Цитаты со словом «полив»
Сад, впрочем, был хотя довольно велик, но не красив: кое-где ягодные кусты смородины, крыжовника и барбариса, десятка два-три тощих яблонь, круглые цветники с ноготками, шафранами и астрами, и ни одного большого дерева, никакой тени; но и этот сад доставлял нам удовольствие, особенно моей сестрице, которая не знала ни гор, ни
полей, ни лесов; я же изъездил, как говорили, более пятисот верст: несмотря на мое болезненное состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на детскую душу и жило без моего ведома в моем воображении; я не мог удовольствоваться нашим бедным городским садом и беспрестанно рассказывал моей сестре, как человек бывалый, о разных чудесах, мною виденных; она слушала с любопытством, устремив на меня полные напряженного внимания свои прекрасные глазки, в которых в то же время ясно выражалось: «Братец, я ничего не понимаю».
Я был очень доволен, узнав, что мы поедем на своих лошадях и что будем в
поле кормить.
Эта первая кормежка случилась не в
поле, а в какой-то русской деревушке, которую я очень мало помню; но зато отец обещал мне на другой день кормежку на реке Деме, где хотел показать мне какую-то рыбную ловлю, о которой я знал только по его же рассказам.
Ночевать мы должны были в татарской деревне, но вечер был так хорош, что матери моей захотелось остановиться в
поле; итак, у самой околицы своротили мы немного в сторону и расположились на крутом берегу маленькой речки.
Ночевки в
поле никто не ожидал.
Для меня опять готовилось новое зрелище; отложили лошадей, хотели спутать и пустить в
поле, но как степные травы погорели от солнца и завяли, то послали в деревню за свежим сеном и овсом и за всякими съестными припасами.
По обоим берегам реки было врыто по толстому столбу, к ним крепко был привязан мокрый канат толщиною в руку; по канату ходил плот, похожий устройством на деревянный
пол в комнате, утвержденный на двух выдолбленных огромных деревянных колодах, которые назывались там «комягами».
Верст за восемь до села пошли парашинские
поля, покрытые спелою, высокою и густою рожью, которую уже начали жать.
Поля казались так обширны, как будто им и конца не было.
Когда же мой отец спросил, отчего в праздник они на барщине (это был первый Спас, то есть первое августа), ему отвечали, что так приказал староста Мироныч; что в этот праздник точно прежде не работали, но вот уже года четыре как начали работать; что все мужики постарше и бабы-ребятницы уехали ночевать в село, но после обедни все приедут, и что в
поле остался только народ молодой, всего серпов с сотню, под присмотром десятника.
Мироныч отвечал, что один пасется у «Кошелги», а другой у «Каменного врага», и прибавил: «Коли вам угодно будет, батюшка Алексей Степаныч, поглядеть господские ржаные и яровые хлеба и паровое
поле (мы завтра отслужим молебен и начнем сев), то не прикажете ли подогнать туда табуны?
Пруд наполнялся родниками и был довольно глубок; овраг перегораживала, запружая воду, широкая навозная плотина; посредине ее стояла мельничная амбарушка; в ней находился один мукомольный постав, который молол хорошо только в
полую воду, впрочем, не оттого, чтобы мало было воды в пруде, как объяснил мне отец, а оттого, что вода шла везде сквозь плотину.
После обеда на длинных крестьянских роспусках отправились мы с отцом в
поле; противный Мироныч также присел с нами.
Когда мы выехали на десятину, которую жали человек с десять, говор прекратился, но зато шарканье серпов по соломе усилилось и наполняло все
поле необыкновенными и неслыханными мною звуками.
Отец мой спросил: сколько людей на десятине? не тяжело ли им? и, получив в ответ, что «тяжеленько, да как же быть, рожь сильна, прихватим вечера…» — сказал: «Так жните с богом…» — и в одну минуту засверкали серпы, горсти ржи замелькали над головами работников, и шум от резки жесткой соломы еще звучнее, сильнее разнесся по всему
полю.
В другое время это заняло бы меня гораздо сильнее, но в настоящую минуту ржаное
поле с жнецами и жницами наполняло мое воображение, и я довольно равнодушно держал в руках за тонкие стебли с десяток маковых головок и охапку зеленого гороха.
Возвращаясь домой, мы заехали в паровое
поле, довольно заросшее зеленым осотом и козлецом, за что отец мой сделал замечание Миронычу; но тот оправдывался дальностью полей, невозможностью гонять туда господские и крестьянские стада для толоки, и уверял, что вся эта трава подрежется сохами и больше не отрыгнет, то есть не вырастет.
Несмотря на все это, отец мой остался не совсем доволен паровым
полем, сказал, что пашня местами мелка и борозды редки — отчего и травы много.
Сначала смешанною толпою новых предметов, образов и понятий роились у меня в голове: Дема, ночевка в Чувашах, родники, мельница, дряхлый старичок-засыпка и ржаное
поле со жницами и жнецами, потом каждый предмет отделился и уяснился, явились темные, не понимаемые мной места или пятна в этих картинах; я обратился к отцу и матери, прося объяснить и растолковать их мне.
В дополнение моего удовольствия мать позволила мне развести маленький костер огня у самой кареты, потому что наш двор был точно
поле.
Там негде было кормить в
поле, но как мать моя не любила останавливаться в деревнях, то мы расположились между последним двором и околицей.
Я уже понимал, что мои слезы огорчат больную, что это будет ей вредно — и плакал потихоньку, завернувшись в широкие
полы занавеса, за высоким изголовьем кровати.
Увидя меня, он сейчас спустил ее на
пол и ласково сказал: «Подойди-ка ко мне, Сережа», — и протянул руку.
Я живо помню, как он любовался на нашу дружбу с сестрицей, которая, сидя у него на коленях и слушая мою болтовню или чтение, вдруг без всякой причины спрыгивала на
пол, подбегала ко мне, обнимала и целовала и потом возвращалась назад и опять вползала к дедушке на колени; на вопрос же его: «Что ты, козулька, вскочила?» — она отвечала: «Захотелось братца поцеловать».
Погода стояла мокрая или холодная, останавливаться в
поле было невозможно, а потому кормежки и ночевки в чувашских, мордовских и татарских деревнях очень нам наскучили; у татар еще было лучше, потому что у них избы были белые, то есть с трубами, а в курных избах чуваш и мордвы кормежки были нестерпимы: мы так рано выезжали с ночевок, что останавливались кормить лошадей именно в то время, когда еще топились печи; надо было лежать на лавках, чтоб не задохнуться от дыму, несмотря на растворенную дверь.
Конечно, я мог бы сесть на
пол, — в комнате никого не было; но мне приказано, чтоб я стоял в углу, и я ни за что не хотел сесть, несмотря на усталость.
Дорога в Багрово, природа, со всеми чудными ее красотами, не были забыты мной, а только несколько подавлены новостью других впечатлений: жизнью в Багрове и жизнью в Уфе; но с наступлением весны проснулась во мне горячая любовь к природе; мне так захотелось увидеть зеленые луга и леса, воды и горы, так захотелось побегать с Суркой по
полям, так захотелось закинуть удочку, что все окружающее потеряло для меня свою занимательность и я каждый день просыпался и засыпал с мыслию о Сергеевке.
Долго не сбывала
полая вода, и эта медленность раздражала мое нетерпение.
Белая вошла в межень, улеглась в своих песках; давно уже зеленели
поля и зазеленела урема за рекою — а мы все еще не ехали.
«Видишь, Сережа, как высоко стояла
полая вода, — говорил мне отец, — смотри-ка, вон этот вяз точно в шапке от разного наноса; видно, он почти весь стоял под водою».
Наконец мы выбрались в чистое
поле, побежали шибкою рысью и часу в третьем приехали в так называемую Сергеевку.
Противоположный берег представлял лесистую возвышенность, спускавшуюся к воде пологим скатом; налево озеро оканчивалось очень близко узким рукавом, посредством которого весною, в
полую воду, заливалась в него река Белая; направо за изгибом не видно было конца озера, по которому, в полуверсте от нашей усадьбы, была поселена очень большая мещеряцкая деревня, о которой я уже говорил, называвшаяся по озеру также Киишки.
Кроме обыкновенных прогулок пешком ежедневно поутру и к вечеру, мать очень часто ездила в
поле прокатываться, особенно в серенькие дни, вместе с отцом, со мною и сестрицей на длинных крестьянских дрогах, с которыми я познакомился еще в Парашине.
Вместо прежних бесцельных прогулок мать стала ездить в
поле по ягоды, предпочтительно на залежи.
