Хотя мать мне ничего не говорила, но я узнал из ее разговоров с отцом, иногда не совсем приятных, что она имела недружелюбные объяснения с бабушкой и тетушкой, или, просто сказать, ссорилась с ними, и что
бабушка отвечала: «Нет, невестушка, не взыщи; мы к твоим детям и приступиться не смели.
Неточные совпадения
Я не мог любить, да и видеть не желал Прасковью Ивановну, потому что не знал ее, и, понимая, что пишу ложь, всегда строго осуждаемую у нас, я откровенно спросил: «Для чего меня заставляют говорить неправду?» Мне
отвечали, что когда я узнаю
бабушку, то непременно полюблю и что я теперь должен ее любить, потому что она нас любит и хочет нам сделать много добра.
Мать постоянно
отвечала, что «госпожой и хозяйкой по-прежнему остается матушка», то есть моя
бабушка, и велела сказать это крестьянам; но отец сказал им, что молодая барыня нездорова.
Отец с досадой
отвечал: «Совестно было сказать, что ты не хочешь быть их барыней и не хочешь их видеть; в чем же они перед тобой виноваты?..» Странно также и неприятно мне показалось, что в то время, когда отца вводили во владение и когда крестьяне поздравляли его шумными криками: «Здравствуй на многие лета, отец наш Алексей Степаныч!» —
бабушка и тетушка, смотревшие в растворенное окно, обнялись, заплакали навзрыд и заголосили.
Неточные совпадения
— Прошу любить старую тетку, — говорила она, целуя Володю в волосы, — хотя я вам и дальняя, но я считаю по дружеским связям, а не по степеням родства, — прибавила она, относясь преимущественно к
бабушке; но
бабушка продолжала быть недовольной ею и
отвечала:
Несмотря на то, что княгиня поцеловала руку
бабушки, беспрестанно называла ее ma bonne tante, [моя добрая тетушка (фр.).] я заметил, что
бабушка была ею недовольна: она как-то особенно поднимала брови, слушая ее рассказ о том, почему князь Михайло никак не мог сам приехать поздравить
бабушку, несмотря на сильнейшее желание; и,
отвечая по-русски на французскую речь княгини, она сказала, особенно растягивая свои слова:
Бабушка, задумавшись, смотрела на портрет, вделанный в черепаховую табакерку, и ничего не
отвечала.
Я решительно не помню, каким образом вошла мне в голову такая странная для ребенка мысль, но помню, что она мне очень нравилась и что на все вопросы об этом предмете я
отвечал, что непременно поднесу
бабушке подарок, но никому не скажу, в чем он будет состоять.
— Ah! mon cher, [Ах! мой дорогой (фр.).] —
отвечала бабушка, понизив голос и положив руку на рукав его мундира, — она, верно бы, приехала, если б была свободна делать, что хочет.