Вещи и судьбы. Истории из жизни

Ясна Малицкая

Сборник «Вещи и судьбы» – это рассказы, написанные группой авторов в рамках работы онлайн-клуба «Истории из жизни». Рассказы получились очень разные: есть где посмеяться, есть где всплакнуть над тяжёлой долей героев, есть чему поучиться, но все они живые, яркие и будут интересны широкому кругу читателей.

СНОВА В СТРОЮ

Издревле человек заботился о себе, чтобы выжить в дикой природе. И первым помощником ему в этом трудном деле служила одежда.

Одежда с нами с первых дней жизни. Она согревает в стужу, наряжает для торжества, провожает в последний путь.

Но есть особый вид одежды — военная форма.

И пусть у неё менялся покрой и материал, знаки отличия и символика. Но неизменным остаётся только одно, главное: будь то офицер или рядовой, ты сразу узнаешь: вот он, защитник и опора Родины. Примеряешь форму и чувствуешь, как на плечи ложится груз ответственности за страну. И сердце наполняется гордостью за свою причастность ко всем тем людям, которые, не щадя жизни, ковали славу Отечества.

Отслужив срочную на Северном флоте, я не расстался с формой. Бережно хранил и каждое последнее воскресенье июля, в день Военно-морского флота, с утра пораньше доставал её. Осматривал и, если было необходимо, проводил «проворачивание»: чистил и гладил, проверял пуговицы, чтобы не болтались на сиротливой ниточке.

И вот клёш, чёрный, словно смоль, отутюжен. Бляха с якорем блестит, как медный самовар. Форменка с погонами старшины 2-ой статьи украшена знаками «Отличник ВМФ» и «За дальний поход». Из ворота выглядывают полоски «морской души: так издавна прозвали тельняшку. За плечами гюйс — тёмно-синий с тремя белыми полосками воротник — на котором на память остались подписи друзей по службе. Самопальная бескозырка из шерстяной ткани с лентами до пояса лихо прилепилась на затылке. Взгляд в зеркало:

— Хорош?

— Старшина, ремень поправь! — строгим голосом отзываются брюки.

— И меня, — вторит бескозырка.

Тут и форменка свои пять копеек вставляет:

— И вообще, вид неуставной. Волосы до плеч…

— Ой-ё-ёй! — отвечаю всем сразу. — Кто бы про Устав говорил. Забыли, как по ночам втихаря перекроили вас? Где надо — вставляли, где лишнее — отрезали. Ишь, Устав они вспомнили. А «Золушку» свою не забыли? Робу рабочую, в которой вся служба прошла, забыли? Вы пайол драили металлической пудовой щёткой? Горячие котлы в машинном отделение чистили? Что вы видели, кроме торжественных построений и нескольких увольнений в Североморске?

— Мы с тобой Фиделя Кастро слышали на митинге в Гаване, — возражает парадная форма, — и в Касабланке на берег сходили, и в Конакри…

— А она как атлантическая селёдка просолена моим потом. Продолжаю шуточный спор с формой, а на самом деле люблю её. Не только за то, что красива и нравится девчонкам. Люблю потому, что с ней довелось стать в единый строй офицеров и матросов, которые со врёмен парусных судов и по сей день несут нелёгкую службу в морях и океанах.

И пусть три белые полоски на гюйсе как символ о трёх величайших победах всего лишь легенда. Зато какая красивая! Те победы не забыты: Гангут, Чесменская битва, Синопская бухта.

Поправляю ремень и бескозырку. Последний взгляд в зеркало. Со звуками марша «Прощание славянки» правая рука у виска:

— К параду готов!

