Часть 2
Кире очень хотелось как-то проникнуть в свою собственную семью, увидеть всех родственников: маму, папу, сестру, сестру. Так, стоп! В Кириной нынешней жизни сестра умерла почти сразу, вслед за мамой, полгода назад, в возрасте пятидесяти пяти лет. Страшной смертью умерла от алкоголизма и туберкулеза.
Судьба сестры бала ужасна, и сейчас Кира вдруг подумала о том, что никто не смог предотвратить ее жуткого конца. А может быть сейчас у Киры появится такой шанс? Ну не просто же так она сюда попала? Герои всех фантастических романов, которых она начиталась, попадая в другое время, боятся хоть что-то изменить, но все это делают вольно или невольно.
Кира решила рискнуть и помочь сестре улучшить жизнь, и не умереть так рано. Она подсчитала, что Сашке сейчас пятнадцать лет. Надо как-то сойтись с ней и предупредить об опасности. Но как? Вопросов была куча, и ни на один из них она не находила ответа. Тут вдруг из гостиницы снова выпорхнула девушка, о профессии которой нетрудно было догадаться. Кира решила рискнуть, вышла из своего укрытия и подошла к ней.
— Привет, — просто сказала она ей, — меня к тебе Лена Яковлева отправила.
«Боже, что я несу, она меня сейчас пошлет или сдаст, куда надо».
Но девушка, с интересом посмотрев на Киру, а в большей степени на ее одежду, тихо сказала:
— Чего орешь? В кафешке за углом через десять минут, — и, отвратительно виляя бедрами, направилась в противоположную сторону.
Ровно через указанное время Кира сидела на открытой площадке кафе недалеко от гостиницы.
— Как там Ленка? — спросила девушка у Киры, отхлебнув абрикосового сока из простого граненого стакана.
— Все хорошо, — ответила потрясенная Кира тем, что попала в точку.
— А что хотела от меня? Ленка по старой памяти еще ко мне отправляет! — усмехнулась путана, прикуривая сигарету, не забыв предложить и Кире.
Кира решилась вести игру до конца.
— Доллары поменять.
— Сколько? — оживилась жрица любви.
«Была не была», — подумала вся трясущаяся бедная женщина и ляпнула:
— Восемьсот.
Второго такого шанса могло и не быть, поэтому она решила поменять все деньги сразу. У интердевочки округлились глаза.
— Ого! У меня нет такой суммы.
— А сколько есть? — Кира расстроилась. — И знаешь, мне еще квартира нужна или комната, и шмотки другие.
— А чем тебя эти-то не устраивают? Классные вещички, особенно сумочка. В жизни таких не видела. Продай мне, если сама не хочешь носить.
— Нет, — отказала Кира, — продавать не буду, но помоги другие купить. Ну вон, как у нее, к примеру, — Кира указала на женщину приблизительно своего возраста.
— Ты че? — фыркнула она, — как эта бабка хочешь быть? — Дело твое, конечно. — интердевочка ничего не понимала.
— Да, — подтвердила Кира. — Не хочу выделяться.
— Странная ты! Хотя, наверное, правильно. Не обижайся, но тебе уж точно сороковник-то стукнул, а ты молодишься. Где взяла такие шмотки фирменные? Кроссовки вообще класс! У нас таких не достать даже по блату.
Кира нервно заерзала на стуле. Девушка все поняла:
— Хорошо, я тебе четыре бумаги поменяю по рубль двадцать. Завтра, если хочешь, остальные принесешь. Деньги будут.
Кира вскинула на нее взгляд, понимая, что она жестоко ее обманывает.
— Хорошо, — поняла путана недовольство Киры, — по рубль сорок, — ретировалась девушка. — И только потому, что ты от Ленки.
Кира, прикинув в уме, сколько у нее будет денег, согласилась, потому что по тем временам это было целое состояние.
— И квартирку тебе снимем. Сороковка в месяц. Устроит тебя? Но не здесь, а в Верхнем Яре.
Кира ликовала. Верхний Яр был в паре кварталов от бабушкиного дома и совсем рядом с маминым.
— Да-да, я согласна, — быстро ответила она. — Звони прямо сейчас, чтобы никто не занял.
Девушка посмотрела на нее во все глаза.
— Звонить прямо сейчас? Откуда? У меня телефона в сумке нет, — рассмеялась она своей удавшейся шутке.
«Через двадцать лет твоя шутка перестанет быть смешной», — подумала Кира.
Она тихонько залезла в свою сумочку и на ощупь отключила айфон, только сейчас вспомнив про него и поняв какой опасности она подвергала себя, потому что был настроен будильник на пятнадцать ноль-ноль. В это время Кира должна была давать директору отчет о прошедшем дне в первую смену. Должность завуча обязывала. Тем временем путана Олеся придирчиво осматривала доллары под столом.
— Ничего не понимаю, — промолвила она, — ты где их взяла? Вроде настоящие, но как можно так заездить купюру этого года?
