Тьма в бутылке

Юсси Адлер-Ольсен, 2009

Отделу «Q» полиции Копенгагена поручено расследование весьма необычного дела. Полиция Шотландии переслала датским сыщикам небольшую бутылку, выброшенную морем на пустынный берег: в ней обнаружилось истлевшее послание на датском языке, написанное кровью. Текст плохо сохранился – время и морская вода сделали свое дело. Приступив к расшифровке, детектив Карл Мёрк вместе со своими помощниками установил, что в послании был заключен призыв о помощи. Что это – детская шалость или последняя надежда на спасение? Карл Мёрк и его коллеги пытаются использовать все возможности, чтобы раскрыть это и другие чудовищные преступления серийного убийцы, которому в течение долгих лет удавалось уходить от правосудия.

11

Ирса, расположившаяся в кабинете Розы, не слишком шумела, что было хорошим знаком. Ибо если бы она продолжила в том же духе, вылетела бы домой на третий же день, и Розе пришлось бы поскорее вернуться.

Им же нужны были деньги, по словам Ирсы.

Поскольку в архивах не нашлось никакой информации о похищении людей в феврале 1996 года, Карл взял папку с делами о пожарах и позвонил комиссару полиции Антонсену в Рёдовре. Лучше уж пообщаться с дубоголовой крысой из своего ведомства, чем с таким конторским грызуном, как Идинг. Почему этот придурок не отметил ничего в старом полицейском рапорте насчет экономического состояния предприятия, сгоревшего в Рёдовре? Карл посчитал это халатным отношением к обязанностям. Кроме того, газовщики ведь объяснили, что постройка не была подключена к газовой сети, тогда что же так мощно рвануло в этой развалюхе? Пока подобные вопросы не получили ответа, полиция должна была расследовать вероятность поджога с целью убийства и вообще принимать во внимание абсолютно все.

— А, — произнес Антонсен, когда Карла с ним соединили, — имеем честь беседовать с Карлом Мёрком, специалистом по расчистке от пыли старых дел, — закудахтал он. — Ну как, вы уже обнаружили, кто убил «человека из Граубалле»?^[18]

— Ага, и убийцу Эрика Клиппинга^[19] тоже нашли, — парировал Карл. — А вскоре, кажется, раскроем еще одно из ваших старых дел.

Антонсен засмеялся:

— Я прекрасно понимаю, о чем ты. Говорил вчера с Маркусом Якобсеном. Хочешь узнать подробности о местном пожаре, случившемся в тысяча девятьсот девяносто пятом году? Рапорт не читал?

Тут Карл позволил себе ввернуть пару ругательств, которые тупица Антонсен запросто мог бы отразить другими, не менее смачными.

— А как же. Такое впечатление, что, когда писали этот рапорт, старательно гнали строку. Работа кого-то из твоих ребят?

— О Карл, какой вздор. Идинг постарался на славу. Чего тебе не хватает?

— Информацию о компании, пострадавшей в пожаре, этот состряпанный на славу труд полностью игнорирует.

— Да-да, я примерно это и подозревал. Но у нас хранится кое-что на месте. Спустя несколько лет в компании проводилась ревизия, завершившаяся обращением в полицию. Из этого все равно ничего не вышло, зато нам удалось узнать о компании кое-какие дополнительные подробности. Переслать по факсу или приползти к тебе на коленях и возложить к трону?

Карл рассмеялся. Нечасто встречались люди, способные отражать его нападки настолько обезоруживающе.

— Нет, я сам к тебе приеду, Антонсен. Можешь пока приготовить кофе. Нет-нет, — завершил Карл разговор, и никаких «до встречи».

Он немного посидел, уставившись в экран на бесконечное обсуждение по каналу «ТВ2 Новости» бессмысленного убийства Мустафы Хсоунея, очередной случайной жертвы разборок между преступными группировками. Видимо, полиция разрешила провезти его тело по улицам Копенгагена. Наверное, кое-кто, глядя на это, подавится своей клубничной овсянкой, красно-белой, как датский флаг.

Вдруг с порога донеслось:

— Когда будут задания?

Карл был шокирован. Как он мог не услышать шаги? Если такой дылде, как Ирса, удалось беззвучно подойти к его кабинету, а в следующий момент заорать, как бешеной антилопе, значит у него пошаливают нервишки.

Ирса отмахнулась:

— О, муха, терпеть их не могу. Они препротивные.

