Государственный инстинкт – наследие русских царей (статьи и непридуманные истории): 1917–2017 гг.

Юрий Уткин, 2019

Книга является тематической модификацией предыдущих работ автора и посвящена анализу понятия «государственный инстинкт» и его роли в управлении страной. Бог помогает тому государству, которое ведёт населяющие его народы к спасению (в вечной жизни). А опыт и историческая практика существования человеческой цивилизации показывают, что такими государствами были православные империи Византия и Россия, осуществляющие руководство народами, населяющими эти империи, – не по конституции, а по Евангелию. Это были православные империи, объединяющие страны и народы не по принуждению, а по их доброй воле. Что значит – были? Россия и сейчас, несмотря на непростую ситуацию в стране, является «третьим Римом» христианской цивилизации. А четвёртому, как известно, «Не бывать!» Книга рассчитана на читателей самых разных национальностей, самого разного уровня образования, самых разных возрастов и профессий.

Третье, тоже длинное предисловие

(продолжение…)

Конец XIX — начало XX столетия ознаменовались в России быстрым ростом «революционного чертополоха». Поскольку произвести прополку этого чертополоха обществу не удалось (или не захотелось?), случилось то, что случилось.

В феврале 1917 года революционеры — в основном высшие военные чины, финансово-промышленные и банковские олигархи, большинство членов Государственной Думы — объявили народу, что Царь им не нужен; «с Православием разбирайтесь сами. Ну, а Отечество… Где вы живёте, там и отечество. Для нас же главное — прогресс, успехи финансово-промышленных групп, бизнес и власть». (Почему мы и называем их прогрессистами).

Революционеров-прогрессистов сменили революционеры-большевики.

Что было потом, всем известно.

Но всем ли известно, что «Катехизис революционера», составленный на трёх страницах синтаксически безграмотным, но не бесталанным организатором боевых пятёрок (отражённым в «Бесах» Ф.М. Достоевского) Нечаевым во второй половине XIX века, чрезвычайно восхитивший В.И. Ленина и положенный им в основу своей революционной деятельности, для любого нормального человека выглядит как кредо патологического убийцы, получившего высшее образование в лучших филологических университетах России и Запада.

Поставьте перед собой стакан воды с таблеткой валидола и прочитайте этот «Катехизис революционера» (лучше, если вы прочитаете его в первоисточнике, имеющем массу орфографических и синтаксических ошибок). Представляется, что надолго — если не навсегда — этот трёхстраничный опус отобьёт у вас желание петь панегирики революции.

Идеологическая подкладка этого «Катехизиса…» спонтанно (спонтанно ли?) оформилась с помощью товарищей Маркса и Энгельса (записных гедонистов и отъявленных русофобов) — таких же «человеколюбцев» и «людоведов», как и Нечаев, как это вам ни покажется диким или странным.

Таким образом, в памяти всплывает всё вышеперечисленное, когда на глаза попадается заметка или статья с гимнами революции. А ведь революция воспевалась российской общественностью, а затем советской (и постсоветской) властью на протяжении более чем полутораста последних лет^[11].

Революционный чертополох подобен сныти, с которой бороться бесполезно, особенно если не прибегать к Божией Помощи.

Мы были пионерами, затем комсомольцами, кое-кто побывал и в партии — автор этих строк (инженер по профессии) членствовал (состоял, числился — иначе и не скажешь) в КПСС с 1971-го по 1991 год и как семейную историческую реликвию до сих пор хранит комсомольский билет, учётную карточку члена КПСС и партбилет.

Громадный слой людей в Российской Федерации (да и не только в ней, но и в постсоветских республиках) относится к категории «советский». И этот советский человек стоит перед камнем с надписью: «Налево пойдёшь — революционером станешь, направо пойдёшь — к Богу придёшь (обретёшь жизнь вечную), прямо пойдёшь — к либералам примкнёшь». Русский публицист К.Н. Леонтьев употреблял такое выражение, характеризующее либеральную общественность, как: «либерально-развинченное общество». Но ведь именно развинченными и были революционеры конца XIX столетия — начала XX века. Сомкнувшиеся в 1917 году с криминальными и полу криминальными элементами.

Перед таким камнем можно простоять всю жизнь и не принять определённого решения. Судьбы у всех разные.

Но воля человека для Творца — священна. Человек сам должен выбирать пути, по которым ходить.

Та самая общественность, общество, которому мы в начале первого предисловия давали своё самодельное определение, в очень большой части состоит из советских людей, потерявших после августа 1991 года свою, какую-никакую, но — идентичность. Автор этих строк тоже был пионером (см. начало статьи) и с удовольствием и мальчишеским энтузиазмом распевал: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры — дети рабочих…» и помнит, как в пионерский лагерь (где-то в Тучково, старинная усадьба, 1949–1952 гг.) летом в яркий солнечный день прилетал на «этажерке» Маресьев с товарищами; и весь вечер на опушке леса горел пионерский костёр, и шёл концерт пионерской самодеятельности. Божественная природа: лес, лужайки и поля, опушка леса и чистое голубое небо («Божественная мысль, разлитая в пространстве»), одухотворённые лица и общее приподнятое настроение пионеров, вожатых, гостей праздника и всех присутствующих — остались в памяти автора, наверное, на всю жизнь^[12].

Позднее в каких-то компаниях мы пели: «Ямщик, не гони лошадей…» А это уже не пионерский и даже не комсомольский возраст…

На глаза попадается информация о статье К.Д. Кавелина «Политические призраки», написанная в 1877 году, когда под впечатлением событий Турецкой войны «всплыл» в общественном сознании вопрос о преобразовании нашего государственного строя.

Далее, уже в начале XX века, выясняется, что появление данной статьи коррелирует с фактами, аналогичными фактам нашего времени под влиянием несчастной Японской войны 1905 года (В.Д. Катков «Христианство и государственность», Москва, 1913 г.), также повлекшими за собой «всплытие» в печати и общественном сознании вопроса о преобразовании нашего государственного строя.

Что же это получается?

Как только страна сталкивается с определёнными трудностями или неудачами, возникающими в результате начавшейся войны или в ходе её, как только возникают неурядицы и неустройства экономического или какого-либо социального характера (междоусобица, холерный бунт и т. д.), общество сразу же ставит вопрос о преобразовании нашего государственного строя?

Постфактум складывается впечатление, что в этом обществе присутствуют персоналии, которые получают и реплицируют (размножают) советы о преобразовании нашего государственного строя, идущие прямо из преисподней.

А сейчас — какой слой в нашем современном обществе (по нашему самодельному определению) — фактически, а не номинально — основополагающим образом влияет на жизнь государства или играет основополагающую, руководящую роль?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

11

Проницательные люди (аналитики) заметили, что большинство революционеров (в среднем) вышли из представителей народонаселения либо непроизводственных сфер человеческой деятельности — адвокатов, юристов, журналистов, писателей, политиков, чиновников бюрократических ведомств либо сервильных её областей — парикмахеров, работников типографий, предприятий общественного питания и т. д.

12

Как размышлял намного позднее автор этих строк, духовный подъём, вызванный восстановлением православия в стране, и всё-таки ещё (некоторое время) продолжающаяся после войны симфония властей, церкви и народа были этой благословенной причиной одухотворённых лиц и общего приподнятого настроения на этом празднике.