Сердце Киры готово было выпрыгнуть из груди, но она сделала как можно более отрешенный вид и спросила:
— Берешь или нет? Мне Лена еще пару контактов дала.
На слове «контакт» Олеся вскинула голову, и Кира поняла, что болтанула слово, которое в данном контексте не употребляется. Но, видимо, решив не тратить драгоценное время на выяснение, но все-таки поняв, о чем речь, а не то денежки по такому удачному курсу уплывут, Олеся тут же ответила:
— Ты че такая нервная? Имею право проверить, — и она стала отсчитывать Кире рубли.
Деньги она передала ей под столом, завернутые в газету. Кира достала из сумочки завалявшийся пластиковый пакет из какого-то косметического бутика и положила деньги в него. Олеся подавилась дымом:
— Ну ни фига себе! Ты где такой козырный пакет отхватила? Продай хоть его.
Кира в недоумении посмотрела на темно-бордовую котомку. Что в ней такого особенного? Но тут же вспомнила, что в восьмидесятые годы прошлого столетия иметь пластиковый пакет с принтом было роскошью. Такие были только что разве у детей дипломатов «неприсоединившихся стран». Кира улыбнулась внутрь себя, вспомнив кадры из фильма «Самая обонятельная и привлекательная», и решила схохмить еще раз:
— А это мне Татьяна Васильева подарила.
Теперь Олеся, подавившись дымом, все-таки закашлялась.
— Серьезно? Та самая? Актриса? Врешь?
— Ну да, — кокетливо ответила Кира, — Дуэнья.
— Почему Дуэнья? — не поняла Олеся.
— Потом поймешь, — заверила ее Кира.
У нее проснулся какой-то азарт. Она поняла, что может получить что-то нечто большее, оказавшись в другом времени, чем просто страх и беспокойство о том, как бы не проколоться.
— Проехали, — использовала она снова современное словечко и быстро добавила. — Поехали в Яр.
Олеся вышла из оцепенения и кивнула:
— Поехали.
Квартирка оказалась очень милой и уютной, и Кире даже понравилась. Небольшой раскладной диван-книжка, над ним традиционный ковер. На полу конечно же тоже был постелен палас. Еще в комнате имелся круглый журнальный столик, а черно-белый телевизор «Рекорд» на ножках вообще вызвал у Киры бурю эмоций. Такой был в бабушкиной квартире. Кира вспомнила, как они вместе с бабулей обязательно покупали программу и подчеркивали в ней фильмы или передачи, которые хотели посмотреть, но таких было немного, ведь канала было всего четыре, из них только два центральных, а два местных обычно ничего интересного не показывали. И вообще целый день по телеку гоняли какую-то муть, лишь вечером можно было посмотреть один или два стоящих фильма. А еще бабушка и маленькая Кира очень любили многосерийные фильмы, которые в нынешней Кириной жизни называли сериалами. Но самое большее количество серий было двенадцать, а не как сейчас — сто, а то и больше.
А вот программа на тридцать первое декабря — совсем другое дело. С раннего утра начинали показывать разные интересные передачи: концерты, мультфильмы, сказки, кино и телевизионные спектакли.
Ох, как Кира любила смотреть с бабушкой кино! Бабуля усаживалась на диван, а Кира устраивалась ей под бочок, и иногда засыпала в середине фильма. А еще они с бабушкой всегда с большим интересом смотрели фигурное катание. Болели, переживали за советских фигуристов. Елена Водорезова, Игорь Бобрин (бабушка ласково называла его Игорек), Ирина Роднина и Александр Зайцев, Людмила Пахомова и Александр Горшков — все они были словно их хорошие знакомые. Трансляции чемпионатов ждали и не пропускали ни одной.
Однажды, когда кто-то из любимых фигуристов упал во время прыжка, бабушка от досады и обиды так хлопнула себя по лицу, что разбила очки и поранила лицо. Очки были всего одни, а не так, как сейчас у Киры лежали в каждой сумке и в каждой комнате. На следующий день бабушка пошла к доктору выписывать новые. Все это мгновенно пронеслось в голове у Киры, и она спросила у хозяйки:
— А телевизор работает?
— Конечно! — поджала губы та.
Это была женщина, видимо младше Киры, но ее хала на голове, некрашеные волосы, застиранный байковый халат и лишний вес сделали свое дело. Даме можно было дать все шестьдесят, тогда как было ей скорее всего не более пятидесяти.
А еще над столом висела картина «Неизвестная». У бабушки была точно такая же, но над диваном. Однажды Кира с Ликой так разыгрались и распрыгались на диване, что картина свалилась прямо Кире на голову, прорвав бумагу, или на чем там она была нарисована. Бабушка очень расстроилась, но дед так умело склеил полотно и снова водрузил на место, что никто ничего не заметил.
— Где ваши вещи? — поинтересовалась хозяйка, перебив Кирины воспоминания.
