Побег из ссылки. Мемуарная повесть

Юрий Филиппович Луценко

– Ты думаешь, они могли нас снять с поезда? – А ты хочешь сказать, что тебе не так подумалось? – ответил вопросом на вопрос сердито. Потом добавил: – Они всё могут. От них всего можно ожидать. Это их государство, тут их власть, их законы. А потом трое суток в пути. Трое суток ощущения внутренней, почти полной свободы.

Глава 3

На, может на четвёртый, или пятый день, после нашего приезда тесть пришёл с работы не в меру озабоченным.

И по времени — много раньше обычного.

О чём-то мрачно пошептались они с тёщей…, а потом… таинственно как-то поманил он меня в терраску на огороде.

— Начальник милиции тебя кличет к себе… — сказал, заговорщицки оглядываясь по сторонам.

— Начальник? Сам лично? Это зачем ещё?

— Говорит — из Москвы депеша ему пришла про тебя. Призывают дела тебя в Белград.

— Меня в Белград? Какой Белград? Да ты понимаешь, что это же в Югославии город такой. Это же за границей! Ты ничего не напутал? И как это так меня может кто-то «звать»? Откуда они могли и узнать, что в Михайлове есть какой-то такой — я?

Тесть пожимал плечами и смотрел на меня пустыми растревоженными глазами…

Всё это показалось тогда диким, непонятным… неестественным настолько, что я замер в растерянности. Можно было подумать, что через тестя кто-то просто шутит надо мной, меня просто кто-то пытается разыграть — приколоться.

— Подожди-ка, отец. Расскажи всё по порядку. Как он тебя вызвал, о чём говорил…

— Ко мне на склад, — рассказал тесть, — заявился лейтенант из милиции — Лёшка. Он у нас свой… прикормленный. Часто к нам забегает по соседству. А седни он и говорит мне, как только зашёл: «дядя Андрей, тебя с гостями дома? Так с тебя причитается!»

— Да дочка с семейством приехала в отпуск, — говорю ему.

— Одна? Али с зятем? — спрашивает».

— А как же без зятя? Без зятя ей нельзя. Дети у них. Двое маленьких

— Так он у тебя кто, зятёк-то? Вообще-то, он какой? Весёлый мужичок-то у дочки?

— Почему, весёлый? — Говорю. — Нормальный. Трезвый и деловой мужик. Булгахтер..

— А чего ж его — булгахлтера простого —

— Как, так вызывают? — говорю. — Кто его по срочной депеше из Москвы в Белград вызывает? Он же в отпуске. И ты откуда про него узнал?

— А вот ты сходи, — говорит, — к подполковнику нашему. — Зовёт он тебя, поначалу, — разъяснит, что к чему. Только он такой ругачий сейчас. Потому что принесло его не вовремя — твоего зятя-то Потаповского, — говорит, — на мою голову.

— Подполковник, и правда, меня отругал… — продолжил тесть. — За то, что я не объявил в отдел милиции, что ко мне гости понаехали! Понимаешь? Какие-то новые порядки ввели! Никогда такого не было! А особенно не сама дочка, она-то у нас местная, своя, а именно — ты! И велел он тебе, самому, срочно к нему явиться. Посылают, как он сказал, тебя в командировку. А куда, как и зачем ехать — это уже он сам тебе всё обскажет.

— И я спросил ещё: «А если он не поедет? — Он же в отпуске!».

— А нам, — говорит, — поступила команда его отправить. А как мы её выполним, это уже наша проблема — говорит. — И мы отправим! Хоть под конвоем!

— Так мне, что завтра утром идти? Уже рабочий день кончается.

— Ты чего, «завтра»? Какой «завтра»? Сегодня! Сейчас! Он сам там тебя ждёт.

Подполковник действительно меня ожидал. Они, эти выдрессированные работники спецслужб умели быть очень дисциплинированными, когда дело шло о делах, связанных с каким-то спец-секретом…

Он с любопытством оглядел меня с ног до головы… Предложил сесть… Вежливо по форме, но тоном командным, не допускающим возражений, объявил, не выпуская из своих рук какой-то документ. Что мне надлежит срочно… нет даже — «весьма срочно»… то есть сегодня же, в ночь, отбыть в город… Белгород!. Так, чтобы завтра уже там, явиться в областное Управление Государственной безопасности.

— По всем остальным вопросам вам нужные разъяснения дадут уже в том Управлении. Потому желаю вам доброго пути.

— Спасибо. А деньги на дорогу? У меня же ведь с собой свободных нет. Я на такую командировку не рассчитывал.

— Займите их пока у тестя. Он мужик тороватый! А там, уже на месте, вы с них и спросите. — Он подумал немного и добавил: — А потом вот ещё что… когда вернетесь оттуда, если конечно вас отпустят с миром… не болтайте о том, соберите свои манатки… и постарайтесь поскорее уехать из нашего города.

— Почему? Мне не разрешено здесь быть?

— Просто, так не только для нас, но и для вас будет спокойнее…

Я ушел не прощаясь. И думал по пути в тещин дом, что вернусь я сюда ещё обязательно! Тебе, бюрократу, назло! Не в этом году, то через три года, через пять…. И из города этого сейчас, пока не закончится мой отпуск, я не уеду ни за какие коврижки. Потому время отпуска моего, каждый его день, каждый час — нужен был в первую очередь моим детям.

