Неточные совпадения
У нас в доме
была огромная зала, из которой две
двери вели в две небольшие горницы, довольно темные, потому что окна из них выходили в длинные сени, служившие коридором; в одной из них помещался буфет, а другая
была заперта; она некогда служила рабочим кабинетом покойному отцу моей матери; там
были собраны все его вещи: письменный стол, кресло, шкаф с книгами и проч.
Толпа крестьян проводила нас до крыльца господского флигеля и потом разошлась, а мужик с страшными глазами взбежал на крыльцо, отпер
двери и пригласил нас войти, приговаривая: «Милости просим, батюшка Алексей Степаныч и матушка Софья Николавна!» Мы вошли во флигель; там
было как будто все приготовлено для нашего приезда, но после я узнал, что тут всегда останавливался наезжавший иногда главный управитель и поверенный бабушки Куролесовой, которого отец с матерью называли Михайлушкой, а все прочие с благоговением величали Михайлом Максимовичем, и вот причина, почему флигель всегда
был прибран.
Тетушка возразила, что стена глухая, без
двери, и потому слышно не
будет, — и мы заняли гостиную.
Я слышал в беспрестанно растворяемую
дверь, как весело болтала моя сестрица с бабушкой и тетушкой, и мне
было отчего-то досадно на нее.
Нянька проворно оправила наше платье и волосы, взяла обоих нас за руки и повела в лакейскую;
двери были растворены настежь, в сенях уже стояли бабушка, тетушка и двоюродные сестрицы.
Погода стояла мокрая или холодная, останавливаться в поле
было невозможно, а потому кормежки и ночевки в чувашских, мордовских и татарских деревнях очень нам наскучили; у татар еще
было лучше, потому что у них избы
были белые, то
есть с трубами, а в курных избах чуваш и мордвы кормежки
были нестерпимы: мы так рано выезжали с ночевок, что останавливались кормить лошадей именно в то время, когда еще топились печи; надо
было лежать на лавках, чтоб не задохнуться от дыму, несмотря на растворенную
дверь.
Дяди мои поместились в отдельной столовой, из которой, кроме
двери в залу,
был ход через общую, или проходную, комнату в большую столярную; прежде это
была горница, в которой у покойного дедушки Зубина помещалась канцелярия, а теперь в ней жил и работал столяр Михей, муж нашей няньки Агафьи, очень сердитый и грубый человек.
Волков стоял за
дверью, тоже почти плакал и не смел войти, чтоб не раздражить больного; отец очень грустно смотрел на меня, а мать — довольно
было взглянуть на ее лицо, чтоб понять, какую ночь она провела!
Усадьба состояла из двух изб: новой и старой, соединенных сенями; недалеко от них находилась людская изба, еще не покрытая; остальную часть двора занимала длинная соломенная поветь вместо сарая для кареты и вместо конюшни для лошадей; вместо крыльца к нашим сеням положены
были два камня, один на другой; в новой избе не
было ни
дверей, ни оконных рам, а прорублены только отверстия для них.
Наконец комары буквально одолели нас, и мы с матерью ушли в свою комнату без
дверей и окон, а как она не представляла никакой защиты, то сели на кровать под рединный полог, и хотя душно
было сидеть под ним, но зато спокойно.
Оконные рамы привезли и, за неимением косяков, приколотили их снаружи довольно плотно; но
дверей не
было, и их продолжали заменять коврами, что мне казалось нисколько не хуже
дверей.
Как
было весело мне засыпать под нашим пологом, вспоминая недавнюю тоню, слыша сквозь
дверь, завешанную ковром, громкий смех и веселые речи, мечтая о завтрашнем утре, когда мы с Евсеичем с удочками сядем на мостках!
Как только мы вышли садиться, я пришел в ужас от низенького кожаного возка с маленькою
дверью, в которую трудно
было пролезть, — а в возке следовало поместиться мне с сестрицей, Параше и Аннушке.
В гостиной ей показалось холодно, и она сейчас принялась ее ухичивать; заперли
двери в залу, завесили ковром, устлали пол кошмами — и гостиная, в которой
были две печки, скоро нагрелась и во все время нашего пребывания
была очень тепла.
Я терял уже сознание и готов
был упасть в обморок или помешаться — как вдруг вбежала Параша, которая преспокойно спала в коридоре у самой нашей
двери и которую наконец разбудили общие вопли; по счастию, нас с сестрой она расслышала прежде, потому что мы
были ближе.
Двери в доме
были везде настежь, везде сделалась стужа, и мать приказала Параше не водить сестрицу прощаться с дедушкой, хотя она плакала и просилась.
Мы вошли прямо к бабушке: она жила в дедушкиной горнице, из которой
была прорублена
дверь в ее прежнюю комнату, где поселилась Татьяна Степановна.
Эта горница отделялась от угольной маленьким коридорчиком с выходом в сад, но
двери в него
были еще не прорублены.
Нам отвели большой кабинет, из которого
была одна
дверь в столовую, а другая — в спальню; спальню также отдали нам; в обеих комнатах, лучших в целом доме, Прасковья Ивановна не жила после смерти своего мужа: их занимали иногда почетные гости, обыкновенные же посетители жили во флигеле.
Внутренняя
дверь еще не
была откупорена.
Нас потчевали чаем и завтраком; хотели
было потчевать моего отца и мать, но я заглянул к ним в
дверь, мать махнула мне рукой, и я упросил, чтоб к ним не входили.
Честной купец призадумался и сказал потом: «Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая: привезу я тебе таковой венец; знаю я за морем такова человека, который достанет мне таковой венец; а и
есть он у одной королевишны заморския, а и спрятан он в кладовой каменной, а и стоит та кладовая в каменной горе, глубиной на три сажени, за тремя
дверьми железными, за тремя замками немецкими.
Призадумался честной купец и, подумав мало ли, много ли времени, говорит ей таковые слова: «Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая, достану я тебе таковой хрустальный тувалет; а и
есть он у дочери короля персидского, молодой королевишны, красоты несказанной, неописанной и негаданной: и схоронен тот тувалет в терему каменном, высокиим, и стоит он на горе каменной, вышина той горы в триста сажен, за семью
дверьми железными, за семью замками немецкими, и ведут к тому терему ступеней три тысячи, и на каждой ступени стоит по воину персидскому и день и ночь, с саблею наголо булатного, и ключи от тех
дверей железныих носит королевишна на поясе.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к
двери, но в это время
дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть
двери. «Я тебя, — говорит, — не
буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный,
поешь селедки!»
«Скажи, служивый, рано ли // Начальник просыпается?» // — Не знаю. Ты иди! // Нам говорить не велено! — // (Дала ему двугривенный). // На то у губернатора // Особый
есть швейцар. — // «А где он? как назвать его?» // — Макаром Федосеичем… // На лестницу поди! — // Пошла, да
двери заперты. // Присела я, задумалась, // Уж начало светать. // Пришел фонарщик с лестницей, // Два тусклые фонарика // На площади задул.
Вскочила, испугалась я: // В
дверях стоял в халатике // Плешивый человек. // Скоренько я целковенький // Макару Федосеичу // С поклоном подала: // «Такая
есть великая // Нужда до губернатора, // Хоть умереть — дойти!»
Что шаг, то натыкалися // Крестьяне на диковину: // Особая и странная // Работа всюду шла. // Один дворовый мучился // У
двери: ручки медные // Отвинчивал; другой // Нес изразцы какие-то. // «Наковырял, Егорушка?» — // Окликнули с пруда. // В саду ребята яблоню // Качали. — Мало, дяденька! // Теперь они осталися // Уж только наверху, // А
было их до пропасти!