Беседы о литургической жизни Церкви

протопресвитер Стефанос К. Анагностопулос, 2019

В основу настоящей книги легли 52 проповеди на тему толкования Божественной литургии, прочитанные в 90-х годах XX века отцом Стефаносом Анагностопулосом прихожанам храма святой Варвары в Керацини (Пирей). Опираясь на Священное Писание и труды святых отцов, а также на свой многолетний священнический опыт, о. Стефанос просто и доступно разъясняет современным христианам основы литургической жизни Церкви. В своих проповедях он не только подробным образом разбирает духовное содержание молитв, песнопений, богослужебных изречений и действий, входящих в состав Божественной литургии, но сопровождает свое толкование рассказами о чудесном духовном опыте, пережитом святыми, монахами, священниками и простыми, исполненными глубокой веры прихожанами во время богослужения. Эти откровения и составляют главную отличительную особенность книги, которая будет полезна священнослужителям как руководство для объяснения литургии, и, несомненно, заинтересует широкий круг читателей, стремящихся приобщиться к духовному опыту христианства. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Общее введение в Божественную литургию

Когда свершается Божественная литургия, кто служит?

Священник или все вместе?

Все вместе. Народ Божий и священник.

Церковь есть сакральное Тело Богочеловека Христа и члены Церкви — мы все, духовенство и народ. Церковь как Тело Христово молится за весь мир, заботится о спасении всех людей. Однако она свершает Божественную литургию только вместе с верующими православными христианами, то есть теми, кто принял святое Крещение и святое Помазание. Они составляют члены Единой Святой Апостольской Церкви. Они составляют народ Божий.

Божественная литургия — это общественное служение всех верующих. Приносится это служение от народа Божьего и священнослужителя Богу. Ее Божественный дар и спасительный плод, то есть искупительная жертва, предназначен всем нам, народу Божьему. Следовательно, Божественная литургия происходит от народа Божьего для народа Божьего. От нас и для нас.

Итак, народ Божий — это и священники, и верные христиане, миряне. Мы, священники, никогда не служим одни и тайно: то есть священник не может, совершая Божественную литургию, сказать: «благословенно царство Отца, и Сына, и Святого Духа…» а потом ответить: «Аминь», сказать: «миром Господу помолимся», и сам ответить: «Господи, помилуй». Нужно, чтобы был хотя бы еще один человек. Чтобы было, по крайней мере, двое: один — чтобы служил, другой — чтобы представлял мирян.

Когда мы находимся внутри храма и происходит Божественная литургия, мы являемся не просто зрителями. Мы можем быть зрителями на футбольном матче или перед телевизором. На Божественной литургии мы не являемся зрителями. Мы не просто присутствуем на службе, мы служим и несем за это служение ответственность. Как священник несет ответственность за то, как он стоит перед святым алтарем, так несут ответственность и миряне за то, как они стоят в храме.

Божественная литургия совершается через священников и епископов, которые вместе с рукоположением получают и Благодать Священства. Однако и миряне, и священники — священнослужители.

Миряне, безусловно, своим святым Крещением также причастны к служению Господу, так как и они причастны к Первосвященству Спасителя Христа. Это, как говорит апостол Петр, а Василий Великий вторит ему «царственное священство»^[6]. Однако миряне не имеют рукоположения, в отличие от священников. В этом и состоит четкая разница между мирянами и священниками.

Священники — это словесные пастыри, которые пекутся о Церкви Христовой, тогда как миряне — словесное пасторское стадо в ограде Христовой. Священник, который совершает Причастие, есть одновременно и член Тела Христова. Все вместе мы — члены Христовы. Мы — и члены друг друга, мы — народ Божий, мы — Церковь Христа, Тело Христа.

1. Правителем Сербии после 1815 года был Милош. Однажды в воскресенье он пришел на службу вместе со своей семьей в дворцовую часовню.

Однако в то воскресенье служил не дворцовый священник, который был стар и болен, а один тридцатилетний, недавно рукоположенный, священник. Когда закончилась Божественная литургия, он стал раздавать антидор.

Первым подошел Милош, который, следует отметить, был и старшим по возрасту. Однако, раздавая антидор, священник отдернул свою руку, не дав правителю поцеловать ее.

Тот посмотрел на него сурово и сказал: «Дай мне твою руку, отец мой, и в другой раз ее не отдергивай, ибо я целую не твою руку. Когда Священство твое я лобызаю — перед Священством Христовым преклоняюсь, которое выше меня и тебя!»^[7]

Этот правдивый случай учит нас многому: во-первых, как высоко звание священника. Во-вторых, какой почет и уважение следует воздавать священству. И, в-третьих, что без него и без священника никакое Таинство не может совершиться.

Священник не имеет своего собственного священства, но Священство Христово несет на себе, в своей душе, в своем сердце. С его Благодатью учит, служит, опекает народ Божий, исцеляет и руководит «как имеющий право».

Чтобы мы были Церковью Христовой, должны обязательно существовать священник и Божественная литургия. Без них мы не Церковь, но просто и только светское, благотворительное общество, какая-то организация, подобная протестантам.

Вывод: Церковь — это народ, священнослужитель и святой алтарь, то есть Божественная литургия.

Не люди и не апостолы задумали и создали Божественную литургию. Это великое и непостижимое Божественное Таинство, которое установил Сам Господь наш Иисус Христос в вечер Великого Четверга. И Церковь совершает Божественную литургию, продолжая это пренепорочное Таинство.

Божественная Евхаристия есть и Жертва, потому что через нее продолжается бескровно приносится Крестная Жертва Иисуса Христа. В ней мы участвуем все, как народ Божий, духовенство и миряне. Так Божественная литургия является и Причащением верных, Причащением Тела и Крови Христовой.

В биографии отца Иакова Цаликиса, игумена монастыря святого Давида, которая была написана одним университетским профессором, его духовным сыном, говорится о таком случае:

«УЗРИ И ПРИКОСНИСЬ ПРЕСВЯТОЙ КРОВИ ГОСПОДА».

