От смерти к жизни

старец Иосиф Ватопедский, 1994

«Человеческое бытие, человек – это великое таинство. Своим умом, силою воли, гибкой мыслью он познал множество законов природы, управляющих вселенной, разделил их по категориям, провел сравнительный анализ и стал их использовать. И вот произошло невиданное техническое развитие, чудо наших дней. Сам человек стоит в безмолвном удивлении перед своими изобретениями. Он восхитился собой и продолжает восхищаться и верить в самого себя более, чем когда бы то ни было…»

Учение о человеке и богочеловеке

Человек суете уподобися; дние его яко сень преходят (Пс. 143, 4). Можно ли найти более точное описание жизни человека и его деятельности, чем это священное слово? Разве не суета любое стремление человека в клещах пространства и времени?

Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? (Еккл. 1, 3). Наверное, по этой причине плач — это первое дело человека, приходящего в мир. Что заставляет его плакать и издавать душераздирающие вопли тогда, когда, казалось бы, он должен ликовать и радоваться дарованной ему жизни? Какое странное начало! Пространство и время приняли человека под свое владычество и без промедления наложили на него насильственные и бесчеловечные законы своего правления. Лишь только почувствует себя человек в темнице, тотчас постарается обрести свободу. Но напрасен труд, напрасно старание. Человек — это трагическое и жалкое существо, он осужден нести бремя своего рабства, не ведая, откуда приходит и куда идет. Человек не знает ни сущности своего бремени, ни смысла и цели своего существования. Запряженный в стремительную колесницу осуждения,

он задается вопросом: какова цель его участия в этом суровом состязании? Разве не бесцельна эта горькая ноша времени? Разве не бессмысленна тяжесть пространства? Да! И оба борются за свою жертву — человека. Ни жизнь человека, ни сам он не напрасны, но лишь подчинены законам тварного бытия. Едва явившись в жизнь, он оказывается в плену у времени и пространства. И что же, наконец, приносит это пленение? В этой темнице находится, заключается весь мир. Если мы попросим мир описать нам свои свойства, свои чувства, свою миссию, свои мечты, то что иное он поведает нам, кроме своего разочарования? Весь мир и каждого человека в отдельности объемлют, господствуют над ними боль, мучения, скорби, трагедии, убийства и отчаяние! Если мы сами исследуем этот мир, то найдем, что он смертельно болен без какой-либо надежды на выздоровление. Этим объясняется, почему горечь и страдание сжимают каждое человеческое сердце, почему слезы стали общей участью всего человечества. За всеми этими бедами неумолимо стоит величайший враг человека, чтобы совершенно уничтожить его. Кто это? Это смерть — единственный несомненный и непреложный факт в человеческом существовании. К чему преимущества, таланты, способности и все те природные и приобретенные качества, которые человек может развить и возделать в себе, когда призрак смерти, как дамоклов меч, непрестанно висит над его головой?

Чувство, мысль, память, совесть — что все это такое? Разве это не элементы личности?

Чувство. Действительно, это наиполезнейший элемент, благодаря которому мы общаемся с окружающим миром, выбираем приятное, утешительное, полезное, избегаем вредного и опасного и вообще по своим силам приобщаемся счастью. Разве не мучительно, когда орудия смерти препятствуют этому общению? И что остается у нас кроме тоски по тому, что так желанно, но недоступно?

Мысль. Что такое мысль? Разве это не часть бесконечной муки? Разве это не элемент бессмыслицы? Если бы мысль была человеческой выдумкой или изобретением, то было бы легко избавиться от ее власти. Но, к сожалению, это не наше изобретение. Она нам навязывается, причем непрестанно, даже когда мы того не желаем. Она подталкивает нас к фантазиям, творит воздушные замки мечты, склонности, желания и ностальгию. Все это недоступно и потому мучает нас. Мы бы предпочли не думать вовсе, потому что доколе человек чувствует и мыслит, дотоле невозможно ему не рыдать в страшном таинстве этого мира.

Память. К этому добавляется еще одна мука, не менее горькая. Память о каких вещах или мыслях? Обо всем прошлом, и не только нашем собственном, но и о прошлом всего мира, его истории. Удивительное явление. Посредством невидимого и непостижимого элемента мы прикасаемся ко всему, что минуло, но это остается для нас загадочным. Что же такое память? Как она существует, где сохраняется, как действует и как сама собой представляет нам прошлое в лицах, вещах и образах, всегда тех же самых, когда бы мы того ни пожелали? Какое место, подобно громадному складу, хранит столько образов стольких событий? И зачем нам дана острота памяти, повторяющей столько событий? Разве это не мучительно — представлять и видеть то, к чему не можешь приблизиться? Почему я помню, почему и из памяти моей не стирается то, что перестает существовать в действительности, но как непрестанная мука остается во мне, пока я жив?