Карл проводил глазами насекомое. Бог его знает, где эта муха пряталась все это время. Он бросил папку с делом на стол. Черт возьми, почему она не хлопнула?

— Я готова. Хотите проверить? — спросила Ирса голосом, удивительно похожим на голос Розы.

Хочет ли он проверить ее готовность? Вряд ли он желал чего-то меньше.

Карл оставил муху в покое и повернулся к Ирсе:

— Ты хотела бы чем-то заняться? Отлично. В общем-то, ты здесь для этого. Тогда для начала позвони в Комитет контроля за предприятиями и запроси счета компаний «Оптовая торговля К. Франдсена», «Паблик консалт» и «Джей Пи Пи Беслэг А/С» за последние пять лет, а также изучи их активы и краткосрочные займы. Ладно?

Она посмотрела на него так, словно он сделал ей какое-то непристойное предложение.

— Ну уж нет, можно, я не стану выполнять это задание?

Ничего хорошего такой ответ не предвещал.

— Почему нет?

— Потому что намного проще отыскать всю требуемую информацию в Интернете, к чему висеть на телефоне за двадцать минут до конца рабочего дня?

Карл попытался проигнорировать слова Ирсы, но его эго скрылось в плиссированных складках ее юбки. Может, стоит дать ей шанс?

— Карл, взгляни-ка, — с порога обратился к нему Асад, немного посторонившись, чтобы пропустить Ирсу. — Я долго всматривался, — продолжил он и протянул Карлу копию письма. — Что ты скажешь? Я долго думал, что в третьей строке упоминается Баллеруп, затем заглянул в путеводитель «Кракс» и просмотрел все улицы Баллерупа: единственная, которая подходит по написанию к слову перед буквой «в», — это улица под названием Лаутрупванг. Парень написал «Лаутроп», через «о», но ведь он не очень грамотный.

Секунду Асад следил взглядом за мухой, носившейся кругами под потолком. Затем он посмотрел на Мёрка.

— Так что скажешь, Карл? Как считаешь, может такое быть? — И указал на соответствующий фрагмент в копии.

ПОМОГИТЕ

В день.6 февравля 1996 нас похиттили

Нас схватили у автобуссной остановки у Лаутропванг в Баллерупе — человек ростом 18…. ко… ем. волос..

Карл кивнул. Выглядело действительно довольно правдоподобно. В таком случае оставалось как можно скорее порыться в архиве.

— Ты киваешь. Значит, ты принял это. Ай, Карл, здорово! — воскликнул Асад, перегнувшись через стол и поцеловав его в макушку.

Мёрк отпрянул. Он еще мог допустить комки в сиропе и приторный чай. Но на эмоциональные порывы в свойственной жителям Ближнего Востока манере он совсем не рассчитывал.

— Итак, теперь нам известно, что это случилось либо шестнадцатого, либо двадцать шестого февраля тысяча девятьсот девяносто шестого года — сосредоточенно продолжал Асад. — Мы также знаем где, что похититель — мужчина ростом более ста восьмидесяти сантиметров. Нам не хватает всего одного слова в последней строке, каким-то образом характеризующего его волосы.

— Верно, Асад. И еще какой-то мелочи в виде шестидесяти пяти процентов остального текста, — сказал Карл.

Однако в общем и целом интерпретация выглядела весьма похожей на правду.

Мёрк взял бумагу, поднялся и вышел в коридор посмотреть на увеличенную копию письма.

Полагая, что Ирса тем временем вовсю прочесывала счета пострадавших от пожаров компаний, Карл глубоко ошибался. Она стояла посреди коридора, абсолютно безразличная к происходящему вокруг, и заинтересованно изучала текст письма из бутылки.

— Эй, Ирса, нам надо тут кое-что сделать, — сказал Карл, но она не сдвинулась с места.

Карл уже знал, насколько заразительным бывает поведение сестер, и потому пожал плечами и оставил ее в покое. Рано или поздно у нее заболит шея от долгого стояния в такой позе.

Карл и Асад встали рядом с ней. Сравнивая предложенную Асадом трактовку и изображение текста, Карл не мог не согласиться с тем, что теперь получалось разобрать размытые и все же вероятные очертания букв, которые ранее были абсолютно нечитабельными.

Да, действительно, все догадки Асада выглядели достоверно.

