Копытце Таманского дьявола

Юрий Торин, 2023

До сих пор в русской литературе было всего два поручика: поэт Михаил Лермонтов и незабвенный поручик Ржевский. Теперь есть и третий – инженер-поручик Силúцкий. Уже миновал Девятнадцатый – просвещённый век машин и научно-технического прогресса, и только-только наступил Двадцатый, ещё не грянула никакая Русско-Японская война, никакая Первая Империалистическая , не то что Революция, а вокруг бушует жизнь Российской Империи во всём её многообразии, на Юге, у берегов морей Азовского и Чёрного.Но, вчитавшись, внимательный читатель поймёт, что подлинные события намеренно отнесены автором менее чем на сто лет назад, как чисто литературный приём.Дореформенная орфография заменена на современную.

Из докладной записки полковника инженерных войск Елпидифóра Петропавлóвского

«…немедля посчитал своим долгом провести полнейшее служебное расследование, потому как изучив так называемые дневники и письма так называемого инженер-поручика С., узрел в них явную крамолу, угрозу государству и беспорочной репутации уважаемых людей.

У него там куда не плюнь, прошу пардону, всюду свиньи, черти, суфражистки, цыганы, татары, водка и явные злоупотребления служебным положением со стороны лиц начальствующего звания.

Я был прекрасно осведомлён обо всех светских персонах Санкт-Петербурга в годы, предшествуюшие появлению инженер-поручика на Тамани, и докладываю Вам, что даже о существовании такого Силúцкого никто в Петербурге слыхом не слыхивал. Он ошибочно пишет о Черноморской Губернии, хотя дело происходит на самом юго-западе области Кубанской (…)

…Удивленья достоин тот факт, что хотя я сам и находился в гуще описываемых событий на Таманском полуострове, и даже лично участвовал в делах «железного гарнизона» по службе, мою персону поручик С. посмел начисто вымарать из повествования, будто бы меня и вовсе там не бывало!

Между тем телосложения я внушительного, и весу во мне без малого семь пудов. Субтильный инженер-поручик, видимо, робел в моём присутствии, и завидовал моему дородству и чину. Оное завúдство уж сделалось мне привычным, ибо вестúмо — повсюду, коли служишь честно, и о выгоде не помышляешь и состоишь на государственной службе, и в чинах, и вес в обществе имеешь немалый, всегда какие-нибудь канцелярские крысы с польскими, прошу пардону, фамилиями так и норовят укусить тебя за ляжку своими кривыми католическими зубами.»