2. Величайшее чудо из чудес, которое явил ему Бог, случилось утром 22-го ноября 1975. Отец Иаков был настолько потрясен этим чудом, что сразу после сделал запись о нем, которую мы нашли после его смерти в одной из его тетрадей. Запись начинается с вышеуказанной даты и содержит буквально следующее: «22-ое ноября, день субботний, утро, во время святой Проскомидии, произнеся поминовения, я собирался, как обычно, покрыть Святые Дары, и увидел в живую — клянусь — каплю Крови, которой я коснулся своим пальцем. На пальце моем осталась Кровь! Я позвал брата святого монастыря, монаха отца Серафима и рассказал ему, что случилось. И он мне сказал: «Я, отче, ничего не вижу, но что ты видел?» А я ответил, что верю, что это был Сам Бог, и трижды повторил: «Господи, помилуй. Господи, помилуй. Господи, помилуй».

Архимандрит Иаков^[8].

Подобное чудо произошло и с отцом Антонием Тцигасом, который служил в храме пророка Илии, в Кастелле (Пирей), когда бы жив святейший митрополит Пирейский Хризостом Тавладоракис.

3. Однажды утром в субботу о. Антоний, совершая Божественную литургию, дошел до Освящения Святых Даров. Стоя на коленях и читая молитву, он руками оперся о святой алтарь. Когда он собирался подняться, чтобы освятить Святые Дары, на его руку упала одна капля Крови, да так, что обрызгала его всего!

Он увидел это и задрожал! Такой страх, такой ужас, такое удивление охватило его, что отец Антоний не мог произнести и слова. Он встал и не знал, что делать! Затем он в отчаянии слизнул Кровь Христову… Однако Благодать святого Бога направляла его: он заглянул в Святую Чашу и увидел, что она была пуста! Он забыл налить внутрь вино. Посмотрел на Тело и увидел, что и оно не раздроблено. Иными словами, он не завершил Проскомидию.

Певчий продолжал петь «Тебе поем, Тебе благословим…». Он подал знак ему продолжать (не было народа, была суббота), взял святое копие, пронзил святой Хлеб и сказал: «Един от воин копием ребра Его прободе, и абие изыде кровь и вода». Он наполнил Святую Чашу, влил вино, влил воду, согласно правилам, ее благословил, ее перекрестил. Совершив все это, он преклонил колени, снова прочел молитву Освящения, поднялся, благословил Святые Дары, и Пресвятой Бог превратил хлеб и вино — как это случается на каждой Божественной литургии — в Тело и Кровь Христову. После Освящения и окончания Божественной литургии он испил все содержимое Святой Чаши и вытер ее досуха.

Сразу после субботней Божественной литургии он пошел и все рассказал тогдашнему митрополиту Хризостому. Митрополит взял его за руку и принюхался: от нее исходило несказанное благоухание! Он взял его руку и начал целовать, целовать много раз.

— Владыко! — говорит отец Антоний.

— Я не целую твою руку, — сказал он, — которую подобает целовать, поскольку ты священнослужитель. Не имеет значения, что ты — священник, а я — епископ. Но я испил с руки твоей Кровь Божию!!!

Помню, как после кончины отца Антония он рассказал Мне об этом. А чтобы быть еще более выразительным, епископ встал и сказал:

— Отче Стефане, КРОВЬ БОЖИЯ!!! — и заплакал!

Вот, что значит Божественная литургия! ^[9]

* * *

В своей книге я не буду пытаться решить литургические и исторические вопросы. Но мы попытаемся, все вместе, понять, прожить и пережить Божественное Священнодействие.

Святой Иоанн Дамаскин говорит нам, что Божественная литургия называется и Божественным Причащением, потому что через нее мы причащаемся Божественности Иисуса Христа. Он называет ее и Божественный Приобщением, потому что через нее мы приобщаемся и делаемся причастниками Плоти и Божественности Иисуса Христа^[10]. Следовательно, Божественная литургия переживается верующими (когда они приобщаются Пречистых Тайн) и как Божественное Причащение, и как Божественное Приобщение. Как это происходит? Трудно сказать «как», зачастую, невозможно.

Все то, что чувствует и переживает достойный священник, когда служит, и тот, кто достойно соучаствует в Божественном Причастии, невозможно выразить словами. Все то удивительное, что пережил отец Иаков, он записал в трех письмах. Но о своем литургическом опыте он не написал ни слова. Опасно открывать истину, истину великого Таинства, которая заключена не в словах, не в красивых поэтических выражениях и оборотах, но в непостижимом СОБЫТИИ Преложения Святых Даров, хлеба и вина в Тело и Кровь Христову. Слова умаляют это событие, которое переживается и душой, и телом:

• в соответствии с духовностью верующего,

• в соответствии с его верой,

• в соответствии с его чистотой,

• в соответствии с его покаянием.

Каково покаяние твое? Покаяние мое? Каково благочестие, каковы слезы? Те, что видит Бог, а не те, что видят люди!

• в соответствии, конечно, с искренним желанием верующего причаститься

В богослужении участвует весь человек:

— душа и плоть,

— ум и тело,

— сердце и пять телесных чувств.

— и еще раз сердце!

4. Мне рассказал один священник, что он пережил однажды, после окончания Божественного Причащения.

Что он пережил! Он почувствовал, как вся грудь и сердце его превращается неописуемым образом в бесконечное небо. В центре восседал на престоле Господь, справа от Него — Пречистая Пресвятая Его Матерь, вокруг его престола — все пророки, праведники, праотцы, апостолы, иерархи, святые патриархи, достойные священники и монахи, бесчисленные воинства мучеников, в аскезе просиявшие святые, богоносные отцы Вселенских Соборов, святые бессеребренники, святые, прославившиеся в миру, бесчисленные воинства Ангелов, Архангелов, Херувимов, Серафимов, Престолов, Господств… Он видел, как Силы небесные оберегают и Господа, и святых, и небо, и всех людей, и всю Церковь и всё!

И под всеми ними он увидел мириады мириад душ, живых и мертвых!

Все это он пережил душой и телом, когда родилось из груди его — как он сказал — необъятное небо, радость и райское блаженство. Так он и замер со Святой Чашей в руках, протирая ее полотенцем^[11].

И это не просто разговоры, не просто слова, это реальное событие, которое он пережил, но не смог выразить словами. Он рассказал о нем примерно так, как я вам передал. Но слова опустошили, умалили его. Этот батюшка пережил настоящее потрясение, которое его глубоко взволновало… Чтобы лучше это понять, необходимо помнить, что всякое духовное состояние, которое переживает верный христианин, не может понять другой, если не пережил его сам, особенно, когда речь идет о возвышенных духовных состояниях, которые имеют «другой язык».

