Неточные совпадения
Прошло
мало ли,
много ли времени: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — захотелось молодой дочери купецкой, красавице писаной, увидеть своими глазами зверя лесного, чуда морского, и стала она его о том просить и молить; долго он на то не соглашается, испугать ее опасается, да и был он такое страшилище, что
ни в сказке сказать,
ни пером написать; не токмо люди, звери дикие его завсегда устрашалися и в свои берлоги разбегалися.
— Решено-с, — ответил Александр Сергеич, бывший, видимо, незнаком с гегельянцем, — и решено безобразнейшим образом: его
ни много, ни мало приговорили на каторгу.
Так шли годы. Прошло
ни много, ни мало — десять лет. Краузе заболел и не мог вставать с постели. Петр Ананьев ухаживал за ним, а, между тем, стоял за него, самостоятельно пользовал приходивших больных, которые, видя пользу, не очень сожалели о старике и потому совершенно забыли о нем. Новый знахарь окончательно заменил старого у пациентов последнего, а новые больные не знали его.
Всем, что произошло у Углаковых, а еще более того состоянием собственной души своей она была чрезвычайно недовольна и пришла к мужу
ни много, ни мало как с намерением рассказать ему все и даже, признавшись в том, что она начинает чувствовать что-то вроде любви к Углакову, просить Егора Егорыча спасти ее от этого безумного увлечения.
Неточные совпадения
Один из них был важный: седовласый, вихрастый, с отвисшими щеками и все презирающим взглядом строго выпученных мутноватых глаз человека, утомленного славой. Он великолепно носил бархатную визитку, мягкие замшевые ботинки; под его подбородком бульдога завязан пышным бантом голубой галстух; страдая подагрой, он ходил так осторожно, как будто и землю презирал. Пил и ел он
много, говорил
мало, и, чье бы имя
ни называли при нем, он, отмахиваясь тяжелой, синеватой кистью руки, возглашал барским, рокочущим басом:
От него есть избавленье только в двух крайних сортах нравственного достоинства: или в том, когда человек уже трансцендентальный негодяй, восьмое чудо света плутовской виртуозности, вроде Aли-паши Янинского, Джеззар — паши Сирийского, Мегемет — Али Египетского, которые проводили европейских дипломатов и (Джеззар) самого Наполеона Великого так легко, как детей, когда мошенничество наросло на человеке такою абсолютно прочною бронею, сквозь которую нельзя пробраться
ни до какой человеческой слабости:
ни до амбиции,
ни до честолюбия,
ни до властолюбия,
ни до самолюбия,
ни до чего; но таких героев мошенничества чрезвычайно
мало, почти что не попадается в европейских землях, где виртуозность негодяйства уже портится
многими человеческими слабостями.
Что бы
ни было, отвечай; казначейство обокрадут — виноват; церковь сгорела — виноват; пьяных
много на улице — виноват; вина
мало пьют — тоже виноват (последнее замечание ему очень понравилось, и он продолжал более веселым тоном); хорошо, вы меня встретили, ну, встретили бы министра, да тоже бы эдак мимо; а тот спросил бы: «Как, политический арестант гуляет? — городничего под суд…»
Это уж окончательно понравилось солдату, и он несколько раз с особенным вниманием пересчитал все гроши, которых оказалось
ни мало,
ни много, а целых тринадцать рублей двадцать восемь копеек.
Сегодня откликаю тебе, любезный друг Николай, на твой листок от 2 марта, который привез мне 22-го числа Зиночкин жених. Он пробыл с нами 12 часов: это
много для курьера и жениха, но
мало для нас, которые на лету ловили добрых людей. Странное дело — ты до сих пор
ни слова не говоришь на письма с Кобелевой…