Ожог

Яна Егорова, 2019

Ярослава – девятнадцатилетняя студентка, у которой в шестнадцать лет было все. Забота родителей, деньги и первая любовь, которую она встретила в московском метро. Обычный парень Сашка был немного старше ее, они договорились пока невинно встречаться и разговаривать. Вместе ждать ее восемнадцати лет. Спустя месяц знакомства, он приехал на первое свидание в ее элитный поселок и увидел, что дом Славы горит. Парень вытащил девушку из пожара, но после этого исчез в неизвестном направлении, как и вся предыдущая жизнь Ярославы. У нее остались лишь воспоминания и ожог на правой руке, которую протянула ему на встречу во время пожара. Прошло три года. Ярослава выросла, изменила внешность и потеряла всякий интерес к жизни. Сейчас она студентка, подрабатывает фотографом. Одним жарким августовским днем раздается звонок на ее телефон. Славу приглашают поработать фотографом на одной богатой свадьбе… [i]В книге присутствует нецензурная брань![/i]

Глава 1

«Ее труп лежал спиной на невысоком парапете крыши шестнадцатиэтажного дома…» — так напишут в моем некрологе. Или как это называется?

Мои мысли, беззвучно слетевшие с губ, окропили воздух своей мрачной жестокостью. Посмотрела на свою руку, которую подставила ладонью к солнцу и стороной со страшным ожогом к себе. Растопырила пальцы — желтые лучи палящего августовского светила проникли между ними и попали мне на лицо.

— Вот бы сгореть здесь. Дотла.

Лежала на парапете крыши дома, где теперь живу. Моя левая нога свешивается вниз, а под ней пропасть в шестнадцать этажей. Августовская жара сжигает мою кожу под толстой тканью черных джинсов, закрывающих мои тощие ноги. Майка с коротким рукавом прилипла к спине и к груди, через нее особенно сильно чувствую, как накалился бетон подо мной. Могу представить, как волосы длиною до плеч, которые безжалостно выкрасила в черный цвет, художественно раскиданы под моей головой. Уже три года. Это ровно то время, сколько прошло с пожара, изменившего мою жизнь. Давно уже плаваю в уверенности, что умру молодой. Мои подруги и наши родители глубоко убеждены, что у нас всех, у их детей, еще вся жизнь впереди. У них — может быть. У меня точно нет. В шестнадцать лет у меня было все. В девятнадцать — ничего. Мне теперь девятнадцать и единственное, что осталось на память о том, что была счастлива, тот рисунок, который только что закончила рисовать на крыше дома, где живу. Цветок изумрудной лозы. Именно его нарисовала на листе бумаги, вырвала из своего блокнота и подарила Сашке. Через месяц потеряла все.

Возможно ли в жизни быть максимально счастливым? Очень даже возможно. Именно благодаря тому, что когда-то почувствовала на себе тотальное счастье, знаю, что мне здесь больше нечего делать. В этой жизни, я имею ввиду. В шестнадцать лет я жила в прекрасном доме, мои родители были счастливы вместе, у нас было много денег. Меня баловали. Престижная школа, дополнительные занятия у профессоров, шмотки, отдых и подарки. Я была ребенком, который не знал разочарований и бед. Как будто этого было мало, жизнь мне подарила судьбоносную встречу. Однажды. Он спустился в метро. И я влюбилась.

Повертела рукой под солнцем. Этот ожог… Я помню каждый миг того происшествия. Это должно было быть наше первое свидание. Самое невинное, мы даже не целовались и не собирались. Он провел строгую черту, сказал, что до моего восемнадцатилетия никаких поцелуев не будет. Мне было всего шестнадцать, а ему двадцать два. Мы планировали только погулять по элитному поселку, где находился дом, в котором я жила. Саша немного опоздал. Его так звали. Александр.

Наш дом уже горел. Помню крики мамы, отца, они искали меня. Я позже всех поняла, что случилось, была на втором этаже, пока сбежала вниз, в зале… В зале я споткнулась о ковер. Упала на колени — огонь на тот момент почти полностью поглотил дом… Сквозь пламя, дым и шум во всем теле, услышала Сашин голос:

— Слава! Славка!!! Руку!!!

В отчаянии задрала голову, увидела его испуганные черные глаза, машинально подала руку и как только он сжал ее в своей ладони… ковер из-за моего падения, собравшийся складками прямо передо мной, заполыхал! Огонь обнял наши руки и тогда Сашка рванул меня на себя.

На этом мои воспоминания заканчиваются. Наутро была больница и вся та жизнь, которую знала до того жуткого дня — испарилась во вселенной. Деньги отца, наш большой дом, моя престижная школа, «хваленые» друзья и самое главное… Сашка. Осталась лишь моя никому не нужная жизнь и этот ожог на всю руку от пальцев до кисти, как напоминание о том, что у меня все уже было. Сегодня дорисовала на крыше цветок, внутри которого написала два имени: Саша и Слава. Мое полное имя — Ярослава. Но Сашка меня звал Славкой, говорил, что до Ярославы мне еще надо дорасти…

Сегодня я студентка-второкурсница МГИМО, учусь на факультете фотографии. Мы с родителями живем в Мытищах, в квартире моей тетки, которая уже давно отчалила в Штаты. Отец из преуспевающего бизнесмена благодаря стараниям своих партнеров (коим обязан потере бизнеса и дома), превратился в неудачника. Заведует крохотным продуктовым, потому что на большее уже не способен — пожар съел больше половины его здоровья, так говорит его лечащий врач. Мама устроилась маникюршей. Ногти она всегда прекрасно умела делать. А я учусь, подрабатываю и ищу способы отказаться от этой жизни. Единственное, что меня пока останавливает — болезни отца. Я художник и мое умение фотографировать периодически приносит какую-то достойную денежку. Так что, на данный момент, я единственная надежда отца прожить старость не полным инвалидом.

— Але, Покровская, — проворчала в трубку телефона, продолжая лежать на парапете крыши дома, в котором я теперь живу. Шестнадцать этажей — меньше минуты и я в раю. Может быть, там я встречу Сашку?

— Ярослава? — слишком тонкий и слишком пронзительный женский голосок резанул мое многострадальное ухо. Очередная счастливая невеста. Очередные деньги.

— Да.

— Ярослава, здравствуйте! Меня зовут Каролина. Приятно познакомиться!

— Взаимно, — нехотя отозвалась, крутя обожженную руку перед глазами.

Нет, вру. Отец, обязанности перед ним — это не все, что держит меня на этой земле. Есть еще этот ожог. Умерев, мне придется расстаться с этим телом, а значит и с ним. Я пока не готова это сделать.

— Послушайте, мне вас порекомендовала Лиана Дурова, племянница посла… У меня скоро свадьба! Это случится девятнадцатого августа! Представляете?!

— Поздравляю.

— Ой, спасибо! Это так чудесно! У меня самый красивый и самый лучший жених на земле!

Бла, бла, бла. Понеслась. Очередная невеста с очередным лучшим женихом. Как же вы достали! Никогда не выйду замуж. И не превращусь в такую безмозглую идиотку, чьи мозги перекрыла розовая пелена тупоумия.

— Хорошо, завтра в десять. Адрес пришлете смс?

— Пришлю! Я буду вас ждать, Ярослава! До встречи.

Закончила звонок. Ага, будет она меня ждать. Сначала кастинг. Куча таких фотографов, которых девочка «ждет», прибудет в понедельник, а потом будет нахаляву для нее еще сутки обрабатывать фотографии, чтобы принцесса белой фаты смогла выбрать лучшие и дать работу одному счастливчику. Я прикрыла глаза. Больше не хочу его разглядывать. Устала. Ничего не изменится. Выполню все, что обязана, а потом поищу заклинание, чтобы оставить при переходе в иной мир ожог. Пусть переползает на душу, он, по сути, давно уже там. Тупая идея, но пока ничего умнее я не придумала. Что ж. На сегодняшний день достаточно и этого чернового плана.

