В разводе. Снова назову женой

Яна Невинная

— Что ты тут делаешь? Пошла вон! Кто тебя пустил, дрянь?! — закричала новая жена моего бывшего мужа. Разлучница. Ее семья шантажировала Карима, и тот женился на ней после нашего развода. — Я пришла проведать отца своего ребенка, — сухо произнесла я. — Тебе здесь не место. Ты никто. А я его жена и мать будущего наследника. А ты неизвестно от кого родила свою приблуду, — презрительно сказала Диляра. В этот момент моя дочка расплакалась. Ярость поднялась из глубин моментально. Я не выдержала и толкнула Диляру в ответ. Да так сильно, что она упала на пол. — Охрана! — крикнула в ярости моя бывшая свекровь и подбежала к новой любимой невестке. Свекор хмуро сдвинул брови и угрожающе двинулся на меня. Я прижала к себе дочь и приготовилась защищаться.

Глава 3

Полина

Слова Амира прогремели на весь коридор, вызвав всеобщее оцепенение. Даже медсестра, которая выбежала из какого-то закутка с явным намерением прекратить скандал, испуганно охнула и юркнула обратно, захлопывая за собой дверь.

— Да что ты себе позволяешь, мелкий щенок? — побагровев, мой бывший свекор с нахрапом кинулся на сына, в то время как Айша Аслановна успокаивала разъяренную Диляру, поглаживая ее по руке и что-то причитая. — Повтори, что ты сказал!

— Я сказал вам прекратить базар и не устраивать свару возле палаты Карима.

— Как ты смеешь?! — взвизгнула Диляра, ее черные кудрявые волосы затряслись вместе с головой. Несмотря на ситуацию, Диляра была вся при параде. Нарядная, с макияжем, прической. — Как смеешь называть меня шлюхой? Скажите ему, скажите, — ткнула она пальцем в Амира, — скажите, чтобы немедленно взял свои гадкие слова обратно!

— А что, правда глаза колет? — прищурился Амир и усмехнулся.

В его взгляде сквозило такое страшное презрение, а голос сочился настолько сильной ненавистью, что я даже вздрогнула. Я не ожидала от него такой смелости и твердости духа. А еще было приятно, что меня защищают.

— Сын, ты позоришь нас! — прикрикнул на него отец. — Диляра носит твоего племянника, а ты женат на ее сестре. Мы одна семья. Кроме этой… — кинул он на меня снисходительный взгляд, а мне показалось, что у меня слуховые галлюцинации.

Амир женился? На сестре Диляры? Что за новость? Карим мне ничего не говорил. Или не успел.

Брат бывшего мужа коротко на меня взглянул, ничего не поясняя, хоть я и приподняла вопросительно брови. Но разговаривать сейчас у нас не было никакой возможности. Я хотела знать только одно — что мне делать?

— Семья? — с презрением выплюнул Амир, замораживая своим голосом всё вокруг, — это вы называете семьей? Еще в любви друг другу признайтесь. Семьи давно нет. Есть только жажда наживы. Она вами руководит. За гнилые деньги готовы были продать собственных детей.

— Он сам на мне женился! Никто его не принуждал! Ты пожалеешь об этих словах, Амир! — ядовито прошипела Диляра, а моя бывшая свекровь кивнула, по всем поддерживая свою любимицу.

— Вы глупы, если верите ее сладким ядовитым речам. Карим хотел развестись с ней, а вы сейчас позволяете ей навещать его.

— Ты лжешь! — снова закричала Диляра. — Он лжет. Карим любил меня! Меня! И нашего сына!

Они стояли единым фронтом против него и меня. И маленькой Дианы, чью голову я прижала к себе, чтобы она не видела своих, если можно так сказать, родственников и их грязь ее не касалась. Я поневоле привела дочь в самую настоящую клоаку.

— Пойдем, Полина, раз ты приехала, значит, пройдешь к моему брату. Нам никто мешать не будет. Вы же хотите, чтобы Карим очнулся?

— Амир! — предостерегающе произнес свекор.

— Это была не просьба, отец. Полина войдет. Это решенный вопрос.

Они просверлили друг друга взглядами, свекор ничего не сказал, но я ощутила, что в этой битве победил Амир.

— Подожди, Амир, возьми, пожалуйста, Диану, — попросила я, ставя на пол дочку и приседая рядом с ней на полусогнутых ногах. — Солнышко, ты иди с дядей к автомату, он тебе купит сок. Смотри, сколько там всего вкусного! Кинешь монетку, а внизу выпадет сок. Иди, я тебя догоню.

Сначала дочка нахмурила бровки, потом ее лицо просветлело, и она смело подала руку Амиру, чтобы он ее увел. Как только они удалились, я повернулась к троим людям, которых не желала видеть больше никогда в своей жизни.

— Я пришла сюда ради Карима, по просьбе Амира. Если вы действительно хотите, чтобы он выкарабкался, советую перестать на меня набрасываться, как дикие звери. Делить нам нечего, я на Карима не претендую…

— Не претендует она, — подбоченившись и покачивая бедрами, пошла на меня Диляра. — Прибежала, едва возник шанс. Можешь не рассчитывать, что Карим к тебе вернется, когда выйдет из комы. Он очнется в свое время, а пока уходи.

Но я не отступала, не показывая страха, лишь гордо вскинула подбородок и посмотрела на нее с вызовом. Мне нечего бояться. Она мне ничего не сделает.

— Если ты думаешь, что я спрашиваю у тебя разрешения, очень ошибаешься.

— Какая хамка! — возмутилась рядом бывшая свекровь, всплеснула руками. Ей обязательно нужно было вставить свое веское слово. — Другая бы давно ушла, застав законную жену у палаты! Ты зачем за мужиком чужим бегаешь?

— И вас я тоже не спрашивала, Айша Аслановна, приберегите свои советы для любимой невестки…

Женщины продолжали сварливо ругаться, поливая меня оскорблениями, когда я обогнула их и внаглую пошла к Амиру, кто сейчас беседовал с отцом на повышенных тонах.

— Ладно, пусть зайдет, — вдруг милостиво разрешил свекор под возмущенные крики жены и невестки, — я делаю это только ради сына, — обратился ко мне, — Амир сказал, что он на твое имя реагирует.

Диляра ничего не могла противопоставить родителям Карима, которые будто вынужденно подчинились решению Амира.

Игнорируя фырканье за спиной, я подошла к реанимации. На входе, уже за закрытыми дверями, меня встречал врач в белом халате и шапочке, помог мне облачиться в тонкий одноразовый халат, подал маску, шапочку, бахилы. Подошедшая Диана получила уменьшенный комплект необходимой “одежки”. Мне казалось, мы одеваемся вечность. Время тянулось невероятно медленно, как стекающий по свече растопленный воск.

— Десять минут, не больше, — шепнул врач, — больному нужен покой.

Диана крепко вцепилась мне в руку и заковыляла рядом со мной к больничной койке, на которой лежал Карим. Если бы не куча трубок и пикающие аппараты, можно было бы решить, что Мансуров спит. Сердцебиение практически остановилось, а легкие перестали работать, когда я коснулась рукой края койки.

— Карим, пожалуйста, Карим, — стала звать я сразу же, держа в уме, что нам дали катастрофически мало времени.

— Па? — Диана вопросительно вскинула голову, пытаясь своим детским умом сообразить, что здесь такое происходит. Игрой не назовешь, папа почему-то спит и не разговаривает с ней, а мама плачет.

Слезы потекли сами, от волнения сдавливало грудь, здесь так отчетливо пахло безнадегой. Тупой безнадегой и обреченностью. Неужели всё так и закончится? Неужели он умрет? Из комы люди порой не выбираются годами. Или никогда. Вдруг передо мной только пустая оболочка? Может быть, там, под ней, никого уже и нет?

Слишком страшно, чтобы быть правдой. Я должна доказать, что это не так.

— Карим, борись ради нас, это не ты, — вцепилась я в его холодные пальцы, наклонилась прямо к лицу, шептала в ухо, — ты не беспомощный, ты сильный, решительный. Я полюбила тебя такого. И сейчас… И сейчас люблю, — это прошептала еле слышно, — но не слишком-то задавайся. Когда очнешься, а ты это сделаешь, Мансуров, тебе придется долго просить прощения. Не думай, что твоя кома — веская причина уклоняться от обязанностей отца. Может, там, где ты сейчас, хорошо, спокойно, там нет боли, а здесь тебя ждет много проблем, но ты всё равно возвращайся. Рано тебе уходить, Карим. Маленькая моя, папа спит, но ты можешь погладить его по руке, — позвала я дочку и подняла ее так, чтобы она доставала до руки отца. — Папа проснется, и ему будет очень приятно знать, что мы его навестили.

В этот момент, когда я смотрела на Карима, такого беспомощного, что-то во мне дрогнуло. Но я всё равно сцепила зубы и прекратила душевные метания насилу. Пусть он очнется, смерти я ему никогда не желала. Но вместе нам быть уже не суждено. Вот только, как бы я ни старалась, но и с Дилярой счастья ему не желала. Она как есть, настоящая змея.

— Время, — заглянул в палату врач, вызывая наружу.

Когда мы вышли, слезы еще не высохли на щеках, но родственничков, к счастью, не было. Зато меня ждал Амир.

— Ты мне объяснишь, что за история с Раминой? — не стала я ходить вокруг да около и спросила.