральной прессой, и некоторыми моими коллегами с другой, показало такую дьявольскую мощь Пирамиды, такое дикое и противоестественное разделение людей в одной и той же стране, несмотря на период так называемой «перестройки», что я оказался в полнейшем стрессе. Не ожидал, что все НАСТОЛЬКО реально. Ведь даже первый заместитель главного редактора журнала «Знамя», который сказал моей редакторше Эмме, что моя повесть им «очень нужна», после ее публикации не то, что не сказал мне доброго слова в связи с ошеломляющим читательским успехом, но странным образом повел себя и в том смысле, что не пригласил меня ни на одну из встреч с читателями и в своих выступлениях не говорил ни о «Пирамиде», ни обо мне, ее авторе. Как будто ни повести, ни меня вовсе и не было.

Что же происходит? — в недоумении все же размышлял я.

То, что в свое время ни в «Литературной газете», ни где-нибудь еще никак не хотели публиковать «слишком острую» «Высшую меру», еще как-то можно понять. Хотя и тогда мне казалось это странным. Ведь справедливость в «Деле Клименкина» восторжествовала, а значит добиться ее можно, к тому же в повести было рассказано о достойных людях, которые живут в нашей стране — Каспаров, Румер, Беднорц, Касиев, Баринов, а также и жители города Мары, которые писали письма в инстанции. Они победили! Своими бескорыстными поступками во имя победы справедливости эти граждане наши показали отличный пример того, КАК надо действовать, как надо жить, не свыкаясь с ложью!

Правда, сам А.Ваксберг, один из самых авторитетных журналистов, пишущих на юридические темы в «Литгазете», честно сказал, что я затронул слишком острые проблемы, связанные с нашей юрисдикцией, а ведь принято считать, что у нас «самый гуманный суд в мире»! Но потом повесть мою все же опубликовали через какое-то время в сборнике, и никакого скандала не было в связи с этим. Так в чем же дело?! Я — ровно наоборот! — ждал, что не только в прессе появятся положительные отзывы о повести «Пирамида», но на телевидении сделают грандиозную телепередачу, на которую пригласят положительных героев «Высшей меры»! Они заслужили это, они настоящие герои нашего времени, с них надо брать пример! Тем более, что у нас ведь теперь «перестройка», и это — отличный материал, современный! Увы.

Но ведь такое замалчивание «сверху» как раз и позволяет «хозяевам» превращать массу «простого народа» в безгласных рабов. Что особенно удобно теперь, в пору бурного развития технологий. Укрепляется Пирамида!

Я сидел над грудой читательских писем — даже чтобы прочитать их все, времени не хватало, не то, что ответить на каждое и чем-то помочь! Я читал их, одно за другим и — все более недоумевал. Буквально все письма были сочувственные, некоторые даже восторженные, во многих люди рассказывали о своей нелегкой судьбе и просили помощи. Они поверили мне! И ведь повесть — чисто «советская», недоумевал я, она вовсе не отрицает «светлых идей», ровно наоборот! Она описывает, как люди боролись именно за них — за правду, справедливость, за честь и достоинство личности человека. И они — победили в конце концов! За честное описание всего этого, за то, что я рассказал правду о людях, о жизни в нашей стране и благодарили меня читатели! Почему же такая странная реакция не только центральной прессы, но и некоторых моих коллег?

Да, мне бы радоваться такому успеху у читателей, а я ощущал себя в полнейшем отчаянье. «Послепирамидный стресс» — так я назвал для себя этот мрачнейший период своей жизни. И вспомнил, как мне рассказывал мой друг Слава Почечуев об одном художнике, который отдавал всю жизнь своему творчеству и был, по словам Славы, прекрасным художником, но — не признанным «сверху». Однако однажды «сверху» почему-то пришло указание отпраздновать юбилей этого живописца в Доме художника и на два дня организовать выставку его картин. Юбилей состоялся, на нем выступали коллеги и кое-кто из начальства, все единодушно говорили о том, как талантлив художник, и какие великолепные картины представил он на выставке. Однако выставка длилась всего два дня, картины убрали, нигде в прессе о художнике не было сказано ни слова. А «талантливый художник» заболел и скоропостижно скончался. Инфаркт. Разве художнику нужны были похвалы коллег? Ему нужно было, чтобы его картины пошли в народ. Но в этом направлении не было сделано ничего. Художник, как и прежде, остался наедине со своими работами. А значит все его труды были бессмысленны. К народу картины его так и не попали. Вынести этого он не смог. Похожая судьба постигла потом самого Почечуева, который, с моей точки зрения, был прекрасный художник. Но ни я, и ни наши общие друзья, помочь ему так и не смогли.

И подобных историй в нашей великой стране не счесть.

Но я все же, слава Богу, держался. Сейчас с двойным чувством вспоминаю тот период — «послепирамидный стресс». Первое чувство, разумеется, горькое: Пирамида показалась мне во всем своем дьявольском естестве. А второе, наоборот — чувство ясности. Ведь ничего нет хуже, если ты испытываешь отчаянье, но не понимаешь, в чем причина его, а потому и не знаешь, как с ним бороться. А я тогда понял причину.