6 минут и 3 остановки

«Шесть минут и три остановки» — так могла бы называться моя история любви, если бы кто-то когда-то написал о ней книгу. На самом деле не о чем там писать. Станция метро «Площадь революции». Каждый вторник и четверг ровно в половине девятого вечера я садилась в поезд. В эти дни направлялась к отцу со своих занятий по рисованию у профессора Марьяны Павловны. На Киевской выходила и дальше отец подхватывал любимую дочь на своем новом автомобиле, после чего мы оба ехали домой. В метро никогда не вставляла наушники в уши, не сидела в телефоне. У меня была дурацкая привычка рисовать. Держала в руках блокнот и рисовала кого-нибудь. Я рисовала очень много, но как потом внезапно с ужасом осознала, ни разу даже не попыталась нарисовать Сашку. А тот пожар в доме окончательно стер его облик из моей памяти. Как правило прекрасно запоминаю людские профили, в случае Саши — не помню ровным счетом ничего. Цвет глаз, пожалуй. В день нашего «знакомства взглядами», первым делом заметила именно их. Это было очень легко. Когда весь вагон поезда, от детей до бабушек с дедушками, сидят носами в телефонах, два человека, которые их в этом не поддерживают, мгновенно найдут друг друга в этой отсутствующей толпе. Для первого раза мы лишь обменялись взглядами. Потом, как обычно, вышла на Киевской. Однако запомнила то ощущение тепла, что разлилось по всему телу от его одобряющего, почти веселого взгляда. Парень выглядел обыкновенно. Дешево, как сказал бы мой отец. Скромный работяга, уставший после работы, едет домой к себе в Химки. Ничем не примечательный кроме того, что я заметила его, а он меня.

Это было во вторник. К четвергу уже забыла его. Снова села в поезд, достала блокнот и принялась рисовать. Эти шесть минут два раза в неделю были единственным временем, когда могла оказаться в подобной разношёрстной толпе. Отец на дольше не отпускал любимую дочь, постоянно оберегал ее от внешнего мира. Поэтому всегда спешила нарисовать кого-то нового, попробовать силы художника на новом образе и персонаже. Как-то раз нарисовала пожилую пару, они так мило обнимались, стоя рядом с молодежью, не собиравшейся уступать пожилым места. Дедушка с бабушкой с таким терпением смотрели на новое поколение, что могло показаться, их абсолютно не волнует распущенность последнего. Старики как будто радовались тому, что вокруг кипит молодая жизнь. Тот рисунок сгорел в пожаре. Все мои рисунки сгорели в пожаре. И беременной женщины, ласково поглаживавшей округлившийся живот, и маленькой девочки, испуганными глазами разглядывавшей все по сторонам. Ее веснушчатый нос напомнил мне историю с Пеппи Длинныйчулок, тем более, что девчушка семи лет была настолько же рыжей и один разноцветный гольф у нее очень забавно съехал на ноге. Этот рисунок тоже сгорел. Все они были в моем блокноте, который в тот четверг у меня из рук выхватил придурок из подвыпившей компании, к которой впопыхах так неудачно подсела.

— О, смотрите! У девчонки бабла нет на смартфон! — придурок размахивал моими рисунками в воздухе. Я тогда уже простилась с ними, тем паче, что поезд уже подъезжал к станции. Сделала лишь одну попытку отобрать у идиота свою вещь, не успела — двери уже распахнулись. Киевская. Пора выходить. Не могла подвести отца, и без того уже сильно опаздывала. Пришлось уйти ни с чем. Вечер в тот раз прошел в отвратительном настроении, неудержимо хотелось пореветь, чем я и занялась. Избалованная девчонка.

К следующему вторнику почти забыла о блокноте. Решила больше не рисовать в вагоне, подальше от греха. Тем вечером, на удивление, в вагоне было немноголюдно. Я плюхнулась на двойное свободное сиденье. Уставилась на свое отражение в окне. Спустя полминуты увидела, как рядом со мной садится парень. В отражении узнала его агатовые глаза, однако решила не поворачиваться. В тот раз не знала, что он стал свидетелем моей потери в прошлый четверг. Узнала в ту секунду, когда мой же блокнот лег на мои коленки.