Отец езжал иногда в
поле с сетками и дудками ловить перепелов.
Я даже сердился на маленькую свою подругу, доказывая ей, что после сергеевских дубов, озера и
полей гадко смотреть на наш садишко с тощими яблонями.
Мы сидели с ногами на лавке (хотя были тепло обуты), потому что с
полу ужасно несло.
Едва нашли кровать для матери; нам с сестрицей постлали на канапе, а отцу приготовили перину на
полу.
В гостиной ей показалось холодно, и она сейчас принялась ее ухичивать; заперли двери в залу, завесили ковром, устлали
пол кошмами — и гостиная, в которой были две печки, скоро нагрелась и во все время нашего пребывания была очень тепла.
Воображение рисовало мне разные картины, и я бродил мысленно вместе с моим отцом по
полям и лесам Сергеевской дачи.
Не глядел бы на такое
поле: козлец да осот.
Каждый день он ездил в
поле; каждый день ходил на конный и скотный двор; каждый день бывал и на мельнице.
Роспуски уже давно были запряжены, и мы отправлялись в
поле.
Это была ямочка, или, скорее сказать, лощинка среди двора, возле тетушкиного амбара; вероятно, тут было прежде какое-нибудь строение, потому что только тут и родились шампиньоны; у бабушки называлось это место «золотой ямкой»; ее всякий день
поливала водой косая и глухая девка Груша.
Не знаю отчего еще ни разу не брал меня отец в
поле на крестьянские работы.
Я стал проситься с отцом, который собирался ехать в
поле, и он согласился, сказав, что теперь можно, что он только объедет поля и останется на гумне, а меня с Евсеичем отпустит домой.
С самого Парашина, чему прошло уже два года, я не бывал в хлебном
поле и потому с большою радостью уселся возле отца на роспусках.
Мы поднялись на изволок и выехали в
поле.
Мать ни за что не хотела стеснить его свободу; он жил в особом флигеле, с приставленным к нему слугою, ходил гулять по
полям и лесам и приходил в дом, где жила Марья Михайловна, во всякое время, когда ему было угодно, даже ночью.
В самых зрелых летах, кончив с полным торжеством какое-то «судоговоренье» против известного тоже доки по тяжебным делам и сбив с
поля своего старого и опытного противника, Пантелей Григорьич, обедая в этот самый день у своего доверителя, — вдруг, сидя за столом, ослеп.
Цитаты из русской классики со словом «полив»
Лето проводила в огороде и саду: здесь она позволяла себе, надев замшевые перчатки, брать лопатку, или грабельки, или лейку в руки и, для здоровья, вскопает грядку,
польет цветы, обчистит какой-нибудь куст от гусеницы, снимет паутину с смородины и, усталая, кончит вечер за чаем, в обществе Тита Никоныча Ватутина, ее старинного и лучшего друга, собеседника и советника.
Оба китайца занялись работой. Они убирали сухие ветки, упавшие с деревьев, пересадили 2 каких-то куста и
полили их водой. Заметив, что воды идет в питомник мало, они пустили ее побольше. Потом они стали полоть сорные травы, но удаляли не все, а только некоторые из них, и особенно были недовольны, когда поблизости находили элеутерококк.
Все это он едал отдельно, а теперь хотелось бы разом свалить все ингредиенты в кастрюлю,
полить уксусом, яичным желтком и дать упреть.
— На наше место вырастет поколение: мы удобрим ему почву, мы
польем ее кровью, — яростно сказал Бычков и захохотал.
Максим Максимыч имел глубокие сведения в поваренном искусстве: он удивительно хорошо зажарил фазана, удачно
полил его огуречным рассолом, и я должен признаться, что без него пришлось бы остаться на сухоядении.
Ассоциации к слову «полив»
Предложения со словом «полив»
- Оборонительные сооружения дополнялись большим количеством минных полей и проволочных заборов.
- Салат полить соусом и посыпать сыром, натёртым на крупной тёрке.
- Это объясняется наличием сильных магнитных полей, препятствующих конвекции.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «полив»
Афоризмы русских писателей со словом «полить»
- Пока есть небо, будь доволен!
Пока есть море, счастлив будь!
Пока простор полей раздолен,
Мир славить песней не забудь!
- Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
Над ширью пашен и полей
И у берез и тополей.
- Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно