Месть Аскольда

Юрий Торубаров, 2009

1239 год. Козельск пал, но некоторым его защитникам и жителям все же удалось спастись, укрыться в непроходимых лесах. Уцелевшие воины во главе с сыном погибшего воеводы Сечи Аскольдом решают отомстить жестоким захватчикам и начинают против них настоящую партизанскую войну…

Глава 11

Аскольд проснулся только к обеду. В опочивальне он был один. Всеславна куда-то ушла. Он потянулся, но вставать не стал. Ему припомнилось вчерашнее происшествие, когда князь чуть не выпорол его плетьми.

— Я бы не дался! — сказал он сам себе.

И тотчас же мысли закрутились вокруг Василия. «Надо найти Буда. Отыскать, если жив, Кыргая. Тот все расскажет. Жаль, нет ни гроша. Половцы на деньги падкие. У князя просить не буду. А с Кыргаем потом расквитаемся. Еду завтра», — решил он.

Когда в опочивальне появилась Всеславна, ее было просто не узнать. Хозяйка — заглаживая, видать, прежнюю вину — нарядов не пожалела. Одарила сарафаном небесного цвета, расшитым серебряной нитью, и выглядывающей из-под него алой рубахой, тоже украшенной дорогим шитьем. На голове у молодицы — сорока с кичкой кумачового цвета. Очелье шито золотом.

Всеславна гляделась столь прекрасно, что Аскольд поначалу не мог выговорить ни слова. Он смотрел на жену, будто видел впервые.

— Ты что молчишь, Аскольдушка? — раздался бархатный голосок.

— Не верится, что ты… моя жена. Я опять в тебя влюбился.

— А ты разве меня разлюбил? — спросила Всеславна кокетливо.

— Ни за что! — горячо воскликнул он и, вскочив с лежанки, прижал жену к груди. — Мы никогда с тобой не расстанемся! — прошептал он. — Никогда!

— Аскольд, ты что-то задумал? — подняла она на него свои прекрасные глаза.

— Завтра я уеду, — тяжело выдохнул Аскольд. — Искать Василия.

На лицо Всеславны легла тень. Она вздохнула.

— Я не знаю, что мне делать, — призналась она. — Мне очень жаль брата, но я не хочу отпускать тебя. Я поеду с тобой.

Аскольд выпустил Всеславну из своих объятий.

— Нет, дорогая, не женское это дело — конские скачки да боевые сраженья. Что обо мне подумает князь, его дружина? Нет. Я поеду один, — голос Аскольда посуровел.

— Хорошо, милый. Но мы столько дней провели вместе в седлах! Разве я не доказала, что женщина может сражаться не хуже мужчин?

— Да, — Аскольд принялся одеваться, — ты и в бою была прекрасна. Но сейчас, дорогая, нет необходимости подвергать тебя опасности. Тут поживешь. Я вижу, — он кивнул на ее наряд, — княгиня изменила свое отношение к тебе. А я скоро вернусь. И может, даст Бог, не один, — он многозначительно посмотрел на Всеславну.

Внезапно дверь отворилась. На пороге стоял отрок.

— Князь зовет в гридницу, — быстро проговорил он.

Когда они вошли, князь не мог оторвать взгляда от прекрасной гостьи, чем вызвал ревность супруги.

— Князь, — едва сдерживая раздражение, сказала она, — налей-ка мне квасу.

Михаил схватил сосуд и, разливая содержимое по столу, наполнил кубок. Княгиня фыркнула и пригубила содержимое.

— Как спалось? — обращаясь к Аскольду, спросил князь.

— Спасибо, князь. Я вновь чувствую в себе силы, чтобы скакать на край земли.

— Есть необходимость?

— Да, князь. Завтра я намерен отправиться к половцам, чтобы найти Кыргая или Буда. Они должны знать, где мальчик, которого сопровождал Нестерка.

Отвечая, гость осмотрел стол. Сразу было видно, что поесть здесь любили. Стол был буквально завален всевозможной снедью. На огромных блюдах красовались дичь, рыба, мясо в виде запеченных ножек… В кувшинах — медок, квасы, разные другие напитки… От нарезанного огромными ломтями хлеба еще исходит печной запах.

— Так ты все же думаешь, что это был Василий? — продолжал князь, энергично двигая челюстями.

— Я надеюсь, что Гол увел всех ребят, в том числе и Василия. Гол скоро должен быть здесь. Но я не могу оставаться в твоем городе, пока не выясню, что с моим князем.

Такая забота о своем господине пришлась Михаилу по душе. Он одобрительно кивнул:

— Вот и подожди его. Ты же сам говоришь, что Гол скоро вернется.

— Сил ждать нет. Да и время сейчас опасное, всякое может случиться. А я не могу найти себе места, как представлю, что князь сидит где-нибудь в половецкой юрте и ждет, когда какой-нибудь Буд продаст его в рабство.

