Цитаты со словом «карета»
Предметы начали мешаться в моих глазах; мне казалось, что мы едем в
карете, что мне хотят дать лекарство и я не хочу принимать его, что вместо матери стоит подле меня нянька Агафья или кормилица…
Часто припоминаю я себя в
карете, даже не всегда запряженной лошадьми, не всегда в дороге.
Очень помню, что мать, а иногда нянька держит меня на руках, одетого очень тепло, что мы сидим в
карете, стоящей в сарае, а иногда вывезенной на двор; что я хнычу, повторяя слабым голосом: «Супу, супу», — которого мне давали понемножку, несмотря на болезненный, мучительный голод, сменявшийся иногда совершенным отвращеньем от пищи.
Мне сказывали, что в
карете я плакал менее и вообще был гораздо спокойнее.
Дорогой, довольно рано поутру, почувствовал я себя так дурно, так я ослабел, что принуждены были остановиться; вынесли меня из
кареты, постлали постель в высокой траве лесной поляны, в тени дерев, и положили почти безжизненного.
Уже довольно поздно вечером, несмотря на мои просьбы и слезы, положили меня в
карету и перевезли в ближайшую на дороге татарскую деревню, где и ночевали.
В жаркое летнее утро, это было в исходе июля, разбудили нас с сестрой ранее обыкновенного: напоили чаем за маленьким нашим столиком; подали
карету к крыльцу, и, помолившись богу, мы все пошли садиться.
Нашу
карету и повозку стали грузить на паром, а нам подали большую косную лодку, на которую мы все должны были перейти по двум доскам, положенным с берега на край лодки; перевозчики в пестрых мордовских рубахах, бредя по колени в воде, повели под руки мою мать и няньку с сестрицей; вдруг один из перевозчиков, рослый и загорелый, схватил меня на руки и понес прямо по воде в лодку, а отец пошел рядом по дощечке, улыбаясь и ободряя меня, потому что я, по своей трусости, от которой еще не освободился, очень испугался такого неожиданного путешествия.
Переправа
кареты, кибитки и девяти лошадей продолжалась довольно долго, и я успел набрать целую кучу чудесных, по моему мнению, камешков; но я очень огорчился, когда отец не позволил мне их взять с собою, а выбрал только десятка полтора, сказав, что все остальные дрянь; я доказывал противное, но меня не послушали, и я с большим сожалением оставил набранную мною кучку.
Мы сели в
карету и отправились в дальнейший путь.
В нашей
карете было много дорожных ящиков, один из них мать опростала и отдала в мое распоряжение, и я с большим старанием уложил в него свои сокровища.
Как оно называется?» Отец удовлетворял моему любопытству; дорога была песчана, мы ехали шагом, люди шли пешком; они срывали мне листья и ветки с разных дерев и подавали в
карету, и я с большим удовольствием рассматривал и замечал их особенности.
Мать расположилась ночевать с детьми в
карете, а отец — в кибитке.
«Не пора ли спать тебе, Сережа?» — сказал мой отец после долгого молчания; поцеловал меня, перекрестил и бережно, чтоб не разбудить мать, посадил в
карету.
С ночевки поднялись так рано, что еще не совсем было светло, когда отец сел к нам в
карету.
Я видел, будто сквозь сон, как он садился, как тронулась
карета с места и шагом проезжала через деревню, и слышал, как лай собак долго провожал нас; потом крепко заснул и проснулся, когда уже мы проехали половину степи, которую нам надобно было перебить поперек и проехать сорок верст, не встретив жилья человеческого.
Мы остановились и все вышли из
кареты, чтоб переладить в ней ночное устройство на денное.
Мы уселись в
карете по-прежнему и взяли к себе няню, которая опять стала держать на руках мою сестрицу.
Спуск в широкую зеленую долину был крут и косогорист; надобно было тормозить
карету и спускаться осторожно; это замедление раздражало мою нетерпеливость, и я бросался от одного окошка к другому и суетился, как будто мог ускорить приближение желанной кормежки.
Но вот мы наконец на берегу Демы, у самого перевоза;
карета своротила в сторону, остановилась под тенью исполинского осокоря, дверцы отворились, и первый выскочил я — и так проворно, что забыл свои удочки в ящике.
