Армейские записки

Ярослав Венд

Эта книга о злоключениях обычного московского парня, домашнего мальчика, который по своей собственной вине и легкомысленности попал в армию.О том, кого он там встретил, в каких ситуациях побывал, что он там видел и слышал. Оформление и рисунки автора.

1

Медкомиссия в военкомате — это, конечно, та ещё песня. Вас заранее считают уклонистом, который всеми возможными и невозможными способами пытается не пойти отдавать долг Родине. Отсюда и хамоватое обращение с вами.

Пройдя через турникет, на пропускном пункте, на первом этаже, я оказался в небольшом холле. Интерьер тут не менялся, наверное, с семидесятых годов XX века: красный уголок, только без бюста Ленина, полузасохший фикус в горшке на полу, старый линолеум в заплатках, высокие зарешеченные окна, потёртый грязный тюль на окнах, вдоль стен деревянные старые откидные сидения, как в кинотеатрах, древний стол, державшийся на честном слове и тусклые подрагивающие люминесцентные лампы. И это в Москве.

На стульях уже сидели такие же как и я — привезённые на медосмотр. Нас было где-то 10—15 человек. Вышел какой-то военный с пачкой бумаг, прошёл к столу и стал оглашать наши фамилии, выдавая каждому обходной лист, в котором должны были потом расписываться врачи.

Ну вот, все получили свои листочки, сдали одежду в гардероб и побежали вдоль коридора, сверкая разноцветными трусами по кабинетам врачей.

Вообще, у меня сложилось впечатление, что те врачи, которые нас осматривали сами страдают теми заболеваниями, от которых должны по идее лечить.

Медосмотр прошёл быстро, так как ни на что не жаловался. Выдали мне заключение о моей годности к нестроевой службе, поставили штампы и отправили домой, вручив ещё одну повестку на следующий день, в которой говорилось о необходимости явиться 22.06.2007 в военкомат для отправки в армию.

Вернувшись домой, я рассказал что комиссия пройдена, годен к нестроевой и завтра с утра поеду в армию.

Точка.

Мама ничего не говорила, она была в шоке, подавлена, папа посоветовал держаться, быть начеку, аккуратней и не переживать, хотя глаза были грустные. Я же домашний мальчик всегда был. А тут такое приключение на нашу голову.

Купили тортик, попили чаю и пораньше легли спать. Сон ко мне не шёл, ворочался всю ночь. Слишком много было мыслей и давила неотвратимость призыва а также неизвестность. Куда попаду? Кого там встречу? Что будет? В общем вся ночь прошла в мучительных размышлениях и сомнениях. Только утреннее солнце развеяло эту грустную муть и придало мне моральных сил. Вернее я просто перестал думать обо всём этом, решил двигаться по течению, которое устроила мне Вселенная. Что будет то будет. Такой вот фатализм.

Итак, наступило утро. Выпив чаю с бутербродом, мы с родителями поехали в военкомат. С собой я взял предметы личной гигиены, и вкусности, собранные мамой мне в дорогу: колбасу, курицу, конфеты, чай, печеньки.

Родители остались ждать снаружи, вместе с остальными провожающими своих отпрысков родными, ну а я снова оказался в том же холле что и вчера. Единственное отличие в интерьере от вчерашнего дня заключалось в наличии древней табуретки, ядовито-зелёного цвета посередине помещения. Из тех с кем я вчера проходил медкомиссию мы не досчитались двоих. Что с ними? И почему их не было — не знаю. Да это и не важно. Вышел опять тот же военный, сделал перекличку, отметил нас в своих списках и приказал рассесться по стульям вдоль стен. Странная картина: в центре комнаты ядовито-зелёная табуретка, тринадцать призывников на драных стульях вдоль трёх стен, военный с пропитым лицом в красном уголке и все торжественно молчат, чего-то ждут. Наконец мы узнали чего же пришлось ждать, вернее кого. Пыхтя и переваливаясь, прибежал солдат срочник, который, как я догадался, служил при военкомате. «Не пыльная служба, однако — подумал тогда я». В руках он пытался удержать веник, совок и электрическую машинку.

— Ну, бойцы, кто первый? Будем брить вам головы, чтобы на сборочный пункт вы уже готовыми приехали. Давайте, кто смелый, не стесняемся. Не затягиваем — сказал он.

Процесс открыл один долговязый парень с длиннющими волосами. Пока его брили, к нам периодически подходила древняя медсестра в белом халате и выдавала какие-то несуразные комментарии относительно каждого из нас.

Но, то что она сказала нам, как напутствие, в конце всех этих процедур, я запомнил на всю жизнь.

— Вот, мальчики, в этот день шестьдесят шесть лет назад многие уходили на фронт — мхатовская пауза, — и не возвращались, — добавила она, утирая слезу.

Вот спасибо тебе добрая женщина! Успокоила! Интересно о чём она только думала?

— А теперь, хватайте свои пожитки и на выход, карета подана, — торжественно объявил военный.

Мы подхватили сумки и двинулись на выход. Там нас уже ожидали родные, которые были немного шокированы нашим видом.

Я обнял родителей, расцеловались, получил от них напутствия, отдал им телефон, так как первое время он всё равно мне будет не положен, но взял с собой сим-карту, а затем пошёл в подъехавший чистенький и аккуратный микроавтобус, который повёз нас на сборочный пункт (Угрешка). Махнув рукой родителям из окна, я отправился в своё приключение.

Лёгкий утренний ветерок, залетавший в открытую форточку, холодил мою бритую голову, солнышко весело светило, люди за окном спешили по своим делам, а я ехал в неизвестность. Честно говоря, в этот момент меня объяла ужасная тоска и безысходность. Но, это была минутная слабость. Потому что если вы попадаете в такие ситуации, то ни в коем случае нельзя им поддаваться, иначе вы в прямом смысле можете себя погубить! Как я потом это увидел на примере других парней. Если дать слабину, дать волю жалости к самому себе, вместо того чтобы взять себя в руки и просто воспринимать действительность такой, какая она есть здесь и сейчас, то огромные проблемы как с психическим, так и с физическим здоровьем вам гарантированны на сто процентов.

Взяв себя в руки, я задремал. Ну а что ещё делать? Всё решено, заняться не чем, встал рано. Поэтому сплю. Так сказать начал отрабатывать знаменитую фразу: «Солдат спит — служба идёт».

Очнулся от того что автобус резко остановился и я стукнулся лбом о спинку переднего сидения. Не сильно, но чувствительно. Мы приехали.

Странное место. Кирпичное КПП а за забором школа. Я сначала не понял что это и где мы. Просто в такой же типовой панельной трёхэтажной школе я и учился. Но, лишь внешним сходством тут всё и ограничивалось. Мы вышли из автобуса и нас повели внутрь. Усадили на пластиковые стулья, которые по-моему были самыми неудобными стульями в мире, больше я таких нигде не встречал, хотя нет, на Московском вокзале в Ярославле такие же отвратительные были когда-то. Через пять минут сидения начинают болеть ноги, спина, зад и всё тело. Посмотреть бы в глаза тому человеку, что их создал.

А тем временем, за окном погода разгулялась и было уже с утра градусов двадцать пять а тут, в помещении полно молодых парней с похмела, все дышат перегаром, но окна закрыты наглухо, наверное, чтобы мы не расползлись. Хотя, некоторые этого сделать не смогли бы при всём желании, они были в таком состоянии что ни петь, ни танцевать, ни лаять не могли. Как их вообще сюда доставили? По углам лужи блевотины, источающие миазмы, запах пота, ног, перегара. В общем то ещё удовольствие. Напротив меня сидел парень, вроде в сознании и адекватный. Я у него поинтересовался по поводу того — долго ли тут торчать и чего все ждут.

— Так ты не в курсе? — Сказал он.

— Не имею ни малейшего представления, — ответил я.

— Мы тут все ждём купцов

— Кого?

— Ну купцов, офицеров, которые приезжают из разных частей и согласно своим разнарядкам набирают солдат.

— И как долго этого ждать?

— Ну я вот уже третьи сутки сижу тут.

— Понял, — сказал я и немного приуныл.

Периодически подбегали какие прыщавые молодые люди, предлагавшие сделать фото за 150—300 рублей, обещая что через неделю фото уже будет у родителей. Я поддался. Время ползло медленно, а так хоть какое-то развлечение. В общем, завели меня в каморку, дали декоративный безразмерный то ли китель то ли бушлат, фуражку, сфотографировали, деньги взяли. Кстати, через неделю фотографии и правда были готовы и доставлены по адресу.

Но вот, подбежал какой-то военный с выпученными глазами подозвал меня и ещё четверых парней. Отправил нас на повторный медосмотр. По какому принципу он нас вызвал, я без понятия. Вообще многое потом в армии мне казалось нелогичным. Медосмотр выглядел примерно так:

— Жалобы есть?

— Нет.

— Здоров.

— Жалобы есть?

— Есть.

— Что болит?

— Ноги.

— Плоскостопия нет, значит, не болят. Здоров. Следующий!

Проставили штампы в наших личных делах и отправили дожидаться своего будущего в помещение с партами и стульями.

Сидим, ждём. Возле окна за большим столом мордатый такой военный, китель на котором трещит по швам, он обливается потом, окна же закрыты, душно. Я сидел напротив него и чувствовал всю вонь, источаемую им. Я как-то был в свинарнике, на ВДНХ, так вот там воняло также как от этого военного. Только я собрался пересесть подальше, как в комнату вошёл высокий стройный лейтенант.