Мне еще думалось о том, как же быстро они там, в Москве, определили место моего пребывания. Кто-то, как видно, этим специально занимался! Ну, предположим, адрес родителей жены секретом ни для кого не был, но всё равно оперативность, с какой сработала эта служба, впечатляла! И зачем я им? Что за личность особенная? Каких пакостей они ждут от меня еще?

И решил я всё же, что торопиться мне нечего. У них свои дела, у меня — свои, а потому: поеду я не в ночь, как велел начальник, а на другой день утром.

Только ночью справиться уже с нервами и нормально поспать, хоть пару часов, мне так уже и не удалось.

А жена моя, подготовленная уже в некоторой степени с помощью тёщи, тестем вполне спокойно восприняла сообщение о моей командировке.

— Надо, так надо. — Философски изрекла она. Просто не поняла, и не подумав о том, что темная туча неожиданно нависла не только надо мной, но и над всем нашим с ней семейством.. И было мне немного где-то обидно это, но в то же время — просто очень хорошо, что в дом не вторглась ненужная тревога.

Изменение маршрута командировки — из Белграда — на Белгород — её даже несколько разочаровал. Ведь интереснее же было бы, если мужа командировали бы за границу. А кто бы там подписал эту командировку, и с каким поручением — это уж были совсем второстепенные детали забавного необычного приключения.

И женой, и тёщей, всё ещё продолжала владеть глубокая эйфория от нашего приезда и им, было, не особенно важно был ли я где-то здесь рядом, или в недалёкой временной отлучке.

А мы с тестем, и не договариваясь даже, свои переживания и опасения постарались скрыть поглубже в себе и никому их не показывать. Женщины и дети должны был жить в мире незамутнённого комфорта и счастья.

В Москве, во время пересадки на Курском вокзале, и ещё больше утром, уже в Белгороде, меня не оставляли ощущения человека попавшего под какой-то дикий розыгрыш.

Казалось, что там, в областном управлении Государственной Безопасности уже какой-то более серьёзный мужик в военной форме скажет мне:

— С вами грубо пошутили. Возвращайтесь-ка себе обратно.

Но всё оказалось вполне серьёзно.

Меня встретили, без удивления… деловито позвонили в гостиницу, выдали талоны на обеды в какой-то рабочей столовой. Из расчета на трое суток!

И деловито посоветовали не тратить время даром, а сходить пока на экскурсию — осматривать все достопримечательности их прекрасного города.

Понадобился я им только в конце следующего дня. Для опознания каких-то людей на фотографиях Я никого из них не узнал, следователь воспринял это без удивления, записал в протокол, дал мне расписаться в том и поблагодарил меня, вызвав на этот раз моё уже удивление этим. Никогда до этого я не встречал таких культурных кагебистов…

Потом ещё, вечером в кабинете начальника с участием прокурора они устроили мне официальные встречи с какими-то людьми. Один из них, по разговору — местный, был острижен коротко — под «арестанта», и одет в изношенную казённую, явно зэковского образца, одежду. Двое других — как видно — приезжие — опасались почему-то выходить из номера гостиницы поодиночке.

Ответы наши о том, что мы «незнакомы и никогда до этого не встречались» следователи воспринимали уже с некоторым недоверием, но в протоколе факт фиксировали.

И опять повторно послали меня осматривать «очень уж интересные» достопримечательности города, при осторожном, совсем почти «незаметном» для меня, сопровождении какими-то безликими «топтунами».

Мне всё это порядком уже надоело, и я устроился в номере с намерением целый день проваляться на кровати с книжкой, и выходить из гостиницы только для подкрепления в столовой.

Однако и там покоя не было. Номер был «общий» — большая комната на четыре человека, и товарищи по жилью вели себя не очень-то корректно. Они курили лежа в постели, потом решили «сообразить на троих», для проформы принять в том участие пригласив и меня. А, когда я отказался, совсем даже перестали считаться с моим присутствием.

В чужом городе было опасно ссориться из-за мелочей…. И я делал вид, что понимаю и разделяю их чисто «мужское» поведение.

На улице было безлюдно, моросил мелкий дождик, пахло кислыми щами… и душа моя вдруг затосковала…. Но, как это ни странно не по предвечерним прелестям городских окраин Михайлова, а по ароматному испарению томской тайги.

— Ну, вот еще такой привязанности мне не хватало…

— Что-то ты какой-то не такой… — Подошел ко мне недалеко от входа в гостиницу любопытный толстячок из соседнего номера. — Все тебе здесь не нравится, все не по тебе. В Сибири разве лучше?

Вот тебе и раз. И откуда только такая осведомленность?!

— А ты почем судишь, что я из Сибири? — Спросил я его.

— Дак, ты еще и не приехал, собирался только, а мы уже знали, — едет важный свидетель. И мы будем знакомого мужика опознавать.

— Ну и как? Опознал?

— Вроде похож немного на одного тут. Только ты — это не он. Ты ученее на вид. Грамотнее. А тот был мужиковатый. И, больно — хитёр…. А ты, видать, простодушный, тебя обмануть, что два пальца обоссать…

— Так и сказал… им — чекистам?

— Так и сказал. А чего мне врать… Ты смотри тому худому, длинному из твоей комнаты не покажись знакомцем. Затаскают… по опознаниям да по очным ставкам. Что-то за ним большое они числят.

Только к концу третьего дня мне, наконец, оплатили расходы по проезду, обсчитав при этом на треть моих «законных» расходов, зная при этом, что я — бухгалтер…. И разрешили возвращаться «в свою Сибирь».

Я уехал в тот же вечер

«Отпускное» настроение было безнадежно утрачено.