— Ну, вполне может быть и так. Совсем не глупо, — заметил Мёрк и поручил Асаду выяснить, не было ли все же в архиве заявления о каком-либо преступлении на улице Лаутрупванг в Баллерупе в тысяча девятьсот девяносто шестом году, которое тем или иным образом могло быть связано с похищением людей.

Он наверняка справится с заданием ко времени возвращения Карла из Рёдовре.

Антонсен сидел в своем небольшом кабинете. Карл вошел в невероятно душное помещение, пропитанное запахом трубочного табака и сигарилл. Никто никогда не видел, как Антонсен курит, и тем не менее он курил. Ходили слухи, что он оставался на работе после того, как все служащие расходились по домам, и пару раз затягивался в тишине и спокойствии. Год назад супруга Антонсена объявила, что он бросил курить. Однако так обстояло дело по ее мнению.

— Вот описание предприятия в Дамхусдален. — С этими словами Антонсен протянул Карлу пластиковую папку. — Как ты можешь видеть по первой странице, речь идет об импортно-экспортной компании, их партнеры зарегистрированы в бывшей Югославии. Так что явно у фирмы настал непростой период, когда на Балканах развернулась война и все сокрушила. На сегодня «Амундсен энд Муяджич А/С» — вполне процветающее предприятие, однако, когда случился пожар, они оказались в экономической яме. В то время ничто не подтвердило подозрений в отношении фирмы, да мы и до сих пор не изменили своего мнения. Но если тебе есть что сообщить, милости просим.

— «Амундсен энд Муяджич». Муяджич — вроде югославская фамилия, верно? — уточнил Карл.

— Югославская, хорватская, сербская… не все ли равно? Я думаю, сейчас у них не осталось ни Амундсена, ни Муяджича, но ты можешь сам проверить, если хочешь.

— Весьма откровенно.

Карл немного поерзал на стуле и посмотрел на своего давнего коллегу.

Антонсен — правильный полицейский. Он был несколькими годами старше Карла и всегда занимал чуть более высокое положение; и все же им удавалось совместно вести дела, и это подтверждало, что они одного поля ягоды. Ни у кого, ни у единого человека не получалось сбить их с толку. Они оба были не из тех, кого можно заболтать или запросто похлопать по плечу или кто любит затеять в коридоре пустой треп. Если кто в личном составе и не отличался дипломатичностью, то именно эти двое. Вот почему Антонсен так и не стал начальником полиции, а Карл и вовсе ничего не добился. Вполне закономерно.

Но сейчас между ними возникло напряжение, терзавшее Карла, а все из-за этого дурацкого пожара. Ибо вновь Антонсен находился у руля.

— У меня складывается впечатление, — продолжил Карл, — что ключ к объяснению последних пожаров в Копенгагене можно отыскать в деле о пожаре в Рёдовре. Тогда было обнаружено тело с отчетливыми следами на фаланге мизинца, которые указывали на то, что жертва в течение многих лет носила кольцо. В точности такой же опознавательный знак имеется у сгоревших в недавних пожарах. И вот я задаю тебе вопрос: ты можешь утверждать со всей прямотой, что в тот раз дело было расследовано тщательнейшим образом? Я спрашиваю без обиняков; ответь мне, и я ничего не стану предпринимать, мне просто нужно знать. Ты был как-то связан с этой фирмой? У тебя было или есть что-то общее с компанией «Амундсен энд Муяджич А/С» и поэтому ты повел дело именно таким образом и именно с теми людьми?

— Ты обвиняешь меня в чем-то противозаконном, Карл Мёрк? — Лицо Антонсена вытянулось. Все добродушие куда-то улетучилось.

— Да нет. Но я просто не понимаю, почему вы в тот раз не установили со стопроцентной точностью причину пожара и личность погибшего.

— Так ты, значит, обвиняешь меня в невыполнении моих профессиональных обязанностей?

Карл посмотрел ему в глаза:

— Да, обвиняю. Потому что мне нужно от чего-то отталкиваться дальше.

Антонсен протянул Карлу банку светлого «Туборга», и тот просидел с ней в руке до самого конца беседы. Старый лис сделал из своей банки большой глоток, вытер рот и выпятил нижнюю губу.

— Дело не вызвало у нас беспокойства, Карл, если отвечать напрямую. Пожар на чердаке и бомж, вот как все обстояло. И оно действительно как-то прошло мимо меня. Но не из-за того, о чем ты думаешь.