— Чуть позже мне привезут, — соврала Кира.
— Дайте ваш паспорт, — потребовала хозяйка.
Мозг Киры лихорадочно начал соображать, а сердце вот уже в который раз ухнуло вниз с такой скоростью, что женщина едва успела за ним.
«Срочно нужен валидол, — снова подумала она. — Без него мне здесь не выжить».
— Знаете что, — в один миг Кира нашла выход.
Лишь бы хозяйка клюнула.
— Сорок рублей, говорите, стоит ваша квартира? Даю вам сорок пять и сразу за два месяца, то есть девяносто, и больше вы меня ни о чем не спрашиваете. Ну как? — Кира вопросительно посмотрела на хозяйку, сердце не унималась.
— Давайте деньги, — ни один мускул не дрогнул на лице женщины.
— Ну что, пошли тебя приоденем? — спросила Олеся.
— Да! — с готовностью согласилась Кира.
— Ты действительно хочешь выглядеть как та бабка в кафе? — уточнила девушка.
— Ну давай что-то среднее между моей и ее одеждой.
— Тогда надо идти к спекулянтке. Сколько ты готова потратить на свое новое обмундирование? — поинтересовалась Олеся.
— Давай посмотрим, что там у нее есть.
— Будь спокойна. Много всего: обувь, одежда и сумки тоже.
Спекулянткой оказалась еврейка огромных размеров с сигаретой в зубах и котом на руках. Она скользнула взглядом по Кире, но ничего не спросила. Видимо, привыкла ко всему. Смерив Киру профессиональным взглядом, она внесла в гостиную гору одежды сорок шестого размера. Кира снова вспомнила фильм «Самая обаятельная и привлекательная», но он вроде бы был более позднего года. И одежда, которую предложила тетя Груша, была, Слава Богу, не такой вызывающей.
Кира выбрала себе льняной костюм, состоящий из узкой юбки по колено и пиджачка с коротким рукавом, белые босоножки на танкетке и белую же кожаную сумочку. Потом подумала, что придется его без конца стирать, и взяла еще темно-вишневое платье с отложным воротничком и юбкой-колоколом.
Когда она тут же скинула с себя пиджак, футболку и джинсы, эх зря она это сделала при дамах, они обе раскрыли рты до необычайных пределов. Первой очнулась Олеська:
— Это где ж такое белье производят? Это что ж за трусы такие?
Кира, поняв, что допустила оплошность, быстро прикрылась пиджаком. Тетя Груша кровно обиделась.
— Вы зачем ко мне пришли? Посмеяться? Ничего вам продавать не буду. Идите к своему снабженцу.
Стоило огромных трудов убедить ее в том, что это все привез муж из заграничной командировки, и кроме этого больше ничего такого нет, а после таких вещей не хочется ничего покупать в магазинах. Тетя Груша слегка оттаяла и даже притащила трусы-недельку. Как же Кира сразу сама не подумала, что одним комплектом ей не обойтись. В этот момент у нее закружилась голова, и она чуть не хлопнулась в обморок. Тетя Груша вдруг превратилась в заботливую и ласковую мамочку. Она усадила Киру в кресло, открыла окошко и принесла стакан воды. Тут желудок Киры издал такой вопль, что хозяйственной еврейке стало все ясно.
Она вышла из комнаты и через пять минут явилась, выкатывая перед собой столик, сервированный такими вкусностями, что Кира снова чуть было не потеряла сознание.
— Все фигуру держат, — ворчала Груша, — а потом желудками маются.
Положив кружок нежно-розовой докторской колбаски на кусочек белого хлеба и вонзив в него зубы, Кира ощутила нечто сродни оргазму. Колбаса из детства.
Раз в неделю Кирин папа, будучи главным бухгалтером академии наук, имел право отовариться в академическом буфете на десять рублей. Докторская покупалась там, в обычном магазине ее было не достать. Поэтому прожевав первый кусочек, Кира промолвила:
— Божественно, как в детстве.
Тетя Груша взглянула на нее странно:
— Милочка, ты какого года будешь? В войну такой колбаски не было.
— Не было, — запоздало подтвердила Кира. — Но однажды мама принесла трофейную, наверное. Вот я и вспомнила. Только один раз и ела такую, вот сейчас у вас еще.
Олеся и тетя Груша переглянулись. Выходили от тети Груши с полными желудками и со слегка облегченными кошельками. Олеся, хорошо заработав на покупке долларов, тоже прикупила себе обновок.
— Ну все! Бывай. Вот тебе мой номер, — и она чирканула на клочке бумаги пятизначный номер телефона.
— Это городской? — вновь сглупила Кира.
— Сельский, — заржала путана и пошла прочь.
В этот момент Кира вспомнила все номера телефонов: бабушкин домашний, двух закадычных подруг, и даже номер телефона конторы, в которой работала мама.
«Точно! Ну точно же!» — обрадовалась она.