Многие неправильно понимают, сомневаются или возражают, когда слышат о подобных историях, чудесах или духовно-телесном преображении, произошедшем по Благодати, потому что описания столь бедны, что «опустошают» истину и умаляют реальность события. Однако, несмотря на это не следует не доверять или сомневаться, потому что на самом деле чудеса случаются.

5. Мой родственник рассказал мне следующий случай: один его друг, врач, когда был маленьким, как это свойственно маленьким детям, со своим двоюродным братом громко смеялся и дразнил других детей, бегая туда-сюда по храму. Служба закончилась, раздали антидор, народ ушел, но эти двое детей, будущий врач и его двоюродный брат, снова начали шалить в храме. Тогда послышался строгий, но ласковый женский голос, говорящий им:

— В доме Сына Моего не играют, не бегают туда-сюда, а молятся, Причащаются Тела и Крови Его. Крови Моего Сына!

И… раз! Кто-то хватает их за шиворот, и в мгновение ока эти двое ребят оказываются снаружи, во дворе храма!

И сказал врач: «Пусть меня спросят: Бог есть или Бога нет. Со мной говорил Бог через Пресвятую Богородицу!»^[12]

Итак, мы приходим к выводу, что события эти мы переживаем, но не можем их описать. Однако приступая к толкованию Божественной литургии, нужно попытаться сделать подобные описания и провести соответствующий разбор. Предмет Божественной литургии — один из наиболее сложных, хотя и считается хорошо известным.

Когда мы видим, как священник проходит мимо с Евангелием, имея перед собой хоругви и лампаду, разве мы не знаем, что это называется «малый вход»? Это нам известно; нужно ли, чтобы нам кто-нибудь сообщил об этом? То, что нам кажется легко описать, в Божественной литургии очень сложно понять, постичь до конца, да и научить, что значит этот проход священника.

В святом храме то, что говорится, то, что поется, то, что слышится, то, что видно глазу, то, что обоняет нос, то, что сияет, — это не просто образы и символы, не просто слова и звуки, не просто свет, который излучают свечи и лампады. Все это — важные составляющие событий, глубину которых мы не можем постичь, не можем осознать, не можем ни духовно, ни физически к ним прикоснуться.

Итак, занимаясь толкованием святой литургии и обращаясь к святому храму и к происходящему в нем, мы не будем создавать ни богословских трактатов, ни исторических исследований. Мы попытаемся смиренно учить и учиться. Я, первый, нуждаюсь в учении. Я, первый, нуждаюсь в молитве. Помните обо мне!

Центральное событие в Божественной литургии одно: ЧУДО. Чудо Преложения Святых Даров. Но само это чудо, как событие, выражается только молчанием.

Все мы, кто достойно причастны общей чаше Божественного Тела и Крови, имеем между собой причастие и единение «в вере». Это причастие и единение «в вере» мы понимаем? И, если понимаем, то насколько? И из того, что мы ощутили и пережили, что мы можем описать, что мы можем выразить?

То, что мы попытаемся рассказать, с Божьей помощью, так сказать, — потому что надо иметь смелость говорить о божественных делах — будет основываться на творениях отцов Церкви и на Священном Писании. Таким образом, мы будем иметь живое продолжение Священного Предания, потому что Божественная литургия действительно выражает Церковное Предание. Предание, которое нелегко определить и описать, мы наблюдаем, как ощутимую реальность на Божественной литургии. Конечно, не в роскоши облачений или в византийском великолепии, но в том, что совершается, говорится, поется, и в неусыпном духе причастия и единения между верующими, как членами Тела Церкви Христовой. Ни одно слово в Божественной литургии не говорится без цели, не падает в пустоту. Ни одно движение, ни одно прикосновение, ни одно благословение не проходит незамеченным, но все есть тайный духовный диалог звуков, движений и света, который проникает глубоко, очень глубоко, в сердце верующего христианина. Например:

Поднятие Евангелия,

«Благословенно Царство»,

«Премудрость! Прости!»,

«Мир всем» священника,

Преклонение головы («Главы наша Господеви…»),

фимиам,

крестное знамение,

«Аминь» (громоподобный!),

малый и великий вход,

священная богослужебная утварь и святые покровы,

иконостас, престол,

смиренные песнопения,

тихий свет от свечей и лампад.

Все это сакральным образом проповедует, поучает и руководит сердцами христиан и священника. Итак, все то, что происходит, говорится, слышится на Божественной литургии, должно помогать нашему сердцу обратиться, предаться, «покориться» этому действительному и истинному событию: Преложению Святых Даров, а не священнику.

В Святых Дарах мы не имеем скрытым Христа (он не скрыт, не находится просто внутри, хлеб и вино не являются просто символами Тела и Крови Христовой, как утверждают протестанты) и, более всего, мы не имеем простого сакрального единения души каждого верующего с Иисусом Христом. Нет! Я могу прокричать тысячу раз: нет! В реальном и истинном Преложении находится ХРИСТОС! И только Христос. Поэтому мы говорим «едим и пьем», и таким образом становимся сотелесниками и сокровниками, и составляем с Иисусом Христом, которого мы принимаем в нас, одно тело и одну кровь. У нас есть Богочеловек Господь Иисус Христос, «живуща и пребывающа, со Отцем, и Святым Твоим Духом», как нам говорит Великий Царь в литургической молитве.

Конечно, наши глаза видят, а язык наш ощущает вкус хлеба и вина, но это не так. Я попробую пояснить: много таких, которые не вкушали хлеба и вина, но Тела и Крови, Плоти и Крови Христа, чтобы затем их охватила безграничная радость души и последовало общее преображение души и тела через Святой Дух.

С момента, когда сходит Святой Дух и совершается пречистое Таинство, мы больше не имеем перед собой то, что видят наши глаза, или то, что чувствует наш язык, но имеем То, во что верим, То, перед чем преклоняемся, То, чему служим: имеем Это явленное Тело и Кровь Христову. Истинное, реальное.

6. Жил в одном монастыре, в Румынии, некий священник, отец Минас, в дальнейшем ставший святым Минасом. Он, после Божествееной литургии, чтобы отдохнуть, выходил в лес (т. к. монастырь находился в лесу) и там воспевал и славил Бога воскресными и многими другими тропарями.