Подойдя к
карете, я увидел, что все было устроено: мать расположилась в тени кудрявого осокоря, погребец был раскрыт, и самовар закипал.
В
карете оставаться было сыро, и мы немедленно вошли в избу, уже освещенную горящей лучиной.
Молодые крестьяне и крестьянки, работавшие в одних рубахах, узнали наших людей и моего отца; воткнув серпы свои в сжатые снопы, они начали выбегать к
карете.
По загорелым лицам жнецов и жниц текли ручьи пота, но лица были веселы; человек двадцать окружили нашу
карету.
Отец мой, не выходя из
кареты, ласково поздоровался со всеми и сказал, что вот он и приехал к ним и привез свою хозяйку и детей.
Я отвечал на их поклоны множеством поклонов, хотя
карета тронулась уже с места, и, высунувшись из окна, кричал: «Прощайте, прощайте!» Отец и мать улыбались, глядя на меня, а я, весь в движении и волнении, принялся расспрашивать: отчего эти люди знают, как нас зовут?
Мы сейчас остановились, вышли из
кареты и присоединились к народу.
Из слов отца я сейчас догадался, что малорослый мужик с страшными глазами был тот самый Мироныч, о котором я расспрашивал еще в
карете.
Богатый чувашенин охотно пустил нас на ночлег, потому что мы не требовали себе избы, и мы спокойно въехали на огромный, еще зеленый двор и поставили
карету, по желанию матери, на самом верху холма или пригорка.
Мы обежали вокруг пригорка, на котором стояла наша
карета, и нашли там такую диковинку, что я, запыхавшись, с радостным криком прибежал рассказать о ней матери.
В дополнение моего удовольствия мать позволила мне развести маленький костер огня у самой
кареты, потому что наш двор был точно поле.
Отец все еще не возвращался, и мать хотела уже послать за ним, но только что мы улеглись в
карете, как подошел отец к окну и тихо сказал: «Вы еще не спите?» Мать попеняла ему, что он так долго не возвращался.
Евсеич принес пук горящей лучины, и я, не вылезая из
кареты, полюбовался на эту славную рыбу.
Я впросонках слышал, как спустили
карету с пригорка, и совсем проснулся, когда сел к нам отец.
Как только поднялись мы на изволок, туман исчез, и первый луч солнца проник почти сзади в
карету и осветил лицо спящей против меня моей сестрицы.
Первый мост был так дурен, что мы должны были все выйти из
кареты, даже лошадей уносных отложили и на одной паре коренных, кое-как, перетащили нашу тяжелую и нагруженную карету.
Я все это очень хорошо рассмотрел, потому что гора была крута,
карету надобно было подтормозить, и отец пошел со мною пешком.
Мне стало грустно, и я с большим смущеньем сел в
карету.
Я сообщил моей сестрице, что мне невесело в Багрове, что я боюсь дедушки, что мне хочется опять в
карету, опять в дорогу, и много тому подобного; но сестрица, плохо понимая меня, уже дремала и говорила такой вздор, что я смеялся.
Они ехали в той же
карете, и мы точно так же могли бы поместиться в ней; но мать никогда не имела этого намерения и еще в Уфе сказала мне, что ни под каким видом не может нас взять с собою, что она должна ехать одна с отцом; это намеренье ни разу не поколебалось и в Багрове, и я вполне верил в невозможность переменить его.
Когда
карета съехала со двора и пропала из моих глаз, я пришел в исступленье, бросился с крыльца и побежал догонять карету с криком: «Маменька, воротись!» Этого никто не ожидал, и потому не вдруг могли меня остановить; я успел перебежать через двор и выбежать на улицу...
Дождь лил как из ведра, так что на крыльцо нельзя было выйти; подъехала
карета, в окошке мелькнул образ моей матери — и с этой минуты я ничего не помню…
Я думал, что мы уж никогда не поедем, как вдруг, о счастливый день! мать сказала мне, что мы едем завтра. Я чуть не сошел с ума от радости. Милая моя сестрица разделяла ее со мной, радуясь, кажется, более моей радости. Плохо я спал ночь. Никто еще не вставал, когда я уже был готов совсем. Но вот проснулись в доме, начался шум, беготня, укладыванье, заложили лошадей, подали
карету, и, наконец, часов в десять утра мы спустились на перевоз через реку Белую. Вдобавок ко всему Сурка был с нами.
Я с нетерпением ожидал переправы нашей
кареты и повозки, с нетерпением смотрел, как выгружались, как закладывали лошадей, и очень скучал белыми сыпучими песками, по которым надобно было тащиться более версты.
Скоро, и не один раз, подтвердилась справедливость его опасений; даже и теперь во многих местах дорога была размыта, испорчена вешней водою, а в некоторых долочках было так вязко от мокрой тины, что сильные наши лошади с трудом вытаскивали
карету.
Усадьба состояла из двух изб: новой и старой, соединенных сенями; недалеко от них находилась людская изба, еще не покрытая; остальную часть двора занимала длинная соломенная поветь вместо сарая для
кареты и вместо конюшни для лошадей; вместо крыльца к нашим сеням положены были два камня, один на другой; в новой избе не было ни дверей, ни оконных рам, а прорублены только отверстия для них.
Я в это время сидел в
карете с отцом и матерью.
В
карете было довольно просторно, и когда мать не лежала, тогда нас с сестрицей брали попеременно в карету; но мне доставалось сидеть чаще.
Мать, в самом мрачном расположении духа, сидела в углу
кареты; в другом углу сидел отец; он также казался огорченным, но я заметил, что в то же время он не мог без удовольствия смотреть на открывшиеся перед нашими глазами камышистые пруды, зеленые рощи, деревню и дом.
В несколько дней сборы были кончены, и 2 августа, после утреннего чаю, распростившись с бабушкой и тетушкой и оставив на их попечение маленького братца, которого Прасковья Ивановна не велела привозить, мы отправились в дорогу в той же, знакомой читателям, аглицкой мурзахановской
карете и, разумеется, на своих лошадях.
Цитаты из русской классики со словом «карета»
Он ехал в дорожной
карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг.
Спустились к Театральной площади, «окружили» ее по канату. Проехали Охотный, Моховую. Поднялись в гору по Воздвиженке. У Арбата прогромыхала
карета на высоких рессорах, с гербом на дверцах. В ней сидела седая дама. На козлах, рядом с кучером, — выездной лакей с баками, в цилиндре с позументом и в ливрее с большими светлыми пуговицами. А сзади
кареты, на запятках, стояли два бритых лакея в длинных ливреях, тоже в цилиндрах и с галунами.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной, княжеской
кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m-lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
В
карету запряжена была четверня старых вороных лошадей, управляемых здоровенным кучером и огромным форейтором, — и все это, в самом деле, тронулось шагом.
Четвероместный ямской рыдван, запряженный двумя мохнатыми клячами, подполз к крыльцу, скрыпя колесами по сугробам неразметенного снега, и тщедушный лакей в неправдоподобной ливрее выскочил из передней и с некоторою отчаянностью доложил, что
карета готова…
Ассоциации к слову «карета»
Синонимы к слову «карета»
Предложения со словом «карета»
- Клин конных гвардейцев тут же разделил толпу, и королевская карета остановилась возле вычурного строения.
- Возле подъезда нас уже ждали карета скорой помощи и мать мальчика.
- На крыльце мелькнула красная ливрея дворецкого, а в следующую секунду дверца кареты распахнулась.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «карета»
Значение слова «карета»
КАРЕ́ТА, -ы, ж. Закрытый со всех сторон четырехколесный конный экипаж на рессорах. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова КАРЕТА
Афоризмы русских писателей со словом «карета»
- Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок! —
Карету мне, карету!
- Не одни местоимения сей и оный, но и причастие вообще и множество слов необходимых обыкновенно избегаются в разговор. Мы не говорим: карета скачущая по мосту, слуга, метущий комнату; мы говорим: которая скачет, который метёт и пр., — заменяя выразительную краткость причастия вялым оборотом. Из того ещё не следует, что в русском языке причастие должно быть уничтожено. Чем богаче язык выражениями и оборотами, тем лучше для искусного писателя.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно