Неточные совпадения
В том же году Загоскин сделал из своей повести «Тоска по родине» оперу того же имени, а Верстовский
написал для нее
музыку. Она была дана 21 августа 1839 года. Опера не имела успеха и очень скоро была снята с репертуара. Я не читал либретто и не видал пиесы на сцене, но слышал прежде некоторые нумера
музыки и помню, что они нравились всем.
Прозу
писал он, стихи — А. И. Писарев, а
музыку — Верстовский.
— Прекрасную вы
написали музыку на Фридолина, Христофор Федорыч, — промолвил он громко, — а как вы полагаете, этот Фридолин, после того как граф привел его к жене, ведь он тут-то и сделался ее любовником, а?
— Видно, дар ему такой от Бога! — говорил третий сосед. — По-моему, братец, я думаю, голова у него устроена, как бы орган какой. Завел, и пошла, пошла
писать музыка… симфония, лакосез, концерты… Вот как река бурная льется, или бьет бутылка с пивом, когда ее раскупоришь.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик
пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много,
музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
— Это — мой дядя. Может быть, вы слышали его имя? Это о нем на днях
писал камрад Жорес. Мой брат, — указала она на солдата. — Он — не солдат, это только костюм для эстрады. Он — шансонье,
пишет и поет песни, я помогаю ему делать
музыку и аккомпанирую.
Но, кроме того, я выбрал себе дело: я люблю искусство и… немного занимаюсь… живописью,
музыкой…
пишу… — досказал он тихо и смотрел на конец своего сапога.
То
писал он стихи и читал громко, упиваясь
музыкой их, то рисовал опять берег и плавал в трепете, в неге: чего-то ждал впереди — не знал чего, но вздрагивал страстно, как будто предчувствуя какие-то исполинские, роскошные наслаждения, видя тот мир, где все слышатся звуки, где все носятся картины, где плещет, играет, бьется другая, заманчивая жизнь, как в тех книгах, а не та, которая окружает его…
Исполнение своего намерения Иван Петрович начал с того, что одел сына по-шотландски; двенадцатилетний малый стал ходить с обнаженными икрами и с петушьим пером на складном картузе; шведку заменил молодой швейцарец, изучивший гимнастику до совершенства;
музыку, как занятие недостойное мужчины, изгнали навсегда; естественные науки, международное право, математика, столярное ремесло, по совету Жан-Жака Руссо, и геральдика, для поддержания рыцарских чувств, — вот чем должен был заниматься будущий «человек»; его будили в четыре часа утра, тотчас окачивали холодной водой и заставляли бегать вокруг высокого столба на веревке; ел он раз в день по одному блюду; ездил верхом, стрелял из арбалета; при всяком удобном случае упражнялся, по примеру родителя, в твердости воли и каждый вечер вносил в особую книгу отчет прошедшего дня и свои впечатления, а Иван Петрович, с своей стороны,
писал ему наставления по-французски, в которых он называл его mon fils [Мой сын (фр.).] и говорил ему vous.