Вокруг него собирались лесные птицы: они садились на его голову, плечи, руки, а он их нежно гладил. Обычно, когда отец Минас пел, птицы замолкали и слушали его.

Поскольку литургии начинались ночью и заканчивались с рассветом, то он проводил всю ночь в церкви, а с восходом солнца выходил в лес, радовался природе и присутствию птиц. И так все вместе они благодарили и прославляли Бога.

В последние годы его жизни стали замечать, что, когда он служил праздничную Божественную литургию и запаздывал с окончанием, птицы после восхода солнца собирались над церковью!

В час Преложения Святых Даров, когда священник говорил «Твое от Твоих», все птицы над церковью замолкали! А во время «Изрядно о Пресвятой Пречистой…», по-румынски, конечно, и когда хор запевал «Достойно есть», тогда снова птицы начинали щебетать!^[13]

7. Похожий случай мне рассказал один христианин. Это случилось в храме Богородицы Стовратной на Паросе, во время Божественной литургии в канун Богоявления в 1998 году.

Десятки воробьев и других птиц, кружа внутри и снаружи храма, влетая через открытые окна купола, пели и радостно щебетали. Однако в час Освящения Святых Даров умолкли и замерли, чтобы снова начать после «Изрядно о Пресвятой Пречистой…»^[14]

Эту реальность Преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христову подтверждают и сами слова Господа, сказанные на Тайной Вечере, в вечер Великого Четверга: «Сие есть Тело Мое… сие есть Кровь Моя…»^[15] Следовательно, Божественно установление Таинства. Его установил Сам Христос.

Важные символы Божественности этого Таинства: квасной хлеб, вино и молитва: «Ниспошли Духа Твоего святого на нас и на эти предлежащие дары…». В Божественной Евхаристии не передается только Благодать Христова, как происходит в других Таинствах, передается Сам Христос, Сам Господь. Через Божественное Причащение Тела и Крови достойно причащающийся верный христианин соединяется с Христом, делается истинно сотелесником и сокровником Ему. Вступление в Тело Церкви начинается с Крещения, Воплощения, и заканчивается Божественной Евхаристией, объединением в одном теле. Это означает, что все наше существо принимает через Таинства саму Жизнь Господа и Спасителя и объединяется с Ним в одном теле.

Все это мы попытаемся передать, по возможности, на бумаге и с бумаги перенести в наши сердца. С этого момента у нас остается одно дело: осуществить это. За работу! Работу духовную. Приступим!

* * *

В центре святого дискоса полагается «Агнец Божий, Который берет на себя грех мира»^[16], Господь наш Иисус Христос. Пресвятая Богородица полагается слева от Агнца (когда мы смотрим на святой дискос). Частицы девяти чинов святых полагаются справа от Агнца (когда мы смотрим на святой дискос). Потом перед Агнцем полагается первая частица епископа местной Церкви, а за ней — частицы поминаемых живых и усопших. Вот что об этом говорится в нижеследующей очень поучительной истории.

8. В одном монастыре жил некий очень благочестивый священник (этот случай мне рассказал блаженный старец Гавриил, который многие годы был игуменом монастыря святого Дионисия на Афоне). Священник был малограмотен, но имел сильную веру, был добродетелен и много духовно трудился. Во время Проскомидии он стоял в течение многих часов, несмотря на то, что у него на ногах открылись вены и кровоточили. Часто от долгого стояния на ногах при поминании многих имен показывалась кровь, которая капала на землю. До последнего мгновения он оставался человеком готовым к самопожертвованию: даже если бы умер сразу после Божественной литургии.

Будучи малограмотным, он по какому-то недоразумению располагал не по правилам частицы на святом дискосе.

Когда мы кладем частицу Пресвятой Богородицы на святой дискос, то говорим: «Предста Царица одесную Тебе…». Священник полагал, что, когда он говорит: «одесную Тебе», то должен положить частицу Пресвятой справа от Агнца (глядя на святой дискос): то есть клал частицы наоборот.

Как-то посетил святой монастырь архиерей, чтобы рукоположить одного диакона.

Во время пения Похвал входит архиерей в святой алтарь, облачается и затем приступает к Проскомидии, которая была уже подготовлена; и с этого момента и далее архиерей продолжает поминания, сам и только сам.

Итак, архиерей заметил, что некоторые частицы священник положил наоборот.

— Неправильно положил, отче, частицы, — сказал он ему.

— Посмотри, отче. Богородица входит отсюда, а святые входят оттуда. Разве тебе этого никто не говорил, разве никто не видел, как ты совершаешь Проскомидию?

— Нет, Преосвященнейший, — отвечал священник. Каждый день, когда совершаю службу (потому что не было дня, в который бы я не служил), на меня смотрит Ангел, прислуживающий мне, но он ничего мне не говорил. Прости, что я, неграмотный, допустил такую ошибку. Впредь я буду внимательным.

— Кто? Кто, ты сказал, тебе прислуживает? — спросил епископ. — Разве тебе не помогает монах?

— Нет, — сказал священник, — Ангел Господень.

Епископ онемел: что он говорит?! Но, конечно, он понял, что тот, кто перед ним — святой.

В полдень, после трапезы, епископ рукоположил игумена и остальных братьев и уехал.

На следующий день, когда священник вошел в святой алтарь, чтобы совершить проскомидию, спустился и Ангел Господень. Когда тот совершал проскомидию, Ангел заметил, что священник положил частицы правильно.

— Прекрасно, — сказал ему, — отче! Теперь ты положил правильно!

— Да, ты знал мою ошибку, которую я совершал столько лет! И почему ты мне не говорил, почему ты меня не поправил? — спросил он.

— Я видел это, но я не имею такого права. Я не достоин поправлять священника. Я, — продолжил Ангел, — имею наказ от Бога, чтобы служить и помогать священнику. Только священник имеет такое право^[17].

А мы злословим о священниках с утра и до вечера, критикуем их, порицаем и укоряем. Итак, с этого момента будем относиться с осторожностью к тому, что говорим.

Центральное событие Божественной литургии есть великое и непостижимое Преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христову, которому мы должны внимать в молчании. Замолчать, если возможно, на некоторое время должны и певчие, так, чтобы все происходило в этой «говорящей» тишине. Потому что это молчание, во время Преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христову, красноречивее всего для наших сердец.

Божественная литургия есть Жертва. Та же самая Жертва, которую принес Господь, принося Сам Самого Себя «во спасение мира». На Тайной Вечере Христос очень ясно сказал: «Сие есть Тело Мое…» (когда дал им хлеб) и «сие есть Кровь Моя…» (когда дал им чашу с вином)^[18]. Затем он завещал Своим ученикам: «сие творите в Мое воспоминание»^[19].

И так Церковь две тысячи лет по завету Христа совершает Божественную литургию и продолжает ту же самую Жертву, бескровно, и то же Таинство Божественной Евхаристии! В словах Господа «сие творите в Мое воспоминание» содержится продолжение Его Жертвы и причащение от Тела и Крови Его. То есть Божественная литургия или Божественная Евхаристия — не только Жертва и воспоминание Тайной Вечери, но и Причащение верующих, так как все мы причащаемся от одной и той же Святой Чаши.

Когда мы говорим о Жертве Иисуса Христа, мы имеем в виду: Его Смерть на Кресте и всеславное тредневное Воскресение Его. В одной литургической молитве мы, священники, говорим: «Смерть Его возвещаем, воскресение Его исповедуем». И когда мы соединяем Святые Дары (то есть когда мы кладем Тело Господа в Святую Чашу вместе с частицами Пресвятой Богородицы и святых), мы говорим: «Воскресение Христово видивше…» Мы не присутствовали при Воскресении Господа. Однако мы присутствуем при воскресении, которое мы предвкушаем, когда причащаемся Тела и Крови Иисуса Христа, «в отпущение грехов и в жизнь вечную». Это «в жизнь вечную» есть предвестие воскресения нашего.

Когда Господь наш установил Таинство Божественной Евхаристии на Тайной Вечере (Великого Четверга), он сказал и о Своей Смерти на Кресте, и о Своем Воскресении: о Своем Пресвятом Теле, которое умрет на Честном Кресте, и о Своей святой Крови, которая прольется из Его ребра. Он сказал об этом Теле, которое он принял как Богочеловек Иисус Христос и которое через три дня воскресло нетленным, бессмертным и вечным. Об этом Теле, которое на Божественной литургии передается «в снедь верным, в отпущение грехов и в жизнь вечную».

Все то, что происходит во время Божественной литургии, не вмещает наш разум. Все то, что мы переживем, мы переживем силой нашей веры и чистоты, и, прежде всего, по Благодати святого Бога.

На Божественную литургию мы приходим подобно мытарю и той грешнице, о которой столько говорит наша Церковь в гимнах в память Крестных Страданий Христа в вечерю Великого Вторника (ей посвятила свой гимн Святая Кассиана: «Господи, во многие грехи впавшая жена…»). Что принесла грешница? Самое дорогое, что могла, — миро.

Что дорогого мы можем принести Пресвятому Богу? Приходя в Церковь, что мы несем с собой? Раскаяние, благочестие, скорбь, стенания, тайные слезы нашей души. Омывая слезами лик нашей души, в то же время мы орошаем наши щеки, наши одежды и место, где мы стоим. И тогда весь человек сияет от Благодати. Поэтому мы говорим, что это омовение — это приготовление души. Бог видит ее всю целиком, а человек — самую малость, ведь от очей Бога никто, совсем никто не может скрыться.

Первая составляющая, на которую нам следует обратить внимание, — это покаяние, сокрушение, осознание своей греховности. Мы не приходим на Божественную литургию, подобно фарисею. Мы не говорим: я не «как прочие люди: грабители, обманщики, прелюбодеи…»^[20], я соблюдаю заповеди, «пощусь два раза в неделю, даю десятину от всего, что приобретаю», молюсь утром и вечером, подаю милостыню… и тому подобное, что может сказать всякий. Но мы приходим подобно мытарю. Мы говорим: «Боже, помилуй мя грешного». И мысленно ударяем себя в грудь. Мы не обращаем внимание на соседа или соседку, ни во что он одет, ни как он ведет себя, плачет ли, стенает ли, преклоняет ли колени, крестится десять или пятьдесят раз. Мы смотрим только на самих себя. Чтобы быть точно как «грешница», которая принесла миро, а не как предатель, который «принес» поцелуй. Она, грешница, заслужила Рай, а он, апостол, его потерял.

Так мы переживаем во время Божественной литургии все события земной жизни Господа нашего и Таинства Божественного домостроительства, которое начинается с сотворения мира, с вводного псалма вечерни, и заканчивается не только Вторым Пришествием Господа, не только Страшным Судом и отделением овец от козлищ, но и будущей вечной славой избранных душ. Все это переживает человек, православный христианин, во время Божественной литургии и особенно, когда причащается. Значит, переживает и Воскресение.

Когда мы причащаемся от святой лжицы и она касается наших губ, уста наши дрожат, как дрожала гора Синай, когда передавались скрижали Закона, Декалог. Если бы случилось тогда землетрясение и охватил страх и ужас душу Моисея, мы, которые принимаем не скрижали Закона, но Самого Бога, Его Тело и Кровь, какое волнение и потрясение мы должны испытывать, какие изменения в душе!

Эти события непонятны, невыразимы, неописуемы, но иногда Бог позволяет коснуться их нашим чувствам! Мы можем увидеть: как священник парит над землей, или благоухает храм или Божественное Причастие… но это становится заметно только тем, кто имеет чистое сердце и просвещенный ум.

Когда мы говорим, что наша Церковь и Божественная литургия имеет таинственный характер, мы не имеем в виду что-то магическое и неземное, но что Божественная Благодать во время святых Таинств преображает христианина. Она его обоживает, делает его «новой тварью», освобождает его от страстей и слабостей. Поэтому верующий должен стоять на Божественной литургии со вниманием, страхом, благоговением, с благочестивыми мыслями, а самое главное, чтобы ум его не блуждал и держал в себе, насколько возможно дольше, Имя Господа.

Таинство спасения Бог открывает, преображая человека. Бог, сойдя с небес, стал равным нам, но без греха. Он призывает нас к Таинствам (Крещению, Миропомазанию, Покаянию-Исповеди и, особенно, Божественной Евхаристии), чтобы сделать нас подобными Ему, чтобы сделать нас, как говорит апостол Павел, «подобными образу Сына Своего»^[21]. Следовательно, Божественная литургия есть самый подходящий случай для духовного возрождения и преображения души, тела и чувств. Так, выходя из храма, мы должны стать другими: измениться, преобразиться, успокоиться. Если мы покидаем храм поспешно, с нетерпением и в беспорядке, что-то с нами не так и необходимо поостеречься! Остерегайтесь гордыни!

Сила богослужения заключается в его таинственном характере, и мы можем разбираться в образах и символах, которые для нас являются необходимыми, но этого недостаточно. Мы должны пережить сущность богослужения, потому что цель его — превознести и преобразить нашу человеческую природу. Когда мы преобразимся, мы обретем новые силы, и через них будем благотворно воздействовать на наших детей, наших близких, друзей, родителей, наших братьев и сестер, на народ Божий. Мы должны покидать храм с верой укрепленной и более сильной.

На Божественной литургии мы — не посторонние наблюдатели: все, что происходит, нам близко и касается нас. Мы все, собравшиеся в храме, есть Церковь, когда совершаем Божественную литургию при участии священнослужителей, которые называются священниками и пастырями. Истина, значимая для меня и для каждого Священнослужителя, состоит в том, что это не я, смиренный и недостойный, являюсь пастырем. Не вы, народ Божий, — моя собственная паства, мое добро. Но Сам Бог, Господь наш Иисус Христос, есть пастырь, который через меня недостойного, несчастного и грешного, пасет Свое собственное стадо — вас. И вместе с вами, пасет и меня. Бог ведет меня на луг духовный, в райские пастбища, а я должен вести туда вас, туда, на пастбище Царства Божьего.

Теперь мы скажем несколько слов о символическом значении священной утвари:

Все мы знаем Святую Чашу, из которой причащаемся. До Освящения она символизирует сосуд Страдания, в который поместили уксус и желчь и, обмакнув в нее губку, напоили Иисуса Христа, когда он воскликнул: «жажду». Поэтому в Святой Чаше, когда она хранится в святом Предложении или в Ризнице, всегда находится губка. Предание гласит, что евангелист Иоанн собрал в точно такой же сосуд Кровь и Воду, которые истекли из ребра Господа, когда воин пронзил Его копьем.

После Освящения Святых Даров Святая Чаша символизирует ту чашу, с помощью которой на Тайной Вечере Господь совершил пресвятое спасительное Таинство Божественной Евхаристии.

Святой дискос символизирует небо, поэтому он круглый. В нем пребывает Господь и Творец неба. Часто на нем выгравирована икона Пресвятой Богородицы, из утробы Которой родился Богочеловек Иисус Христос — совершенный Бог и совершенный человек.

Звездица символизирует небесные звезды и особенно ту звезду, которая вела трех волхвов до Вифлеема и «стала над местом, где был Младенец… с Марией, Матерью Его»^[22]. Звездица полагается развернутой крестообразно на святом дискосе.

Святое копие. С его помощью мы совершаем ровно то символическое движение, которое совершил воин над Телом Господа, говоря: «один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода»^[23] и наливаем в Святую Чашу вино и воду. Здесь стоит рассказать правдивую историю, которая случилась со святым Феодосием Аргосским.

9. Этот святой совершил литургию только один раз в своей жизни. В первый день он стал диаконом, во второй — священником, в третий день совершил первую литургию. Когда он дошел до момента «прокалывания» святого Хлеба святым копием, он увидел, как сам он, словно воин с острым копьем пронзает Тело Господа и из Его ребра истекают кровь и вода. Кто знает, с каким страхом и ужасом он налил потом вино и воду в Святую Чашу! Его объял такой священный ужас, что после окончания этой Божественной литургии, он никогда более ее не совершал^[24].

10. Нечто похожее произошло и в наш век с о. Иеронимом Эгинским, который жил в своем исихастирии до своей кончины, в 1966 году. За год до этого, в 1965 году, мы вместе с моим пресвитером посетили его, и, дав многочисленные наставления, он рассказал мне с глубоким волнением: как и почему отказался от священства. В 1923 году, когда он еще был диаконом и носил имя Василий, митрополит Каристийский Пантелеймон, в одной из своих поездок на Эгину, после многочисленных уговоров, убедил его и рукоположил в священники, определив приходским священником в эгинскую больницу. Однако имя Иероним он принял через год, уже отказавшись от священства, от святого старца Иеронима Симонопетрита при пострижении в великую схиму.

Итак, на сороковой день после его рукоположения, во время Божественной литургии, после Освящения Честных Даров и когда пришло время причаститься, он так был взволнован молитвой и ликованием своего сердца, что увидел, как Святые Дары превратились в Святой Чаше в Плоть и Кровь, истинную плоть и истинную кровь. Потрясенный увиденным, он много часов молился, пролив немало жгучих слез. Затем, дрожа вошел в царские врата и совершил отпуст, не произнося ни слова. А после долго молился, прося Божьего позволения, чтобы Его пресвятое Тело и Кровь снова стали хлебом и вином. Что и произошло. В тот же вечер он подал прошение об отречении. С того времени он не чувствовал в своих руках силы, чтобы пронзать копьем Господа на проскомидии или разделять Его после Освящения. Однако он продолжил служить в больничном храме как певчий и проповедник. В конце своего рассказа он воскликнул: «Не мог я своими смертными и грешными руками коснуться Славы Господней». И при прощании он сказал мне: «Берегись, отче, ибо очень немногие священники спасаются». Другому священнослужителю он прямо сказал: «Если не видишь своего Ангела рядом со святым алтарем, не служи!»^[25]

Интересно, что скажет наша совесть, совесть всех нынешних священнослужителей после такого правдивого рассказа?

Святая лжица символизирует руку Серафима, которой он держал раскаленный уголь и, коснувшись им губ пророка Исаии, сказал: «Это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен».^[26]

По-гречески лжица называется λάβις, т. е. клещи, которые использовались в древности. Ими брали одну Жемчужину, то есть частицу Тела Господня: христиане — положив правую руку поверх левой, священники же клали Тело Господне в свою ладонь и таким образом Его принимали, как это происходит на литургии святого Иакова брата Божия.

В дальнейшем лжицу использовали для порядка, чтобы не пришел «огонь» Божественности в непосредственное соприкосновение с руками, которые так легко пачкаются.

Два покрова, которыми мы покрываем святой дискос и Святую Чашу, символизируют небесный свод или пелены Божественного Младенца, или синдон и погребальные саваны.

Тот, что полагается на левое плечо диакона или священника на великом входе, называется «воздухом». Это символ светлого облака горы Фавор. Его мы колеблем над Святыми Дарами, когда читаем Символ Веры, что символизирует торжество Воскресения и веры.

«Воздухом» называется и «завеса». Имеется в виду та завеса, которая отделяет — в храме Ветхого Завета — Святилище от Святая Святых.

Красный плат, которым мы вытираем наш рот, когда причащаемся, называется «Мактро» или «Багряница». Он символизирует багряницу, в которую обрядили Господа в Претории, пропитавшуюся Его пресвятой Кровью.

Губа — это губка, которая имеет округлую форму. После разрешения Божественного Причастия, протерев Святую Чашу платком, священник помещает губку в Святую Чашу, чтобы она впитала влагу и предотвратила появление ржавчины. Она также символизирует ту губку, с помощью которой напоили Господа на Кресте уксусом: «а кто-то побежал, наполнил губку уксусом и, наткнув на трость, давал ему пить»^[27].

Муса. Это тоже губка, но маленького размера. Она предназначена для сбора частиц с антиминса и очищения святого дискоса.

Теперь мы переходим к Богослужебному облачению:

Когда нам, священникам, предстоит совершить Божественную литургию, мы должны приготовить себя самих духовно. Мы должны оставить за пределами храма все мирское, забыть самих себя, наши слабости, нашу усталость, наши болезни и вспомнить Того, Кому мы служим. Поэтому священник с момента, когда проснется, до момента, когда скажет: «Благословен Бог…», ни на что не должен отвлекаться.

Священник, когда служит, должен уподобиться Ангелу. Не касаться земли: не чувствовать тяжесть тела своего, но будучи бестелесным, словно Ангел, стоять со страхом и трепетом перед святым престолом — престолом Божиим и Голгофой Жертвы Его. Если бы все мы, священники, служили благочестиво, со слезами и страхом Божиим, изменился бы весь мир. Но такого благочестия нам не хватает и мне, первому.

Когда священники облачаются в священные одежды, они одновременно читают различные стихи из Священного Писания.

Стихарь — светлая одежда вечности и святости, Божественного величия и сияния славы, как говорят отцы Церкви. Он показывает чистоту и светоносность Иисуса Христа, чистоту и сияние святых Ангелов.

Красный стихарь символизирует Кровь Спасителя Христа. Белый или другого цвета изображает Плоть Господа нашего. Его мы одеваем первым. Сзади, на спине он имеет Крест, так как все богослужебные одежды имеют сверху кресты.

Второе одеяние — Епитрахиль. Без нее не совершается никакая служба в нашей Церкви.

Она обозначает ответственность, которую священники несут за ваши души, висящие тяжким грузом на шее духовника, что символизирует бахрома внизу епитрахили. Это не значит, что каждый из вас не несет личной ответственности. Но за то, как я буду трудиться, страдать, какой пример подам, каким буду пастырем, я дам отчет. Вот и я, хотя прошли годы, еще ничего не сделал…

Поручи: символизируют творящие руки Бога. Мы вверяем наши руки Богу, и через наши руки Он совершает богослужение. Шнуры изображают те узы, которыми был связан Господь.

Пояс, который мы носим на талии, существует не для того, чтобы удерживать одежду от падения. Он может иметь практическое значение, но, главным образом, символизирует неусыпное внимание, которым мы должны обладать, силу, выдержку, добродетели, которые мы должны совершенствовать для наставления душ.

Палица. Это награда, которую Церковь дает священникам. Она представляет собой «полосу льняной ткани», то есть полотенце, которое использовал Господь, чтобы отереть ноги Своим ученикам. Раньше священники вешали на пояс дополнительное полотенце, чтобы можно было насухо вытереть руки. Потом оно превратилось в богослужебное облачение^[28].

Палица являет собой, согласно святому Симеону Фессалонийскому, «победу над смертью, нетление нашего естества и величие Божьей силы над властью лукавого…»^[29]

Фелонь. Она символизирует багряницу, в которую одели Христа в Претории Пилата, чтобы над Ним поиздеваться. Я считаю, что каждый священник, который идет по стопам Христа, часто претерпевает издевательства, несправедливость и мучения, как Христос, идущий на Голгофу. Фелонь не имеет рукавов. А это, как говорит святой Косьма Этолийский, для того, чтобы не «впутывались» священники в мирские дела.

11. Однажды читались молитвы для изгнания злых духов из души одержимой ими женщины. Вы знаете, почему она начинала протестовать и кричать? Потому что, едва священник накрыл женщину фелонью, та начала благоухать и злой дух не выдержал и начал протестовать. О чем женщина откровенно рассказала на исповеди на следующий день^[30].

Еще одна история свидетельствует о святости облачений и силе священства:

12. Один монах готовился совершить Божественную литургию. Он «взял время», так называется приготовление, которое, мы священники, совершаем перед святым иконостасом, а затем входим в святой алтарь и одеваем богослужебное облачение.

Когда он пошел, чтобы взять свое облачение из шкафчика священника, он увидел, как отверзаются небеса и нисходит с высоты сонм Ангелов, которые держат огромное блюдо, похожее на поднос или корзину. Внутри него находилось боготканное облачение, принесенное Ангелами с небес, в которое они одели его. Что за облачение это было! Кто сможет описать его или рассказать о нем?^[31]

Обратите внимание на еще одну историю, в которой говорится о другом очень важном событии:

13. В деревне, на моей родине, одному простому человеку очень захотелось посмотреть, пойдет ли ему богослужебное облачение деревенского священника, которому он «завидовал», видя, как тот служит, объятый сиянием. Однажды утром, когда священника не было на месте, он тайком вошел в церковь и надел богослужебное облачение. О чем он думал, когда одевал его, мы не знаем. Однако самым удивительным было то, что, когда он попытался его снять, у него ничего не вышло!

Он начал кричать и звать на помощь. Прибежало много народу. Некоторые пытались снять с него облачение, но тщетно: оно пристало к нему намертво!

Пришел священник и снял с него облачение чинно, благопристойно, как подобает священнику, крестясь и молясь^[32].

Все, что принадлежит нашей Церкви, — свято, поэтому не касайтесь этого рукой вашей. То, что подобает священнику, — одно, а что подобает простым христианам — другое.