Это и был, так называемый, купец. Он долго шушукался со свиномордым, посмеивались и посматривая на нас с некоторым хитрым выражением лица, от чего было немного не по себе.

В общем после небольшого совещания, они отложили в сторону три дела и куда-то вышли.

Прошло минут 15—20, они вернулись, встали возле стола и назвали три фамилии: мою, и ещё двух ребят.

— Ну что, бойцы, не годные к строевой службе, шуруйте в гардероб и получайте форму, вы поедете с лейтенантом Царёвым.

— Давайте, шевелите булками, время идёт, нам ещё на поезд нормальный успеть надо, — сказал лейтенант.

Вот кстати, слово которое мне совершенно непонятно при обращении к человеку — «боец». Что вы подразумеваете? Боец для меня это спортсмен, боксёр, атлет, ну или боевой хомячок на худой конец. Но такое обращение к солдату, я считаю, унизительным да и к тому же оно всегда с каким-то уничижительно-сочувствующим тоном произносилось. Типа ах ты дебилушка убогий, что же с тебя взять ущербненький.

Есть же нормальные слова — воин для того кто воевал, солдат. Служивый в конце концов, простое слово, знакомое с детства по сказкам. Но нет, всегда это мерзкое «боец». Однако, я отвлёкся.

Нас отвели в гардеробную, где мы разделись до трусов, аккуратно сложили свою гражданскую одежду, в выданные нам полиэтиленовые мешки, написав на них свои домашние адреса. Через пару дней одежда была доставлена в целости и сохранности домой. Знаковый момент — получение формы. При моём небольшом росте подобрать форму нужного размера было непростым делом. Солдат, выдававший её, изрядно со мной намучился. Всё подбирали на глазок. С горем пополам подобрали мне китель, штаны и фуражку. Которая однако была странной и выглядела как конфедератка. С сапогами разобрались на удивление быстро, хотя я ожидал обратного. К сапогам полагались портянки. Навыков по наматыванию портянок у меня ещё не было, поэтому пришлось их аккуратно сложить и надеть сапоги прямо на носки. Без портянок сапоги болтались. Так что при ходьбе я немного загребал ими.

Отойдя в сторону, и глянув в зеркало, которое висело в углу, я увидел себя со стороны. О, это было что-то! Но выбора у меня не было, поэтому пришлось смириться с этим глупым и убогим видом. Однако, это был ещё не самый глупый вид, который мне был уготован Судьбой.

Но вот, переоблачение было окончено и мы все четверо вышли на улицу, закурили.

— Кто не курит, тот работает, — сказал лейтенант.

— Товарищ военный, а что это за войска такие, куда мы едем? — спросил я, указывая на странный шеврон на его плече, на котором была изображена крепость с перекрещёнными топорами.

— А это сюрприз будет, — с хитрой улыбкой ответил он.

Не сильно меня такой ответ обнадёжил и даже насторожил.

— Ну а хоть в какой город то мы едем? — спросил парень из нашей компании.

— Как в какой? Я разве не сказал? В город трёх революций, славной город Ленинград, — бодро отрапортовал он.

У меня от души отлегло. Питер это не так страшно. А то уехал бы на Дальний Восток и всё, привет горячий. Не то чтобы я не любил Дальний Восток, у меня там даже родственники где-то живут, просто радостно, что место службы не так далеко от дома.

— Итак, бойцы, предлагаю познакомиться. Я лейтенант Царёв.

— Моё имя Ярослав, — сказал я.

— Моё Андрей, — сказал тощий парень со злыми глазами.

— А я Федя, — ответил пухлячок, который ехал со мной из военкомата ещё.

— Ну, вот и отлично. А теперь в путь. Хочу успеть с вами на поезд повышенной комфортности, не люблю трястись в плацкартах. За мной!

Мы подхватили сумки и двинулись за ним. Забавная была походка у нашего лейтенанта. Не военная, отнюдь. Он шёл, как плыл, походкой от бедра, задорно виляя задницей.

Я был немного в шоке. Хотя, какая мне разница.

До Ленинградского вокзала мы добрались довольно быстро и без происшествий. Был уже вечер, мы сидели и ждали поезд. А пока ждали, учились наматывать портянки. Честно говоря я в себе сомневался, а зря. Довольно быстро научился это делать и оценил всю их прелесть, это действительно комфортно.

Подали поезд, мы заняли свои места, я сел рядом с лейтенантом, достал приготовленную мамой курочку, мы поужинали, немного поболтали о разном и уснули. А утром мы были в Петрограде. И вот тут уже начинается основная моя история.