Вещи и судьбы. Истории из жизни

Ясна Малицкая

Сборник «Вещи и судьбы» – это рассказы, написанные группой авторов в рамках работы онлайн-клуба «Истории из жизни». Рассказы получились очень разные: есть где посмеяться, есть где всплакнуть над тяжёлой долей героев, есть чему поучиться, но все они живые, яркие и будут интересны широкому кругу читателей.

ПАУТИНКА

Гардеробная получилась маленькая, но удобная. Место нашлось для всей одежды: уличной, домашней и даже дачной. Наконец-то вещи расположились в стройном порядке: на вешалках пестрят кофточки, блузочки, свитера и толстовки. Сбоку, в строгом молчании, висит серо-синяя офисная одежда. Но когда сюда захожу, мой взгляд скользит на верхнюю полку, где среди шляп и шапочек, дыша своей воздушностью, лежит небольшой свёрток. Глядя на него, я иногда забываю, зачем пришла.

В редкие минуты тоски или грусти достаю этот мягкий, почти невесомый комок, разворачиваю — и передо мной появляется белый ажурный пуховый платок, связанный моей матерью. Тончайший платок с таким же кружевным названием, как и он сам, — «паутинка». Прозрачный пух, сплетённый в замысловатый рисунок из ромбиков, улиток, дырочек…

Я храню эту паутинку, как память о доме, память о родителях и никогда её не ношу, я ею согреваю свою душу. Прижимаюсь к ней щекой, втягиваю в себя еле слышный аромат апельсиновых корочек, неуловимый домашний запах чего-то родного, близкого. И такого далёкого сейчас.

…Сухие апельсиновые корочки и бутоны гвоздики мама раскладывала по пакетам, где хранились связанные её руками мягкие и красивые платки, шали, шарфы, палантины. После работы, переделав все домашние дела и уложив нас с братом спать, она перед сном на пару часов садилась за стол, чтобы заняться любимым делом: перебирать пух, прясть, вязать. Сейчас бы сказали: хобби. Мама называла это отдыхом.

Идя в гости, на вечеринки, на свидания, я наряжалась: накидывала на себя мамину паутинку. Она невесомо ложилась на модные в то время начёсы, не нарушая сооружённую причёску, ажурные зубчики платка создавали вокруг лица ореол таинственности и возвышенной красоты. Наброшенная на плечи, паутинка своим прозрачным узором делала любую одежду нарядной. И, конечно же, согревала, как сейчас согревают меня эти воспоминания.

…Поздний вечер, лампа под ярким оранжевым абажуром освещает стол с сугробом белого пуха. Специальными чёсками, утыканными маленькими закруглёнными иголочками, мама расчёсывает шарики пуха, пока они не станут лёгкими и прозрачными. Нежная белая гора чуть колышется от её мерного дыхания и плавного движения рук. Тонкие, красивые руки, как крылья птицы, быстро машут чёсками, превращая мягкий пух в лёгкое воздушное облако. Потом в её руках закрутится веретено, из пушистого комочка потянется тончайшая нить. И вот уже мелькают спицы, иногда издавая тихий металлический звук, соприкоснувшись друг с другом.

Я почти засыпаю под эти звуки, но сквозь приоткрытую дверь вижу маму, склонившуюся за столом. Рядом с ней на диване свернулся кот. Он, как и я, почти спит, но постоянно приоткрывает один глаз и следит за мельканием спиц. Тихонько ждёт, когда можно будет что-то стащить и поиграть. Выждав момент, он стремительно хватает мягкий клубочек и прячется под столом. Мама осторожно, чтобы никого не разбудить, пытается уговорить его или вытащить из-под стола.

Но чем дальше катится клубок, тем азартнее становится кот, устремляясь за ним. Работы маме прибавляется — нити в клубке лохматятся и свисают рваными концами. Кот в наказание выдворяется в коридор. Под редкий стук спиц или жужжание веретена я засыпаю, и образ кота тихо перебирается в мои сновидения. Сон накрывает меня невесомым облаком белого пуха, которое заполняет все вокруг…

Когда мама постирает связанную паутинку, они с отцом растянут на пяльцах ажурное полотно. Пяльцы отец делал сам из деревянных гладких брусков — добротные, крепкие, большие, до полутора метров по одной стороне. Каждый зубчик паутинки крепился гвоздиком, и в деревянной раме возникала тончайшая картина, как лёгкий узор первого морозца на оконном стекле.

Эта огромная воздушная конструкция занимала большую часть комнаты. Проходить мимо натянутой паутинки надо было с особой осторожностью, чтобы не зацепить её и не порвать тонкие, как струна, нити пуха. Мама строго следила, чтобы случайно никто не задел пяльцы, но пройти мимо и не провести рукой по туго натянутому полотну было невозможно. Я прятала руку за спиной и украдкой пальцем касалась платка. Палец скользил по шелку нитей. Я вместе со всеми ждала, когда платок высохнет.

Высушенный платок мама осторожно снимала с пяльцев. Начиналось самое интересное: платок должен был пройти главную проверку на качество. Затаив дыхание, я смотрела, как папа снимал с пальца обручальное кольцо и пропускал через него паутинку. И как всегда, она была настолько тонкой, что проходила сквозь кольцо с лёгкостью.

Спицы и пуховые нити сопровождали маму везде: в командировке, на отдыхе. Приезжая из очередного санатория, она обязательно привозила адрес, по которому отправлялась связанная ею паутинка. А в ответ ей присылали даже не деньги, а книги. Из такого «товарообмена» часто возникала дружба на многие годы, и в оба конца шли письма. Они приходили редко, но им всегда были рады и читали о чужой жизни, словно повесть.

Книги в семье любили все, а для мамы они были вторым увлечением. Она следила за новинками, выписывала не только «Огонёк» и «Работницу», которые были почти в каждом доме, но и толстые журналы «Роман-газета», «Москва» и «Нева». Всё прочитывалось, а лучшие произведения, напечатанные в журналах, переплетались одним томом. Именно по таким «домашним книгам», переплетённым вручную, я знакомилась с произведениями Артура Хейли, Рэя Брэдбери, Валентина Распутина.

Много самодельных книг я бережно храню до сих пор в книжных шкафах. Пока вещи из родительского дома со мной, прошлое живёт в моей памяти знакомыми с детства переплётами, связанными мамой платками.

Прижимаю паутинку к себе, и словно опять вижу в круге вечернего света мамину голову, склонённую над вязанием. Тяжело принимать, что её больше нет. Нигде! Жизнь продолжается, как и прежде — работа, дом, магазины… Я больше никогда не услышу её голос, и только прозрачный платок окутывает теплом родительского дома и связывает меня с тем миром, откуда я родом.

Ещё раз вдыхаю родной запах, аккуратно сворачиваю паутинку и бережно возвращаю на полку.

Она по-прежнему согревает меня.