За пять лет, проведённых в Танзании, форма заскучала без внимания. Да и я к тому времени раздался вширь. В форменку, которую подгонял по фигуре двадцатилетнего пацана, еле втиснулся. Нитки не выдержали, и швы разошлись, как в море корабли. Брюки, в которые тайком от командира группы вшивались клинья, погибли в сражении с прожорливой молью. Это был жестокий удар по памяти о былой флотской службе, а новость о судьбе родного корабля, с которым было пройдено более пятидесяти тысяч миль, сразила наповал. И морским прибоем нахлынули воспоминания…

…Лихие девяностые, развал Союза. Армия и флот никому не нужны. В девяносто втором году БПК «Адмирал Макаров» вывели из состава боевых единиц ВМФ, а в девяносто четвёртом продали какой-то индийской компании на металлолом. Но корабли предпочитают умирать в родной стихии. В Норвежском море в шторм «Адмирал Макаров» оборвал буксировочные концы и затонул.

Мне не было стыдно за слёзы горечи и обиды. Мне было стыдно за страну, которая забыла крылатую фразу: «У России есть только два союзника — армия и флот». Вот так: боевой корабль, гроза американских подводных лодок — и на металлолом… А за его именем тянулся длинный героический след.

Первым «Адмиралом Макаровым» стал в девятьсот шестом году броненосный крейсер Балтийского флота, снискавший славу у берегов Италии. Сильнейшее землетрясение девятьсот восьмого года уничтожило город Мессину. Эскадра российского флота, находившаяся в восьмидесяти милях, пришла на выручку к пострадавшим раньше всех.

Прямо на берегу были установлены столы, на которых корабельные врачи оказывали первую медицинскую помощь, делали операции, накладывали повязки. Спасательные команды с кораблей разбирали завалы, рискуя своими жизнями, вытаскивали раненых из-под шатающихся стен. Экипаж с «Адмирала Макарова» был среди первых.

Там, вдали от Родины, сплелись воедино мужество и отвага, смелость и бесстрашие, сострадание и милосердие. Всё то, что было присуще российским морякам и при Петре I, и при обороне Севастополя, и в годы Великой Отечественной.

Вторым кораблём, носившим имя Степана Осиповича Макарова, стал трофейный лёгкий крейсер «Нюрнберг», на котором осенью сорок шестого года был поднят советский военно-морской флаг. «Адмирал Макаров» не раз занимал призовые места в артиллерийских стрельбах по береговым, морским и воздушным целям. В дни празднования годовщин Октябрьской революции крейсер вставал на якорь напротив Исаакиевского собора и производил артиллерийские салюты.

На третьем большом противолодочном корабле «Адмирал Макаров» мне довелось служить во времена его молодости. Расскажу только о том, чему был свидетелем и участником.

С июня семьдесят четвёртого года в составе отряда кораблей мы выполняли задачи боевой службы в районах Средиземного моря, Центральной и Южной Атлантики. В январе семьдесят пятого вернулись в Североморск. По итогам года БПК «Адмирал Макаров» занял первое место в соревнованиях на первенство флота в поиске подводных лодок.

А седьмого ноября семьдесят пятого года по сигналу тревоги вышли в море. Выполнили поставленную задачу — а нам новый приказ. Из северных морей в южные широты. Гвинея и Ангола. Где разгорались конфликты, там мы и несли боевое охранение. В Североморск вернулись в начале июля семьдесят шестого года.

Несмотря на все тяготы флотской службы, я навсегда проникся чувством гордости за свою страну. Корабль научил меня не сгибаться и стоять плечом к плечу в едином строю защитников Родины.

Время с каждым годом убыстряет бег. Календари сорят днями, как в осенний листопад. Я уже седой, и лёгкая плешь пробилась сквозь бывшие когда-то густыми волосы.

Но по-прежнему в последнее воскресенье июля в день ВМФ достаю из шкафа бескозырку. Расправляю чёрные с золотыми якорями ленты. Тельняшка, пережившая множество штормов в стиральной машинке, как прежде, готова согреть меня. Потерявший былую яркость гюйс привычно ложится на плечи. Форма стала той ниточкой, которая навсегда связала с флотской семьёй.

Я точно знаю, что где-то в океане несёт боевую службу корабль со знакомыми буквами вдоль бортов. Это четвёртый «Адмирал Макаров» под Андреевским флагом на страже Родины. Выпрямляю спину. Грудь вперёд. Правая рука у виска. Мы снова в строю!