— Ты очень красиво рисуешь, — сказал мне Сашка в первый раз.

Повернулась к нему и лишь теперь увидела огромный синяк у него под глазом. Он не только отбил мою вещь, но и сам пострадал. Понятия не имею почему, на моем лице расплылась улыбка. Как ни странно, Сашка мне тоже улыбнулся. Сначала смущенно, а потом уже мы вместе смеялись над его синяком.

— Большое спасибо, — сказала ему и тогда осмелилась на самый дерзкий шаг в своей жизни — подтянулась и отчаянно поцеловала спасителя в щеку. В эту же секунду невидимый диспетчер объявил Киевскую. Вскочив с места, смело спросила его:

— Как тебя зовут?

— Саша, Александр, — ответил он, пропуская меня на выход и все еще весело глядя мне вслед. — А тебя зовут Славка.

— Откуда ты…

Это я уже спросила, выскакивая на платформу. Его глаза посмотрели на мой спасенный блокнот. Как же, там было указано имя! Двери закрылись, и я проводила его взглядом. Следующий четверг уже ждала с нетерпением.

Половина девятого. Спешу от профессора Марьяны Павловны. Я распустила свои соломенные волосы, которые никогда не могла собрать в своем кулаке — настолько толстой была моя коса. Отец говорил, что я была самой красивой блондинкой, которую он когда-либо видел. «Твои сапфировые глаза в сочетании с твоими светлыми волосами — смерть для любого мужчины. Один раз увидеть и умереть от любви!» — так всегда говорил мой отец. После пожара… У меня короткие черные волосы. Я выжгла блондинку из себя. Как пожар выжег мою жизнь и Сашку.

Но в тот раз я спустилась в метро. Поезд пришел. Сашка уже ждал возле дверей. Он улыбался. Только потом до меня дошло, что после первого нашего «знакомства глазами» Сашка всегда ездил в моем любимом вагоне. Есть… Была у меня тогда такая привычка, ездить в одном и том же вагоне. Даже если он битком набивался, всегда находила щелочку, в которую нырнуть. Была очень нерешительной девчонкой, ходила только проторенными дорожками. Не то, что сейчас.

— Привет! У нас есть три остановки и шесть минут! — Сашка не скрывал своей радости. Его синяк немного побледнел, мы все равно над ним посмеялись.

Это был июнь. Последние мои занятия у профессора перед каникулами. Я сказала об этом Александру, и мы решили сходить на свидание. Только погулять. Тогда же сообщила, сколько мне лет. Он искренне думал, что больше. И не только он, многие так говорили.

— Я думал, тебе близко к восемнадцати. Ты очень взросло выглядишь, — нахмурился парень. Я боялась, что он не захочет со мной общаться, передумает, но вопреки всему, в последний раз Сашка вышел вместе со мной на Киевской и мы договорились, что пока будем просто гулять. Подождем моего восемнадцатилетия, оставалось каких-то два года. Он обещал приехать ко мне в пятницу вечером. Я, дура, тогда даже не подумала, как парень доберется до моего элитного поселка, куда не ходит ни один транспорт, кроме личных автомобилей. Но он нашел выход — достал служебный автомобиль. Все ради меня.

Сашка приехал. Появился вовремя и вытащил меня из огня. Вытащил, после чего растворился в темноте.

— Проклятый ожог!!!

С ненавистью и болью выпалила это в небо. А потом поднялась с парапета и ступая по собственному рисунку, вышла с крыши. Надо почистить карту памяти на фотике. Утром на работу. Проклятый кастинг и чертовы невесты! Чтобы вас всех разорвало! Вместе с вашей проклятой любовью, которую я сама потеряла раз и навсегда в огне, который к моему великому сожалению не забрал меня с собой.