Неточные совпадения
Самые первые предметы, уцелевшие на ветхой картине давно прошедшего, картине, сильно полинявшей в иных
местах от времени и потока шестидесятых годов, предметы и образы, которые еще носятся в моей памяти, — кормилица, маленькая сестрица и
мать; тогда они не имели для меня никакого определенного значенья и были только безыменными образами.
Я принялся было за Домашний лечебник Бухана, но и это чтение
мать сочла почему-то для моих лет неудобным; впрочем, она выбирала некоторые
места и, отмечая их закладками, позволяла мне их читать; и это было в самом деле интересное чтение, потому что там описывались все травы, соли, коренья и все медицинские снадобья, о которых только упоминается в лечебнике.
Мать сидела в креслах, печальная и утомленная сборами, хотя она распоряжалась ими, не вставая с
места.
Отец думал, что
мать побоится ночной сырости; но
место было необыкновенно сухо, никаких болот, и даже лесу не находилось поблизости, потому что начиналась уже башкирская степь; даже влажности ночного воздуха не было слышно.
Я отвечал на их поклоны множеством поклонов, хотя карета тронулась уже с
места, и, высунувшись из окна, кричал: «Прощайте, прощайте!» Отец и
мать улыбались, глядя на меня, а я, весь в движении и волнении, принялся расспрашивать: отчего эти люди знают, как нас зовут?
Сначала смешанною толпою новых предметов, образов и понятий роились у меня в голове: Дема, ночевка в Чувашах, родники, мельница, дряхлый старичок-засыпка и ржаное поле со жницами и жнецами, потом каждый предмет отделился и уяснился, явились темные, не понимаемые мной
места или пятна в этих картинах; я обратился к отцу и
матери, прося объяснить и растолковать их мне.
Впоследствии я нашел, что Ик ничем не хуже Демы; но тогда я не в состоянии был им восхищаться: мысль, что
мать отпустила меня против своего желания, что она недовольна, беспокоится обо мне, что я отпущен на короткое время, что сейчас надо возвращаться, — совершенно закрыла мою душу от сладких впечатлений великолепной природы и уже зародившейся во мне охоты, но
место, куда мы приехали, было поистине очаровательно!
Здоровье
матери было лучше прежнего, но не совсем хорошо, а потому, чтоб нам можно было воспользоваться летним временем, в Сергеевке делались приготовления к нашему переезду: купили несколько изб и амбаров; в продолжение Великого поста перевезли и поставили их на новом
месте, которое выбирать ездил отец мой сам; сколько я ни просился, чтоб он взял меня с собою,
мать не отпустила.
Погода становилась теплая,
мать без затрудненья пускала меня на крылечко и позволяла бегать по высохшим
местам; даже сестрицу отпускала со мной.
Там пахло стоячею водой, тяжелою сыростью, а здесь воздух был сух, ароматен и легок; тут только я почувствовал справедливость жалоб
матери на низкое
место в Багрове.
При первых расспросах узнав, что
мать оставила мою сестрицу на
месте нашей кормежки, гостеприимный хозяин стал упрашивать мою
мать послать за ней коляску;
мать долго не соглашалась, но принуждена была уступить убедительным и настоятельным его просьбам.
Я почти ничего не ел, потому что разнемогался, даже дремал; помню только, что
мать не захотела сесть на первое
место хозяйки и сказала, что «покуда сестрица Татьяна Степановна не выйдет замуж, — она будет всегда хозяйкой у меня в доме».
Неточные совпадения
— И будучи я приведен от тех его слов в соблазн, — продолжал Карапузов, — кротким манером сказал ему:"Как же, мол, это так, ваше благородие? ужели, мол, что человек, что скотина — все едино? и за что, мол, вы так нас порочите, что и
места другого, кроме как у чертовой
матери, для нас не нашли?
Заревела на выгонах облезшая, только
местами еще неперелинявшая скотина, заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих
матерей, побежали быстроногие ребята по просыхающим с отпечатками босых ног тропинкам, затрещали на пруду веселые голоса баб с холстами, и застучали по дворам топоры мужиков, налаживающих сохи и бороны.
Он внимательно и с напряжением посмотрел на сестру, но не расслышал или даже не понял ее слов. Потом, в глубокой задумчивости, встал, подошел к
матери, поцеловал ее, воротился на
место и сел.
Я тотчас мое
место наметил, подсел к
матери и начинаю о том, что я тоже приезжий, что какие всё тут невежи, что они не умеют отличать истинных достоинств и питать достодолжного уважения; дал знать, что у меня денег много; пригласил довезти в своей карете; довез домой, познакомился (в какой-то каморке от жильцов стоят, только что приехали).
Не хотелось смотреть на людей, было неприятно слышать их голоса, он заранее знал, что скажет
мать, Варавка, нерешительный доктор и вот этот желтолицый, фланелевый человек, сосед по
месту в вагоне, и грязный смазчик с длинным молотком в руке.