Неточные совпадения
Отец брал меня с собою, и мы, в сопровождении толпы всякого
народа, обметывали тенетами лежащего на логове зайца почти со всех сторон; с противоположного края с криком и воплями бросалась вся толпа, испуганный заяц вскакивал и попадал в расставленные тенета, Я тоже бегал,
шумел, кричал и горячился, разумеется, больше всех.
И вот — с прошлого года — литература начала ополчаться против откупов, откупщики стали возвышать цену на вино, разбавленное более, нежели когда-нибудь, начальство стало подтверждать и напоминать указную цену, откупщики изобрели специальную водку, народ стал требовать вина по указной цепе, целовальники давали ему отравленную воду,
народ шумел, полиция связывала и укрощала шумящих, литература писала обо всем этом безыменные статейки…
—
Народ шумит, безумствует, королева! Не хочет слушать нас. Мы уже собрали войска, чтобы наказать непокорных, и тебе, королева, предстоит стать во главе верных воинов с мечом в руке. Возьми его и поведи войска против непокорных.
Приготовляясь к зрелищу казни,
народ шумел и, казалось, ожидал чего-то веселого; но, увидев жертву, он был объят сожалением и страхом. Человечество взяло свои права. Все замолкло.
— Нет, королева, нет уже теперь времени разбирать, кто прав, кто виноват, — встревоженно заговорили сановники. —
Народ шумит, бунтует. Войско ждет. Возьми меч, королева, и стань во главе войска, пока не поздно.
Неточные совпадения
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — //
Шумит, поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника
народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к вечеру покинули // Бурливое село…
Тяжелые, холодные тучи лежали на вершинах окрестных гор: лишь изредка умирающий ветер
шумел вершинами тополей, окружающих ресторацию; у окон ее толпился
народ.
На разъездах, переправах и в других тому подобных местах люди Вячеслава Илларионыча не
шумят и не кричат; напротив, раздвигая
народ или вызывая карету, говорят приятным горловым баритоном: «Позвольте, позвольте, дайте генералу Хвалынскому пройти», или: «Генерала Хвалынского экипаж…» Экипаж, правда, у Хвалынского формы довольно старинной; на лакеях ливрея довольно потертая (о том, что она серая с красными выпушками, кажется, едва ли нужно упомянуть); лошади тоже довольно пожили и послужили на своем веку, но на щегольство Вячеслав Илларионыч притязаний не имеет и не считает даже званию своему приличным пускать пыль в глаза.
Что улица — картины те же, // Везде
народ… Везде войска… // Студенты спрятаны в манеже, //
Шумят, как бурная река.
Я помню в молодости моей странный случай, как на наш большой камышистый пруд, середи уже жаркого лета, повадились ежедневно прилетать семеро лебедей; прилетали обыкновенно на закате солнца, ночевали и на другой день поутру, как только
народ просыпался, начинал
шуметь, ходить по плотине и ездить по дороге, лежащей вдоль пруда, — лебеди улетали.