Плачущий Ангел (сборник)

священник Александр Дьяченко, 2010

Яркие, современные и необычайно глубокие рассказы отца Александра завораживают читателей с первых строк. В чем секрет автора? В правде. В правде жизни. Он ясно видит то, что мы научились не замечать – то, что доставляет нам неудобство и беспокоит совесть. Но здесь, в тени нашего внимания, не только боль и страдания. Именно здесь – и несказанная радость, ведущая нас к Свету.

Подарок

В дни Рождественских праздников ко мне приехал мой друг, отец Виктор. Я радуюсь его приездам, потому что мы с ним всегда находим общие темы для разговоров. Еще бы они не находились: мы все-таки земляки! К тому же батюшке частенько привозят гостинчики из Белоруссии.

Сам он родился в селе, где его хорошо помнят, и потому ему перепадают разные деревенские вкусности. Иногда это полендвица^[2], иногда — домашняя колбаска, и неизменно — белорусское сало.

О сале всякий белорус может говорить долго и содержательно. Он знает, как его нужно солить, сколько добавлять перца и почему опасно экспериментировать с чесноком. Без запинки укажет, как долго сало должно выдерживаться в собственном соку или в солевом растворе и где его потом лучше хранить. Здесь нужен опыт. А разве не важна структура самого сала? Мы с моим другом предпочитаем брюшинную часть с мясными прожилочками, так называемый «бекон». Такое сало имеет привкус вяленого мяса, но в сочетании с жирком всякий раз получается такая неповторимая вкусовая гамма, что подлинный гурман смакует его так же, как вдыхает в себя винный букет настоящий дегустатор.

Не подумайте, что мы с отцом Виктором обжоры! Нет, мы с ним — просто любители и знатоки этого деликатеса, и еще немножко — его поэты. Нам важен сам процесс дегустации, порой он напоминает мне японскую чайную церемонию. Разве на таких церемониях выпивают двухведерные самовары чая? Нет, так учатся наслаждаться вкусом! Может быть, кто-то и попытается обвинить нас с батюшкой в грехе ларингобесия, но как объяснить строгому судье, что даже простой черный хлеб, испеченный на родине и привезенный за тысячу километров, несомненно, окажется лучше покупной местной буханки? Домашний хлеб будет вроде бы тем же, но в нем будет присутствовать едва уловимый запах детства. Вот его-то и нужно ощутить, выделить и насладиться им. Юность моя мне давно уже неинтересна, а вот запахи и вкусы детства меня волнуют до сих пор…

Конечно, сало — не ириски: много не съешь, да и последствия чрезмерного увлечения вскоре скажутся на фигуре. Хотя почему большинству нравятся худые лица и изможденные тела? Знаете ли вы, что еще Юлий Цезарь не доверял истощенным и малорослым людям, полагая, что тщедушность свидетельствует лишь о том, что огонь неудовлетворенного честолюбия испепеляет их внутренности. Они мечтают о власти и нередко становятся участниками всевозможных заговоров. То ли дело люди, чьи фигуры пускай медленно, но верно стремятся к шарообразной форме. Скажу вам по секрету: таких опасаться не следует — они удовлетворены своим положением в обществе и обрели внутреннюю гармонию. Вспомним, что еще древние греки говорили о шаре как об идеальной геометрической фигуре…

Отец Виктор шумно поздравил меня с праздником и заговорщицки сообщил, что привез гостинчик. Я уже мысленно представил себе кусочек сала с мясными прожилочками, но вместо этого батюшка неожиданно вытащил из багажника своего вместительного автомобиля спортивный тренажер фирмы «Кеттлер». После демонстрации немого восхищения я, наконец, спросил у него о предназначении этого замечательного снаряда. Рассказывая о достоинствах тренажера, отец Виктор напоминал заправского менеджера по реализации спортивного инвентаря. Он сноровисто забрался на тренажер и со знанием всех тонкостей его устройства рассказал и показал, как нужно правильно эксплуатировать эту недешевую заграничную штучку.

«Но самое главное, — заявил он, — добросовестный пользователь тренажера может в кратчайшие сроки вновь вернуться чуть ли не к юношеским формам. Короче, долой гиподинамию, вперед к спортивным вершинам!» — такими словами мой друг завершил свой вдохновенный монолог.

Слушая отца Виктора, я невольно сравнивал наши фигуры и пришел к выводу, что тренажер, пожалуй, все-таки больше необходим ему, чем мне. И его подарок в таком случае — несомненная жертва с его стороны. Совесть стала обличать меня, и я возразил батюшке, что не могу бесконечно пользоваться его добротой, а столь замечательный тренажер нужен ему самому. И наверное, мы бы еще долго препирались, если бы отец Виктор вдруг не заговорил умоляющим тоном:

«Отченька, прошу тебя, забери ты его! Ведь, скажу откровенно, как только появилась эта штука в моем доме, житья никакого не стало! Матушка, всякий раз видя меня сидящим за столом или лежащим на диване, начинает упрекать: мол, о твоем здоровье позаботились, такую замечательную вещь подарили, а ты к ней и не подходишь! Немедленно вставай и жми на педали, сбрасывай лишние килограммы! Долго я все это терпел, а сегодня вернулся со службы пораньше и, пока жены не было дома, забрал его и привез тебе».

Я понял, что должен выручить друга. Мы затащили тренажер ко мне на пятый этаж и оставили его в прихожей.

Через какое-то время уже моя матушка, придя домой, обнаружила подарок отца Виктора. И уже мне, в свою очередь, пришлось рассказывать ей о достоинствах столь замечательного приобретения. Матушка осталась довольна, все занялись своими делами, и я забыл о тренажере. Но вскоре моя половина напомнила мне о его существовании. Уже через несколько минут мне пришлось вытирать пыль со снаряда, которая скопилась на нем в доме отца Виктора, и на деле приступать к его освоению.

Через несколько дней я стал обращать внимание на то, что все, о чем рассказывал мне мой друг, стало происходить и в нашем доме. С тревогой я вслушивался в те же упреки, о которых меня предупреждал батюшка. Я понял, что все это — симптомы одной и той же болезни, которая развивается у матушек с появлением в доме тренажеров.

Пора было спасать жену. Следовало тщательно продумать пути отступления, а именно: куда девать снаряд, если процесс зайдет слишком далеко. Все-таки отец Виктор нашел не самый лучший вариант: если уж даришь какую-то вещь, то будь любезен, дари без нежелательных последствий для облагодетельствованного!

Я перебрал в уме всех своих знакомых отцов. При нашем образе жизни почти все подвержены гиподинамии, но зачем же нарушать покой в семьях друзей? И вот, после некоторых раздумий, спасительное решение было найдено. Когда станет совсем невмоготу, а болезненное отношение матушки к тренажеру достигнет апогея, я, пожалуй, подарю его игумену Нафанаилу. Во-первых, аппарат ему тоже нисколько не повредит, но, самое главное, он — монах, и неадекватная реакция матушки на спортивный снаряд ему в иноческой келье не грозит.

А пока, радуясь счастливо найденному решению, со спокойной душой за состояние здоровья своей супруги я принялся крутить педали замечательного тренажера фирмы «Кеттлер».

Примечания

2

Полендвица (польск. «polędwica») — филейная вырезка.