Неточные совпадения
Переговоря с
новым директором и инспектором, Василий Петрович уведомил, что я могу теперь, если моим родителям угодно, не вступать в казенные гимназисты, а поступить своекоштным и жить у кого-нибудь из
учителей; что есть двое отличных молодых людей...
Вдруг в один вечер собралось к Григорью Иванычу много гостей: двое
новых приезжих профессоров, правитель канцелярии попечителя Петр Иваныч Соколов и все старшие
учителя гимназии, кроме Яковкина; собрались довольно поздно, так что я ложился уже спать; гости были веселы и шумны; я долго не мог заснуть и слышал все их громкие разговоры и взаимные поздравления: дело шло о
новом университете и о назначении в адъюнкты и профессоры гимназических
учителей.
И вот пришел следующий класс; прочитали молитву; учитель сел за стол; сделалась тишина. Многих из нас занимало, спросит или не спросит нынешний раз
новый учитель Калатузова; а он его как раз и зовет.
Влас. Ты мечтаешь о нем, как институтка о
новом учителе. Берегись, сестра моя! Писатели, как я слыхал, большие мастера по части совращения женщин…
Неточные совпадения
— Немецкие социалисты — наши
учителя, — ворковал Шемякин, — уже в прошлом году голосовали за
новые налоги специально на вооружение…
Климу предшествовала репутация мальчика исключительных способностей, она вызывала обостренное и недоверчивое внимание
учителей и любопытство учеников, которые ожидали увидеть в
новом товарище нечто вроде маленького фокусника.
Его очень заинтересовали откровенно злые взгляды Дронова, направленные на
учителя. Дронов тоже изменился, как-то вдруг. Несмотря на свое уменье следить за людями, Климу всегда казалось, что люди изменяются внезапно, прыжками, как минутная стрелка затейливых часов, которые недавно купил Варавка: постепенности в движении их минутной стрелки не было, она перепрыгивала с черты на черту. Так же и человек: еще вчера он был таким же, как полгода тому назад, но сегодня вдруг в нем являлась некая
новая черта.
Клим улыбнулся, внимательно следя за мягким блеском бархатных глаз; было в этих глазах нечто испытующее, а в тоне Прейса он слышал и раньше знакомое ему сознание превосходства
учителя над учеником. Вспомнились слова какого-то антисемита из «
Нового времени»: «Аристократизм древней расы выродился у евреев в хамство».
Через два дня
учитель опять нашел семейство за чаем и опять отказался от чаю и тем окончательно успокоил Марью Алексевну. Но в этот раз он увидел за столом еще
новое лицо — офицера, перед которым лебезила Марья Алексевна. «А, жених!»