Совесть. Еще одно терзание, которое страшнее предыдущих. В Священном Писании есть такая строка: и к болезни язв моих приложиша (см.: Пс. 68, 27). Это точно соответствует тому, что называется совестью, потому что в жизни человека она лишь умножает боль и страдание. Кажется, что бич этот дан человеку, чтобы напрасно мучить его в трагическом тупике его жизни. Что совесть добавляет к жизни, особенно если она развита и сурово обличает все наши мысли и дела? Это неумолкающий преследователь, нарушитель покоя, неутомимый червь, точащий ум и сердце, отравляющий всякое стремление человека ко всему, что приносит ему комфорт.

Удивительно то, что, хотя все эти движущие силы человека: совесть, чувство, мысль и память — невидимы и необъяснимы для него, однако они определяют все наше бытие в прошедшем, настоящем и будущем, всю человеческую деятельность. Может быть, об этом горько сетует апостол Павел, который совокупность этих сил без Бога называет телом смерти: Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7, 24). Если бы мы объясняли сущность человека, исходя лишь из законов природы и инстинктов, то не нашли бы более несчастного образа, который мог бы сравниться с ним, даже среди животных, ведущих беззаботную и мирную жизнь.

Все вышеозначенные элементы нашего существа являются еще и доказательствами нашего бессмертия, ибо невозможно быть смертным тому, что управляется чувством, мыслью, памятью и совестью. Эти элементы по своей природе не подчинены законам тления и изменения, ибо неизменно сопутствуют всем фазам жизни человека, в то время как он растет, старится и умирает. Лучше было бы, если бы и сами эти элементы были смертными или сам человек понимал бы их смертную природу, что служило бы ему избавлением от нескончаемой муки на земле. Мысль наша простирается до самых пределов бесконечности, мечтает о счастье и благополучии; память и чувство описывают нам рай и вечное царство. В этом и состоит смысл сказок, которыми утешают малых детей.

Но над всем этим как окончательный приговор, как неизбежность господствует смерть. Разве не проклятие тогда эта жизнь, не уничижение, не напрасный труд, не бесцельная игра, о которой утомительно и само воспоминание? Какое противодействие или сопротивление могут оказать смерти физические достоинства (красота, талант, сила или иные дарования) и всесильное богатство, подчинившее все своей власти?

Небольшой набросок, сделанный нами доселе, — это человек без Бога, падший, смертный, истлевший, во всем пленник тления и смерти, который и прежде своей естественной смерти сокрушается ее членами и орудиями, чтобы и прежде сошествия во гроб стенать и рыдать от налагаемых мук.

Такова участь человека без Бога, участь, приблизительный набросок которой мы сделали. Человек после падения, человек тления и смерти не в силах избавиться от этого приговора, потому что сам изобрел смерть и утвердил ее в себе, во всем своем бытии и во всем том, что его окружает. Один лишь Господин бытия и жизни мог сойти в эту бездну всегубительной смерти и возвратить падшего, изгнанного, истлевшего и смертного в прежнее его состояние, не только искупая его от бед, но и одновременно уничтожая смерть и тление как в настоящем времени, так и во всей вечности. Указывая на это, Господь наш Иисус Христос, Сама Жизнь, ободряя нас, говорит: без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5).

Одна лишь встреча с Ним может изменить все: и человека, и весь мир, мир настоящий и мир вечности. Поскольку все покорилось суете не добровольно, но по воле покорившего (ср.: Рим. 8, 20), то Господь справедливо утверждает, что только через Него восстанавливается равновесие. Это ощущение встречи и соприкосновения со Христом преобразует всечеловеческую боль и слезы в радостную весть, в Евангелие, которое не измеряется временем и не имеет конца в вечности. И тогда в бездне человеческого горя и нищеты от Единого Человеколюбца и Всеблагого, как невечерний свет, воссияет для каждого страдающего существа единственное утешение. Придите, — говорит Он, — ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (ср.: Мф. 11, 28–30).

Чем же еще является жизнь человека, как не непрестанным сражением со смертью? Беды, наполняющие нашу жизнь, — это именно члены смерти, ее орудия, которыми она непрестанно, не заключая перемирий, атакует человека изнутри и извне. Искушения всякого рода, различные болезни, скрытые и явные, — это не что иное, как зубы смерти, непрестанно перемалывающие человечество. И потому смерть — это неиссякаемый источник всех бед и скорбей. В действительности смерть — это прежде всего горечь жизни, из которой произрастают все разочарования и само отчаяние — кульминации любой трагедии.