— Тогда почему?

— Потому что в то время Лола трахалась с одним из наших сотрудников и я сидел в глубоком кризисе.

— Лола?

— Да, черт возьми. Послушай, Карл. Мы с женой прошли через это. Сейчас все в порядке. Но я охотно признаюсь тебе в том, что мог бы больше внимания уделить тому делу.

— Ладно. Сойдемся на этом.

Мёрк встал и посмотрел на курительную трубку Антонсена, похожую на корабль, застрявший в пустыне. Скоро она вновь отправится в плавание. В рабочее время или после.

— Ах да, — остановил его Антонсен, когда Карл уже находился в дверях. — Еще кое-что. Помнишь, этим летом произошло убийство в высотке в Рёдовре? И я сказал тебе, что, если ваше отделение плохо обойдется с ассистентом полиции Самиром Гази, я надеру вам задницы? Я слышал, Самир возвращается к нам. — Тут он взял трубку и слегка потер ее. — Почему он это делает, не знаешь? Он сам мне ничего не говорил, но, насколько мне известно, Якобсен был им вполне доволен.

— Самир? Не-е, я не в курсе. Я его довольно плохо знаю.

— Ну ладно. Тогда скажу тебе, что и в отделе «А» все удивлены, а вот я слышал, что тут каким-то образом замешан твой человек. Ты совсем-совсем не в курсе?

Карл задумался. Почему тут должен быть как-то замешан Асад? Он с первых дней старался держаться подальше от этого человека.

Настала очередь Карла выпятить нижнюю губу. А почему непременно Асад?

— Поспрашиваю, но я понятия не имею. Может, Самир просто захотел вернуться к лучшему в мире шефу, как тебе такая идея? — Он подмигнул Антонсену. — Большой привет Лоле.

Ирса стояла на том же месте, где ее оставил Карл: посреди подвального коридора перед сделанной Розой гигантской копией письма из бутылки. Она замерла, приподняв одну ногу, как фламинго, в состоянии, близком к трансу. К ним как будто вернулась Роза, только по-другому одетая. Аж как-то не по себе.

— Как дела с финансовой отчетностью из Комитета? — поинтересовался Карл.

Ирса взглянула на него с отрешенным видом, почесывая лоб карандашом. Оставалось только догадываться, заметила ли она вообще его присутствие.

Тогда Карл набрал побольше воздуха в легкие и снова попытался выдохнуть свой вопрос прямо ей на макушку. Это заставило женщину слегка вздрогнуть, но в целом ее реакция этим и ограничилась.

В тот момент, когда он уже собирался отвернуться, пребывая в полном замешательстве, как ему поступить с этими в высшей степени странными сестренками, — да обрушатся на него все силы ада, черт возьми! — она наконец спокойно ответила, произнося отдельно каждое слово:

— Я неплохо играю в скрэбл, разгадываю кроссворды, ребусы, справляюсь с ай-кью-тестами и судоку, у меня получается писать стихи и песни на конфирмацию, серебряную свадьбу, день рождения или в честь иной важной даты. Но вот тут произошла какая-то заминка. — Она обернулась к Карлу. — Вы можете оставить меня в покое еще на какое-то время, чтобы я имела возможность поразмыслить над этим жутким письмом?

Может ли он оставить ее в покое? Она провела тут столько времени, за которое можно было доехать до Рёдовре и вернуться обратно, и он все еще должен оставить ее в покое? Строго говоря, Ирсе следует сложить все южные фрукты обратно в свою маленькую грязную сумку-тележку и в шотландском тряпье, вместе с волынкой и всем прочим барахлом проваливать в Ванлёсе или откуда там она прикатила, черт ее возьми.

— Милая Ирса, — взял он себя в руки, — либо ты в течение ближайших двадцати семи минут предоставишь мне эти ничтожные счета, снабженные пояснениями, либо я сейчас же любезно попрошу фру Лизу с третьего этажа оформить тебе расчет за приблизительно четыре часа интенсивной работы. И в таком случае на пенсионные выплаты можешь не рассчитывать, ясно?

— Закрой рот. Извини за грубость, но прозвучало столько слов. — Она широко улыбнулась. — Кстати, неужели я забыла сказать, как тебе идет эта рубашка? У Брэда Питта есть похожая.

Карл опустил глаза на клетчатый кошмар из «Квикли», вдруг почувствовав себя в этом подвале удивительно бесприютным.

Он прошел в кабинет Асада. Тот сидел, водрузив ноги на верхние ящики стола и прижимая к иссиня-черной щетине телефон. Перед ним лежали десять шариковых ручек, которых теперь, естественно, Карл недосчитается в своих запасах, а под ними виднелись бумажки с какими-то именами, цифрами и арабскими каракулями. Асад говорил медленно, четко и удивительно чисто. Он излучал солидность и покой, в руке крепко держал крошечный картонный стаканчик с ароматным турецким кофе. Можно было вполне принять его за туристического агента из Анкары, которому только что удалось заказать огромный самолет для перевозки тридцати пяти нефтяных шейхов.

Асад повернулся к Карлу и одарил его сдержанной улыбкой. Очевидно, его тоже требовалось оставить в покое. Настоящая эпидемия.

Не устроить ли себе в связи с этим профилактический сон в офисном кресле? В таком случае можно было бы сомкнув, веки, просмотреть фильм о пожаре в Рёдовре и надеяться на то, что дело окажется раскрытым, как только веки распахнутся.

Мёрк как раз успел усесться в кресло и задрать ноги, когда его прекрасный и способствующий продлению жизни план был прерван голосом Лаурсена:

— Карл, а у вас осталось что-нибудь от самой бутылки?

Карл заморгал.

— Ах от бутылки? — Перед его глазами мелькнул заляпанный жиром фартук Лаурсена, и он опустил ноги на пол. — Да, если для тебя в понятие «что-нибудь» входят три с половиной тысячи осколков размером с муравья, то у меня их целый пакет. — Он отыскал прозрачный пакет и поднял его на уровень глаз Лаурсена. — Ну что? По-твоему, это «что-нибудь»?

Тот кивнул и показал на один из осколков чуть крупнее остальных, лежащий на самом дне.

— Я только что разговаривал с Гильямом Дугласом, шотландским техником; он посоветовал мне отыскать самый большой осколок бутылочного дна и провести ДНК-анализ крови, которая на нем осталась. Вот такой осколок. Ты сам видишь на нем кровь.

Карл уже собирался попросить у Лаурсена лупу, но все-таки смог увидеть кровь и без инструмента. Крови было немного, и она казалась совершенно разбавленной.

— Они что, не исследовали кровь?

— Нет, он говорит, что они брали на анализ только фрагмент самого письма. И еще Дуглас сказал, чтобы мы особенно ни на что не рассчитывали.

— Потому что?..

— Потому что слишком скудный материал для взятия пробы и потому что прошло слишком много времени. А еще условия внутри бутылки и факт ее нахождения в морской воде крайне неблагоприятны для сохранения наследственного материала. Тепло, холод, возможная примесь соленой воды, меняющееся освещение — все говорит о том, что ДНК не сохранилась.

— А ДНК может изменяться, когда разрушается?

— Нет, она не меняется, только разрушается. Слишком много неблагоприятных факторов; скорее всего, к сожалению, так оно и произошло.

Карл посмотрел на крошечное пятнышко на осколке.

— А что, если анализ ДНК все-таки удастся провести? Что нам это даст? Мы ведь не сможем идентифицировать тело, потому что его нет в наличии. Мы не сможем сравнить полученный материал с материалом родственников — где мы их возьмем? Мы ведь даже не знаем, кто автор письма, так каким образом это нам поможет?

— Вероятно, удастся определить цвет кожи, волос, глаз. Разве это не помощь?

Карл кивнул. Конечно, стоит попробовать. В отделении генной экспертизы Института криминологической медицины работали удивительные люди, Мёрк это знал. Он как-то слышал доклад заместителя заведующего отделением. Если кто-то и мог установить, что жертва являлась хромым шепелявым гренландцем из Туле, то именно они.

— Забирай эту дрянь и отправляйся, — согласился Карл, хлопая Лаурсена по плечу. — Скоро я поднимусь к тебе за говяжьим филе.

Лаурсен улыбнулся:

— Тогда не забудь захватить его сам.

Примечания

18

Человек из Граубалле (Гроболла) — утопленник, живший более 2000 лет назад, тело которого было найдено при добыче торфа близ селения Граубалле в середине XX в.

19

Эрик Клиппинг (1249–1286) — один из датских королей, заколотый во сне; убийц так и не удалось найти.