И словно в помощь мне СВЕРХУ — не из Кремля, естественно, не с дьявольского острия Пирамиды, а именно СВЕРХУ! — вдруг пришла поддержка. Именно в этот год, 1988-й, в период «послепирамидного стресса» мне пришло письмо от давнего приятеля моего из Казахстана, и он пригласил меня приехать к ним в гости. Я приехал в разгаре лета, и там… О том, что было там, написано аж два романа, поэтому сейчас писать об этом не буду. Скажу только, что именно тогда, в тот знаменательный год, я не только ощутил Пирамиду во всем ее губительном естестве, но и не в первый уже раз в своей жизни понял, в чем ИСТИННАЯ СУТЬ человеческой жизни, которая — в этом я теперь убежден абсолютно! — только и может свести на нет, а потом и уничтожить пирамидальную дьявольскую систему, отнимающую жизнь у людей. Природа, ее красота, ЛЮБОВЬ — вот главное в человеческой жизни. Это — Божья Истина, я уверен. Она и спасала меня с самого детства, которое было у меня, как, конечно же, у многих моих соотечественников, весьма-весьма непростое.

Но сейчас речь не об этом. Речь о том, как я пришел к идее написать «повесть о «повести о повести». То есть «ПИРАМИДУ-2».

Что касается писем читателей, то я понял, что не могу оставить их без внимания, как и странную историю замалчивания повести. Я обязательно должен писать продолжение, чтобы рассказать обо всем читателям и попытаться разобраться в происходящем и тем самым ответить авторам писем.

Разобраться в горе писем, отобрать самые интересные было непросто, однако довольно быстро я написал о происходившем, стараясь вспомнить все как можно подробнее. И историю появления повести, и с каким трудом удалось мне ее опубликовать, и странные последствия ее публикации.

Я решил назвать эту «повесть о «повести о повести» именно так — «Пирамида-2», потому что все яснее осознавал, что именно пирамидальная — противоестественная, абсолютно несправедливая! — система власти в нашей стране плодит истории, схожие с историей Клименкина, описанные во множестве присланных мне писем. Пирамида неоправданной власти одних людей над другими — главный враг нормальной человеческой жизни! Разве не борьба с ней составляла суть «перестройки»?

И я был почти уверен, что мою «Пирамиду-2» тотчас опубликуют. Ведь «перестройка» в разгаре, демократия у нас как будто бы наступает, а письма читателей, которые я широко цитирую в новой повести, только помогут осознать то, о чем я пишу! И мои трудности с публикацией сначала «Высшей меры», а потом и «Пирамиды» ведь тоже весьма наглядно и убедительно демонстрируют влияние Пирамиды на тех, от кого зависела публикация! Замалчивание «Пирамиды», опубликованной в самом популярном «перестроечном» журнале и вызвавшей такой огромный читательский интерес и поддержку, а также истории, описанные в письмах, развивают тему, обнажают ее, показывают всю мерзость врага нашего — неоправданной, противоестественной, унизительной власти одних людей — «высших», — над другими, якобы «низшими»! Это же категорически противоречит идеям социализма! Слом Пирамиды — суть «перестройки»!

Увы. Мою «повесть о «повести о повести» дружно возвращали изо всех «перестроечных» журналов и издательств…Точно так же, как когда-то «Высшую меру».

И если бы только ее. Теперь ЛЮБЫЕ рукописи мои даже не принимали к рассмотрению, хотя до публикации «Пирамиды» я, как уже сказано, стал даже привыкать к приветливому отношению ко мне в издательствах и редакциях газет и журналов.

В 1991-м не стало Советского Союза, в 1993-м из танковых пушек расстреляли Верхвоный Совет, была принята новая — «ельцинская» — Конституция, страна стала «другой».

Закончились «лихие 90-е», ушел разрушитель и можно даже сказать, что настоящий Антихрист, Ельцин. Начались «нулевые», и пришел Путин. «Перестройка» не только не состоялась, но великая в недавнем прошлом страна была разорвана, разрушена, разграблена. Пирамида же высилась, как ни в чем не бывало.…

Но когда-то ведь должен быть возврат «на круги своя»! — упорно размышлял я, как и многие. Восстанавливать надо не только экономику, но и все другое, в частности, культуру, достоинство человеческое, справедливость. И ведь и «Пирамида-2», и другие мои неопубликованные рукописи как раз об этом! Может быть, теперь мое время пришло?

Как бы не так. Мои вещи категорически перестали публиковать. Любые. «Этого никак», — выразился однажды некто А.Беляев, один из главных «командиров» приснопамятного советского Главлита по поводу публикации моей повести «Переполох» в журнале «Новый мир». Та повесть была-таки опубликована потом в сборнике повестей и рассказов еще в советское время. В теперешнее же, так называемое «демократическое» и «бесцензурное» время для меня и для таких, как я, возник настоящий запрет на профессию. Ибо настоящая литература, музыка, спектакли, фильмы могут пробудить в людях человеческое достоинство и реальное восприятие действительности, что крайне опасно для Пирамиды. Так что цензура сегодня на самом деле гораздо круче, чем была в Советском Союзе.

Однако, благодаря интернету у всех появилась возможность читать даже неопубликованное.

И сейчас я приглашаю читателя пройти вместе со мной путь, связанный с созданием, публикацией повести «Пирамида», последствиями этой публикации, осмыслить все это и ознакомиться с интересными и весьма поучительными историями, которые описаны в письмах читателей. Я никому ничего не навязываю, а лишь призываю к внимательности и осмыслению. И делюсь своим опытом постоянного противостояния Пирамиде. Ведь правильно сказано когда-то — еще в XV-м веке! — английским поэтом Джоном Донном, что «колокол чужой беды всегда звонит по тебе». И в осознании этого — спасение от дьявольской власти Пирамиды. Мы не отдельные острова, а части материка, ветви одного общего ствола. И все так или иначе связаны друг с другом.

И мне кажется, что всем нам нужно думать, как избавиться от пирамидальной общественной системы, пока она не уничтожила нас. Ведь случайный, непредусмотренный и ничем не ограниченный поступок одного человека, находящегося наверху Пирамиды, может привести к нажатию одной только пресловутой кнопки, после чего не останется ничего.