Я молюсь каждый раз, когда вы входите в храм, чтобы присутствовать на службе, о том, чтобы вы вышли преображенными. Чтобы на вас пролилась Благодать Святого Духа, и вы зажили новой жизнью, жизнью Христовой. Аминь.

Прежде, чем мы продолжим изъяснение Божественной литургии, которая начинается словами «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святого Духа…», обратимся к святому алтарю, в котором совершается бескровная Жертва и который охраняется святыми Ангелами.

14. Когда-то один священник рассказал мне следующее. Однажды вечером (было довольно поздно) он пошел в храм, потому что забыл что-то нужное. Отпер ее и вошел внутрь. Было темно. За царскими вратами, которые он оставил открытыми (поскольку завесу он не задернул, а створок во вратах не было), он увидел, как сверкающий Ангел с огненным мечом в руке стоит рядом с престолом! Он так сильно испугался, что бросился бежать! Добежав до притвора (храм был большой), он услышал голос:

— Стой! — он остановился и окаменел!

— Не бойся, — сказал ему сладкий голос. — Я Ангел Хранитель храма. Когда престол в храме освящается и становится святым, Господь, Вседержитель, «Царь царей и Господь господствующих», ставит неусыпного Ангела Хранителя рядом со святым престолом.

Пока Ангел говорил это, священник стоял неподвижно в притворе, спиной к алтарю, и испуганно слушал.

А Ангел еще более сладким голосом продолжал:

— Вернись и закрой, пожалуйста, царские врата, которые оставил открытыми.

(Ангел сказал священнику «пожалуйста»! Кто из нас говорит своему другу, своему ребенку, своему соседу, «пожалуйста»? Кто?) — священник обернулся — страх и трепет покинули его, в душе воцарилось спокойствие — и больше он Ангела не видел. Он осторожно прошел вперед, но уже без прежнего страха. С почтением взял завесу царских врат и медленно ее задернул.

Затем он начал спрашивать себя: «Не было ли это моей фантазией! Может быть, я видел сон? Может быть, у меня галлюцинации».

В качестве ответа он услышал, как тысячи Ангельских голосов поют «Достойно есть». (Храм был посвящен Пресвятой Богородице). Не выдержав этого сладкого ангельского пения, он потерял сознание и упал!

Очнувшись спустя какое-то время, он пошел к себе домой и никому об этом не рассказывал. Лишь спустя 15 лет, незадолго до своей смерти, он поведал мне об этом случае^[33].

Так, в каждом храме, рядом со святым престолом, стоит Ангел, которого мы не видим, и молча за нами наблюдает.

* * *

Божественная литургия начинается с возглашения «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святого Духа…» и заканчивается словами «молитвами святых отец…».

Она делится на три части:

Первую часть составляет проскомидия. Это чинопоследование, которое совершается внутри и в правой части святого алтаря, и заключается в приуготовлении хлебов, которые приносят верующие. Святой Симеон Фессалонийский пишет: «Священник, отойдя в святое предложение и поклонившись трижды Богу, творит «благословение», берет ОДИН из принесенных хлебов и надрезает его копьем крестообразно, изображая этим спасительное Страдание Христово»^[34].

Вторая часть называется литургией оглашенных. Она начинается словами «Благословенно Царство…» и заканчивается после чтения Евангелия и Апостола, просительной ектении и молитвы оглашенных.

Третья часть начинается с молитв верных и Херувимской Песни, заканчивается «молитвами…» и называется литургией верных.

Центральный момент первой части — это приуготовление Святых Даров. Второй части — Евангелие, потому что с чтением Евангелия и Апостола, с проповедью и катехизисом христианин вводится в Таинство Божественной Евхаристии. А в третьей части Божественной литургии в центре оказывается Святая Чаша.

Центральное событие во всей Божественной литургии — это великое и недоступное Преложение Святых Даров в Тело и Кровь Христову.

Примечания

6

1 Петр. 2:9.

7

Καντιώτου Αὐγ., Μητρ. Φλωρίνης, Εἰς τήν Θείαν Λειτουργίαν, τεῦχ. Α, Ἀθῆναι 1989², σελ. 50.

8

Παπαδοπούλου Στυλ., Ὁ Μακαριστός Ἰάκωβος Τσαλίκης, Ἀθῆνα 1994, σελ. 111.

9

Личные записи.

10

Ἁγίου Ἰω. Δαμασκηνοῦ, Ἔκδοσις ἀκριβής τῆς Ὀρθοδόξου πίστεως, ἐκδ. Πουρνάρα, Θεσ/νίκη 1976, σελ. 375.

11

Личные записи.

12

Личные записи.

13

Μπαλάν Ἰωαννικίου Ἱερομ., Ρουμάνικο Γεροντικό, Θεσ/νίκη 1985, σελ. 340.

14

Личные записи.

15

Мк. 14:22–24.

16

Ин. 1:29.

17

Личные записи.

18

Мк. 14:22–24.

19

Лк. 22:19.

20

Лк. 18:11–13.

21

Рим. 8:29.

22

Мф. 2, 9–11.

23

Ин. 19:34.

24

Παρασκευοπούλου Γερβ. Ἀρχιμ., Ἑρμηνευτική ἐπιστασία ἐπί τῆς Θείας Λειτουργίας, ἐν Πάτραις 1958, σελ. 32.

25

Личные записи.

26

Ис. 6:7.

27

Мк. 15:36.

28

Καλλινίκου Κ., πρωτοπρεσβ., Ὁ Χριστινιακός Ναός καί τά τελούμενα ἐν αὐτῷ, Ἀθῆναι 1958,² σελ. 521.

29

Ἁγίου Συμεών Ἁρχ. Θεσ/νίκης, Ἅπαντα, ἀνατ. τοῦ 1872, ἐκδ. Β. Ρηγόπουλου, σελ. 322.

30

Личные записи.

31

Ἀνωνύμου Ἡσυχαστοῦ, Νηπτική Θεωρία, Λόγος 18ος, Θεσ/νίκη 1979, σελ. 205–206.

32

Ι. Μ. Νικοπόλεως καί Πρεβέζης, περιοδικό «Λυχνία», τεῦχ. 173, Δεκ. 1997, σελ. 17.

33

Личные записи.

34

Ἁγίου Συμεών Θεσ/νίκης, Ἅπαντα, ὅ.π., σελ. 111.