Князь обтер усы, отрок тотчас подскочил к князю и вопросительно уставился на него.

— Воды, — буркнул хозяин.

Взяв поднесенный кубок, он сделал несколько больших глотков. Отдышавшись, откинулся на спинку кресла.

— Если бы мальчонка был у Котяна, тот давно бы прислал гонца и заломил бы такой куш, что не приведи, Господи. Раз его нет, значит, и Василия там нет, — он посмотрел на княгиню, у которой уголки губ задрожали, и закончил, сладко зевнув: — И ехать туда не следует. Пойду-ка я, матушка, прилягу, что-то ко сну потянуло. — Он поднялся, с грохотом отодвигая кресло. — Я потом тебя кликну, — и посмотрел на Аскольда, уходя. — А пока отдыхайте.

Пропустив князя с княгиней, из гридницы вышла и чета Сечей. В проходе они неожиданно столкнулись с человеком, который показался им знакомым. Взгляд его, которым он обшарил козельцев, был страшен: глаза горели, как раскаленные угли, источая ядовитый пламень неостывшей мести. Человек быстро отвернулся и заспешил прочь.

— Путша, — тревожно произнесла Всеславна.

— Не тревожься. Князь не даст нас в обиду, — успокоил Аскольд.

— И все же мне стало страшно, — призналась Всеславна, тесно прижимаясь к супругу.

Да, это был он, Путша, верный слуга княгини. Он вскоре вернулся. Убедившись, что никого нет, заспешил в ее опочивальню.

— Тебе чего? — строго спросила княгиня, подставляя девкам руки, чтобы они стянули с пальцев украшения.

— Да… тут… эти, — залепетал верный Путша.

Княгиня сразу поняла, о ком речь.

— Глаз с них не спускай.

Голос, каким она произнесла эти слова, ободрил Путшу.

* * *

Аскольду отдыхать не хотелось, и он решил наведаться к Зосиму, расспросить, не знает ли он, как добраться до половцев. Выходя из ворот, он нос к носу столкнулся… с Зубом.

— Неуж Аскольд? — неуверенно вымолвил тот, от неожиданности отступив на несколько шагов.

— Зуб?! — Сеча бросился к другу, крепко заключая его в объятия.

Они не услышали, как за воротами загремели засовы.

Когда прошли взаимные бурные проявления чувств, Аскольд рассказал о событиях, свидетелем которых был. Козелец, в свою очередь, поведал о своих мытарствах, когда их дорогой повязали, привезли в Чернигов. Там по приказу княгини он был сослан со своими дружинниками в Бабышевский починок. Злодей Путша, приставив к ним злющую собаку Еливферия, не спускал с них глаз.

— От цепей, вишь, руки какие стали? — Зуб оголил запястья, они сплошь были покрыты рубцами. — Как татарва появилась, гонец прискакал, велел в Чернигов вертаться. Сейчас в дружину берут, — хмуро закончил он разговор.

Они помолчали. Скрип приближающегося возка заставил посмотреть на дорогу. Какой-то мужик вез дрова. Аккуратно сложенные поленья горой возвышались над лошадью. Хозяин, бросив вожжи на лошадиный круп, вышагивал степенно рядом. Остановившись перед закрытыми воротами, он вразвалку, окинув незнакомцев испытующим взглядом, подошел к ним и изо всех сил стал наяривать каблуком.

— Эй, отоприте! — орал он.

Но двор молчал.

— Спят, — проговорил мужик, взглянув на небо. Достав из-за пазухи краюху, присел у ворот и жадно принялся ее уписывать. Расправившись, собрал с подола крошки и забросил их в рот.

— Откуда будете? — спросил он безразлично, скорее всего — чтобы скоротать время.

— А мы козельские, — ответил Аскольд. — А сам чей будешь?

— Я тутошний. Извозчик. Я с купчишками, знаешь, сколь исколесил? В Естерхоме бывал, в Мишкольце, Сандомеже, Царьграде… Да разве все упомнишь, — мужик говорил важно, чувствуя свое превосходство. — А Козельск жаль город. Бывал я там. Лютый на вражину был там воевода. Половцы пуще огня его боялись.

Упоминание о половцах надоумило Аскольда расспросить о них мужика:

— Скажи, мил человек, как до половцев добраться?

— Никак туды собрался? Татарва все пути перерезала.

— Шибко большая нужда гонит. Если можешь, подскажи!

Тот увидел интерес козельца, стал было рассказывать, но тут скрипнули ворота. Увидев, что они отворяются, мужик замолк.

— Парень, кобыла у меня не кормлена. Если хочешь дальше послушать, спросишь Ивана Шигу. Всяк знает. Но! — крикнул он и дернул вожжи.

Когда воз въехал в ворота, Зуб спросил:

— Неужто и впрямь в гости собрался? Что за нужда такая?

— В гости, — с болью ответил Аскольд и рассказал о Василии.

— Тогда я с тобой.